Бесчувственные

Сжав губы, я с замиранием в груди ожидала того самого вопроса. Я наверняка знала, каким он будет. Но как бы сознание не готовилось его услышать — женский голос все же принес во мне уйму страха.

— Ответь мне. Ты кого-нибудь любишь?

Это был самый простой, но в то же время самый тяжелый вопрос в моей жизни. Рассудок был готов к нему с самого начала этого разговора, но организм все же воспринял его, как неожиданный поворот. Внутри все бухнуло. Что же мне ответить? Ложь наверняка расположит директора положительно, ведь все отрицания будут говорить о том, что я хочу вернуться обратно в подразделение. Правда же оставалась самым опасным решением. Произнеси я ее, и Эмильда навсегда закроет для меня путь к солдатам. Но даже не это пугало меня в честности. Произнесенный вслух правдивый ответ заставит меня признаться в том, что я так старательно отказывалась воспринимать. Правда прежде всего была правдой для меня самой. Я вновь видела перед собой дружелюбно улыбающегося андроида, наблюдала, как лицо меняется в выражении негодования на той свалке, где был застрелен первый девиант. Видела, как безучастно смотрят вдаль карие глаза разложившегося на груде хлама мертвого Коннора. Он была таким прекрасным… всегда. И как бы я не старалась отодвинуть эти мысли, они были со мной везде.

— Да, — пролепетал дрожащий голос. — Люблю.

Произнесенные вслух слова словно сняли тяжелую тонную ношу с плеч. Я почувствовала, как освобождаются скованные все эти недели легкие, как налаживает сердце свою работу, как очищается рассудок от спутанных мыслей. Все стало таким легким и светлым. Губы непроизвольно растягивались в улыбке, где-то рядом одобрительно улыбался незримый путник в пиджаке «Киберлайф». Тахикардии больше не было. И никогда больше не будет.

Эмильда, молча встав со стула с красной папкой в руке, подошла ближе. За те небольшие секунды, что я пребывала в трансе от собственного признания, аристократическая тонкая рука уложила передо мной лист бумаги и блестящую металлическую ручку. Близкое присутствие директора заставило меня уловить цветочный запах женского парфюма, что так резко смешивался с запахом крови на моем комбинезоне.

— Что это? — я наблюдала потерянно за всеми манипуляции Рейн, глядя на нее снизу вверх.

— Это соглашение на вторичную операцию.

— Но я же…

— Ты ответила честно, — аккуратно, но жестко перебила меня директор. Она смотрела с каким-то странным одобрением, пониманием. Не то я ожидала, сказав правду. — Многие, кто сидел вот так напротив меня за последнюю неделю бессовестно врал, считая, что я поверю и пущу обратно в стены подразделения. Но ты сказала правду. Это главное.

— Я думала, что главное в солдате — это стойкость и терпение.

— А что толку в них, если ты не можешь быть честной с миром, и главное — с самой собой? Здесь ты призналась не мне в своих чувствах. Ты призналась сама себе. Это умение многого стоит.

Напряжение нарастало с каждой секундой. Отвернув от Эмильды и ее короткой белой стрижки нахмуренный взгляд, я посмотрела на лист бумаги, лежащий на столе. Он мог решить все мои проблемы. Он открывал дверь в тот самый мир, которым я так дорожила в последний месяц. Все могло быть как раньше…

— Я передаю этот выбор тебе, — успокаивающе вторил голос сверху. — Ты можешь отказаться, подписать бумаги о неразглашении и уйти отсюда в новую жизнь. Но катана останется здесь. А можешь остаться, и сегодня же мы увезем тебя в Иллинойс и проведем операцию. Завтра ты вновь станешь тем, кем была так долго. На этот раз навсегда.

Я смотрела на соглашение. Катана в ящике приветственно блеснула в глаза, и я почувствовала желание вновь прикоснуться к рукоятке. Незримый путник с темными глазами и желтым диодом на правом виске хмурился с каждым словом директора, однако не подавал голоса. Он буравил меня укоризненным взором, ведь он мог видеть то, что происходило в моей голове. Подняв руку, я нерешительно взяла ручки и прислонила ее к месту для подписи.

— Поверь мне, Анна, — теплая рука с мягкой кожей улеглась мне на плечо. — Так будет лучше для всех. Даже для него.

Не дождавшись моего ответа, Эмильда медленно покинула комнату. Оставшийся в одиночестве разум старательно делал свой выбор. Впервые за последний месяц он был очевиден.

