Страница 10 из 13
– Это был мой выбор, Файяз джи. Или, возможно, Бог вывел меня в этот иллюзорный мир, чтобы испытать. Или чтобы состоялась вот эта наша беседа, Файяз джи. Ты не безразличен Шиве, если интересуешься всем этим.
– Ты думаешь, есть высшая сила, управляющая всеми нами? Я не верю в это! – рассердился Файяз. – Мир живёт в хаосе! Посмотри вокруг! Нищие, больные, сумасшедшие! Эпидемии, войны, катастрофы!
– Хаос в твоей голове, Файяз, потому ты и видишь вокруг себя, в первую очередь, хаос. Тот, кто умиротворён, кто пребывает в истине, тот и видит во всём истину. И подоплёку этих событий. Ему не мешают эмоции. Не мешает чужое безумие. Главное – он должен сохранять спокойствие и мудрость и знать, что в итоге человека всё равно ждёт просветление. Только он должен захотеть этого, а не приманок этого мира. Выбрать добро и оставить зло.
– Докажи! Не можешь? – сверкнул глазами Файяз. Ему казалось, что он слушает очередного проповедника на улице или пуджари в храме.
– Хорошо. Я попробую, – кивнул Юрий. – Когда-то мой муршид – тибетский учитель Тинджол, взял меня с собой в одно место, чтобы показать его. Смотри и ты…
Опомнился Файяз на полу. Он сидел напротив Юрия в позе лотоса, которую никогда в жизни даже и не попытался бы принять из-за негибкости своих суставов. Однако ему прекрасно удалось их согнуть.
***
– Что это со мной было? – проговорил он потрясённо.
– А что ты помнишь? – спросил Юрий с интересом.
– Я видел наш мир, как единое гармоничное целое, – попытался сформулировать виденное в слова Файяз. – Я даже знал прошлое и будущее. И всё это было неразрывно связано между собой, как шестерёнки одного механизма. И…я видел законы, управляющие нами, в виде… направляющих энергий, помогающих создать согласованную симфонию звуков и красок. Нет – гигантский оркестр, единый совершенный хор, гармоничная картина.… И даже тёмные краски играли в этой картине важную роль и занимали необходимое место. Где я был? И как это получилось?
– Я просто отключил твоё Я, твоё со-знание, и показал тебе реальный мир.
– Неужели…всё так и есть? – продолжал недоумевать Файяз. – Вот тут? Сейчас? Но как?
– Да. Если ты будешь работать над собой, очищать сознание, медитировать, стремясь к истине, увидишь всё это снова. Это твой реальный мир. Правда, надо ещё.…Ну, ты сам теперь знаешь.
– Да. Соблюдать морально-этические нормы и нравственные законы, – кивнул Файяз. – Это основа. Я это уже понял. Там. Не врать. Извиняюсь – не лгать. Не использовать ненормативную лексику – она искажает пространство и энергии. Не стяжать. Чтобы не увлечься пустотой. Уметь благодарить. Быть благодарным. И…любить.
– Почему это слово тебя так озадачило?
– Я вкладывал в это понятие совсем другой смысл, – смутился Файяз. – Более приземлённый, что ли. Это была, наверное, не любовь, а инстинкт собственника. Оказывается я даже своих родителей и сестру любил не так. Исходя лишь из… их полезности для меня, что ли. Да! Я не любил их! Они были… приятны мне потому, что дарили мне удовольствие и заботу, баловали меня, позволяли вести себя как… ребёнку. Я жил как бессмысленный мотылёк. Никогда не думал, что я такой…мерзкий и пустой. Теперь я понимаю, о чём мне говорила Тийя… Но как тебе это удалось? Ты маг? Гипнотизёр?
– О, нет, только не это! – рассмеялся Юрий. – Я не управляю твоим личным ангелом. Это неэтично. Просто я обратился к высшим силам и они показали тебе то, что ты мог понять и усвоить. Ты увидел лишь окраину мира.
– Но как она прекрасна! – потрясённо проговорил Файяз. – Как прекрасно быть просветлённым! Я не хочу назад! – заявил он. – Скажешь, как сохранить это? Как встать на верный Путь?
– Ты уже сам всё знаешь, Файяз. Не лги, не стяжай, будь благодарным, люби мир. И он ответит тебе тем же. Ну и работай над сознанием. Нужна сила намерения, движение к Духу. Кто-то называет это молитвой, кто-то безмолвием.… В общем – избери свой Путь и Путь сам поведёт тебя.
Файяз обнял Юрия и сказал:
– Спасибо. Я рад, что встретился с тобой, Юрий бхаи, брат мой.
