Возвращение Владычицы

Олорин кивнул, приглашая его продолжать повествование. Нолдаран глубоко вздохнул и страдальчески закатил глаза.

— Не первое столетие от меня требуют того, чтобы я просил Сулимо допустить расторжение священных уз брака — молвил полушепотом Нолмэ, прикрывая глаза и сглатывая болезненный ком, застрявший, казалось, у него посреди горла.

— Все, что ты поведал мне, я понял, — заговорил Олорин, — И позволь ответить тебе так, как я считаю наиболее верным. Три тысячелетия я прожил в Средиземье и успел за это время изучить народы, населяющие его. Твой народ, когда я приехал туда, был почти полностью уничтожен за предыдущие эпохи. Те из нолдор, кто еще продолжал находиться в Хекелмаре, жили в Имладрисе, городе-прообразе Тириона, которым правил твой потомок, внук Итарильдэ. Ты, верно, слышал об Эллерондэ, что лишь наполовину квендэ?

«Эллерондэ» — повторил про себя Нолдаран.

— Он приплыл вместе со мной и твоей племянницей, Артанис Нэрвен, на одном корабле три дня назад, — продолжал Олорин, — Могу заверить тебя, что Элронда, Лорда Имладриса, никогда за долгую историю его твердыни не тревожили проблемы, о которых ты говорил мне сейчас. Его квенди жили согласно замыслу Илуватара. Еще менее подобные проблемы занимали умы сумеречных квенди, чьи предки искони были хозяевами Белерианда, а затем и Средиземья. Их брачные союзы нерушимы, привязанность между супругами безгранична, а верность синдар своим избранницам вошла в легенды. То же самое я мог бы сказать и о квенди из тэлери и ваниар…

— Да, но ведь те никогда не покидали пределов Амана, как синдар не покидали до недавнего времени своих земель! — парировал Нолофинвэ.

— А еще не рядили своих женщин в доспехи, заставляя вставать в один строй с мужчинами, проводя столетия в бесконечной войне, и не смотрели на нисси как на рабочую прислугу, — продолжил Олорин, — Что же до возможности расторжения браков, то я обещаю переговорить об этом с Сулимо. Я подготовлю его своей речью, а затем он вызовет тебя в Круг Судеб и примет окончательное решение на Совете Стихий.

— Но расторжение брачных уз противно заветам Единого! — воскликнул Нолдаран, подавшись вперед.

— Это брачные союзы, где меж супругами нет любви, противны его заветам! — возразил Олорин, — Такие союзы лишь поощряют искажение!

— Эру! — подняв глаза к потолку и вцепившись побелевшими пальцами в спинку кресла, воззвал к небу Нолмэ.

Майа подошел к нему и дотронулся до плеча Нолдарана.

— Я помогу тебе, — сказал он тихо, доверительным тоном, — То, что можно исправить, мы исправим совместными усилиями. Все, кто пожелает расторгнуть брак, должны иметь возможность сделать это.

— Но чего тогда стоят клятвы в вечной любви и обещания прожить вместе Вечность, что произносят на свадьбе супруги?

— Они стоят того, чтобы найти ту единственную, перед которой их нужно произнести, — качая головой и проникновенно глядя своими лучистыми серыми глазами в глаза Нолдарана, отвечал Олорин.

Владыка нолдор побледнел и губы его неслышно прошептали что-то.

— Обратись к опыту и традициям синдар и тэлери, Нолдаран, — наставлял его на прощание майа, — Я пришлю к тебе вестника, после того, как мне удастся переговорить с Сулимо.

Когда дверь закрылась за Олорином, обессиленный Владыка нолдор упал в глубокое, обитое темно-синим бархатом, кресло.

Он еще не знал, что аудиенции на сегодня еще далеко не окончены. Утро незаметно подбиралось к своему завершению, а день к полудню. Дотянувшись в осанве до стоявшего за дверями в приемную прислужника, Нолмэ попросил принести ему завтрак. Элеммира во дворце не было. Некому было даже пожаловаться на утреннюю усталость.

В ожидании пока слуга принесет ему поднос с едой и питьем, Нолофинвэ прикрыл глаза, потирая лоб и переносицу. Перед мысленным взором Нолдарана промелькнула картина: он коленопреклоненный перед Сулимо и другими Валар в Круге Судеб униженно оправдывается, умоляя простить его за Лалвэн.