Утро наступило быстро, несмотря на насыщенность прошедшей ночи. Тысячи андроидов стояли у их ног, взывая к одержанной победе и светлому будущему. Полицейские все еще держали наготове свои ружья, хоть и не планировали стрелять: президент признал возможную жизнь и разум в механических головах андроидов, и потому они не смели нарушать приказ о неприкосновенности новоиспеченных «людей». Коннор как никогда был доволен самим собой. Даже на крыше высотки спасшая девочка и убитый девиант не вызывали в нем столько приятных эмоций. Точнее, они вообще ничего не вызывали. Лишь поставленную галочку напротив пометки «Задание выполнено» и ожидание следующих приказов. Здесь же все было иначе. Стоя рядом с Маркусом и осознавая, насколько долго его использовала программа Аманды, едва не убившая андроида в его же чертогах разума, он ощущал странный восторг и желание ЖИТЬ. Именно жить.

Впереди было еще много дел. Андроидам и людям предстояло установить мир и порядок, составить собственные законы и соглашения, выполнить одну из самых сложных в понимании людей работу — демократию. Андроиды еще долго находились у утилизирующего центра номер пять, пока со всех концов города стекались другие роботы. Их отпускали с плена, позволяли свободно пройти по улицам без страха быть пристреленными. Это было его рук дело, и Коннор этим гордился. Однако когда рассвет озарил белые заснеженные дороги, Коннор направился в место заранее условленной встречи.

Хэнк стоял у бургерной, что впервые была посещена напарниками совместно. Хрупкий снег приятно скрипел под ботинками, андроид осматривал этот мир совершенно иными глазами. Каждая деталь вызывала в нем либо восторг, либо огорчение. Покрытые белым одеялом дома и деревья, яркие лучи освобожденного от туч солнца, лежащие на дорогах отключенные андроиды с сочащимся тириумом из груди. Этот мир был таким большим и светлым, он таил в себе так много неизведанного, что Коннору хотелось поскорее узнать его лучше. Он ощущал себя ребенком на рождество, которому предстояло открыть множество подарочных коробок, пусть и наполненных не самыми приятными «подарками».

Хэнк встретил его с отеческой улыбкой. Андроид стоял напротив всего несколько секунд, после чего был заключен в дружеские объятья. Это было не похоже на то, что произошло в подвале съемного дома, ведь там ему приходилось бороться с собой и одновременно с этим успокаивать умирающую на руках человеческую душу. Там объятья были наполнены совместной печалью и страхом. Здесь же он ощущал себя как-то… странно (счастливо?).

Вспомнив о девушке, андроид вдруг почувствовал, как неприятно на ярком художественном полотне из восторженных чувств, сложенными ощущениями жизни, расползлись темные пятна беспокойства. Он тревожился. Хэнк попал в «Киберлайф» под дулом пистолета брата-близнеца, чьи программные установки едва не подставили под удар все. Анны с ними не было. И на вопрос о том, где мог быть солдат, Хэнк лишь обреченно пожал плечами. «Этот хмырь сказал, что она сбежала», протянул старик-полицейский. Коннор поспешил отметить неразумность безоговорочной веры седого лейтенанта в рациональность аргумента RK800, на что Хэнк с чувством вины и раздражения всплеснул руками:

— Да мне-то откуда знать, что у этой чокнутой в голове? Ей же взбрело в голову бежать из дома Камски по лесу в двадцати градусный мороз!

Отчасти в этом сохранилась логика. Коннор давно не следовал ее указаниям, но сейчас он был даже рад тому, что смог найти логичное объяснение поступку лейтенанта. Однако он чувствовал, как хмурятся глаза и в голове начинают метаться тревожные мысли.

В доме лейтенанта ее не обнаружилось. Дверь в подвал была настежь открыта, на внешней стороне двери виднелись следы от когтей. Они наверняка принадлежали Сумо, учитывая сколько шерсти и высохших собачьих слюней смогли обнаружить датчики. Коннор осматривал подвал с особым вниманием, он искал ответ в каждом сантиметре. Найти Анну сейчас казалось самым приоритетным делом, особенно после того, как битва за свободу подошла к концу. Однако вскоре после осмотра дома андроид пришел к выводу, что девушка была заперта на лестнице: в подвал она не спускалась, зато на деревянном полу у подвальной двери виднелись следы измазанной человеческой крови.