***
С этого дня Ананда часто видела их на террасе беседующими за чаем. Или сидящими на подушках в позе лотоса в комнате сына и сосредоточенно медитирующими. И это её Файяз? Бездельник и лентяй, гурман и повеса.
Однажды она с опаской спросила у него:
– Файяз, путр джи, дорогой сын, уж не вздумал ли ты пойти в монахи? Этого мне только не хватало! Дочь – в инвалидной коляске, сын – в ашраме. А я одинока, всеми забыта и несчастна. За что мне это
– Нет, мата джи, не волнуйся, – поцеловал её в щёку преображённый сын. – Прости меня, если я тебя когда-то обижал. Я очень люблю вас с баба – папой, и не оставлю никогда. И Индиру, мою путри джи, дорогую сестрицу, разумеется, тоже. Вы самые близкие мне люди. Хотя мне очень хотелось бы достигнуть истинной просветлённости. Но я попытаюсь сделать это в миру. И такой Путь существует – Путь благонравного и достойного человека, Срединный Путь Будды Шакьямуни
И, мама, у меня есть разговор к вам с отцом. Как ты думаешь, он не будет против, если я переведусь в другой институт?
–В другой? О, Шива! Почему? – испугалась Ананда. Она не чаяла, когда сын хотя бы этот окончит.
– Хочу выучиться на компьютерного программиста или что там ещё есть подходящее? Чтобы помогать отцу в нашем семейном деле. Или, может, просто перейти на финансовый факультет? Короче – надо нам посоветоваться.
– Ой, неужели Шива услышал мои молитвы? – воскликнула Ананда. – Я так я рада, сынок! А отец… он, конечно, будет не против. Нет, он будет просто счастлив!
Мадхуп действительно встретил эту новость с радостью. Он всегда мечтал о том, чтобы сын участвовал в его делах и когда-нибудь принял от него бизнес. Но не хотел навязывать сыну своё мнение. И хорошо понимал, кто помог изменить его взгляд на своё будущее.
Вскоре Файяз действительно перевёлся в финансовый институт. Мадхуп сказал ему, что хорошего специалиста по цифровой технике всегда можно нанять, а вот финансами и управлением лучше заниматься самому.
Ананда и Мадхуп никогда даже не думали, что их Файяз способен на столь разумные поступки. Он сильно изменился с тех пор, как в их доме поселился гость.
Даже Тийа, которая считала поселившегося в доме тибетского послушника Юрия всего лишь чудаком, увлекшегося небывальщиной, заметила, что Файяз из-за его присутствия стал будто другим человеком. Хорошим человеком.И впервые обратила на юношу внимание, признавшись себе, что Файяз давно ей нравится. Иначе бы она так не ругала его, наставляя на путь истинный. Какое, казалось бы, ей дело до него? И не злила бы его, в надежде, что ради неё он исправится. Вот и исправился. Ведь этого она хотела? И что теперь? Продолжать делать вид, что всё по-прежнему? И только посмеиваться над его попытками подрулить к ней?
В общем, Тийа и сама не заметила, как стала подружкой Файяза.
Как и боялись бывшие дружки Файяза – Сатиш и Рамеш, она, истинная Лакшми и Шакти, снизошла до него, поменяв его отношение ко всем ценностям этого мира. Этот преобразившийся мужчина – нежный, добрый, ответственный, интересующийся не собой, а близкими людьми, заботящийся о них и своём месте в мире – ей всерьёз нравился. С ним уже можно было строить общие планы.
Ананда с Мадхупом не могли нарадоваться тому, как теперь повернулась их жизнь. И будущее дочери и их семейное дело были теперь в надёжных руках. А сам Файяз также – в не менее надёжных, женских… объятиях. Тийя практически стала членом их семьи.
В доме наступила гармония и расцвело счастье.
«И всё благодаря этому юноше, послушнику тибетского монастыря. Как видно, бог Шива прислал его к нашим воротам», – благодарно думал Мадхуп, внося очередную сумму на украшение храма Шивы.
***
«Как мне дальше путешествовать по майе, чтобы её крючки не вонзились в меня? Вот я уже полюбил всех, кто живёт в этом доме и, кажется, не смогу и дня прожить без их добрых улыбок. Любовь, нежность, дружба – это очень сильные привязки майи, на долгие жизни удерживающие Душу в колесе сансары. Философ должен быть один или, по крайней мере, его друзья должны также быть вне майи. Да, Индира из таковых. Но она крепко связана родственными узами с членами своей семьи. Привязался к ним и я. И уже ум мой всё чаще погружается в их дела, речи, заботы и всё реже в медитации – мокшу, самадху, нирвану. Я теряю Путь…» – думал Юрий вечером, сидя на террасе.