Внезапно его сосредоточенное погружение в собственные мысли было прервано криками и грохотом, доносившимися из открытого окна приемной. Встревоженный, Нолмэ подскочил с кресла. Подбежав к подоконнику, он перегнулся через окно, находившихся на довольно большой высоте личных покоев. Внизу были видны раскинувшийся перед дворцом огромный старый парк и главные ворота, перед которыми и разразилась ссора.

Острый взор Нолдарана поймал стоявших перед воротами троих квенди в сверкавших на солнце доспехах. Они, по всей вероятности, желали пройти на территорию дворца, в то время как стражи, которых собралось у ворот около дюжины, усиленно этому противились, преграждая посетителям путь с помощью длинных копий и выставив вперед поставленные наземь щиты.

Вошедшему к нему слуге Нолофинвэ дал поручение выяснить, кто были незваные гости, и с какой целью они хотели пройти на территорию его жилища.

Они с Элеммиром оказались в резиденции Нолофинвэ ближе к полудню. Но час был такой, что Нэрвен вполне могла рассчитывать, что во дворце, принадлежавшем когда-то ее деду Финвэ, ее накормят завтраком.

Оруженосец и личный помощник Нолдарана знал все ходы и выходы из дворца, а потому, чтобы избежать лишней огласки, сразу же направился вместе с Нэрвен к потайному входу, находившемуся ближе других к одной из самых высоких башен, что являлась местом непосредственного обитания Мудрого Финвэ.

Успевший за проведенные с ней в пути из Альквалонде в Тирион часы в немалой степени изучить характер Венценосной Девы, Элеммир сразу же, как они вошли внутрь дворцовых коридоров, приказал одному из слуг приготовить для них завтрак. Только после того, как Артанис насытилась свежеиспеченными сладостями и собранными для нее в саду фруктами, Элеммир пригласил ее проследовать за ним в приемную Владыки.

Первым в двери приемной вошел сам оруженосец Ноломэ, чтобы объявить своему господину о визите к нему ожидаемой им с нетерпением Леди.

Нэрвен вошла в дядину приемную и сразу же ее внимание привлекли доносившиеся из окна крики. Слуга метнулся к ставням, плотно запирая их, закрывая всяческий шум снаружи, затем подхватил стоявший на рабочем столе Владыки нолдор поднос с остатками завтрака и бесшумно удалился.

— Дядя Ноломэ, — Нэрвен приветственно улыбнулась и поклонилась.

Она искренне была рада увидеть родного брата своего отца, находиться сейчас в Тирионе было для нее и радостно, и волнительно, и отчего-то тревожно.

— Артанис, краса Альквалонде и Хекелмара, — улыбнулся, в свою очередь, Нолдаран, заговорив своим красивым бархатным голосом.

Все в нем было красиво. Высокий ростом, широкий в плечах, с которых на спину падали густые, тяжелые пряди темно-каштановых волос и ниспадала не менее тяжелая парчовая мантия насыщенного темно-синего цвета, тканная серебряными звездами. Глаза выразительные, усталые, светло-серые, в угольно-черной обводке ресниц. Стройный и статный — истинный нолдо, истинный сын Финвэ и Владыка Тириона.

— Я безмерно рад видеть тебя, с твоим возвращением свет Анара померк, солнце Валимара, — осматривая ее не без любопытства, говорил дядя.

Они обнялись.

— Благодарю, Мудрый Финвэ, — снова улыбнулась Аратнис, первая размыкая объятия, — Мой отец передаёт тебе приветственное слово и просит прибыть в Альквалонде на праздник, который Кириаран устраивает вскоре для наших родичей, — она решила не ждать расспросов, а сразу же исполнить просьбу отца и деда.

— В честь твоего возвращения, несравненная Нэрвен… — закончил за племянницу Нолдаран.

Та опустила взор.

— Передай мой привет Арьо и твоим родичам и поклон Кириарану. Я приду на твой праздник, Артанис и со мной придет моя семья, — он кивнул, — В этот раз мы не пропустим праздника в твою честь. Мне жаль, что мы столь долго не виделись, дитя, ведь ты так и не посетила нас в Хитлуме, хотя сколько раз обещала, что приедешь туда.

— Прости дядя, я виновна в том, что не смогла выполнить обещанного, — покаянно начала его племянница, — Поверь, посетить Хитлум — было и моим горячим желанием…