Страница 100 из 144
Нам оставалось сделать несколько шагов, но от пещеры уже веяло сыростью и особым, пробирающим до костей холодом. Мы пригнули головы и вошли под каменные своды, хорошо освещённые светом, отражающимся от снега. Но свет этот быстро угас, и наши глаза с трудом вырывали из мрака очертания неровных стен и сталактитов на потолке. Споткнувшись пару раз, Авенир решил, что пора задействовать свой источник света, и поднял правую руку, которую тотчас обхватило жёлтоепламя, разбросавшее клочки тьмы по закоулкам и глубоким провалам в камнях.
Пещера изогнулась и повела нас направо. Воздух сжимался всё сильнее, и пламя как будто тускнело. Спустя минуту ходьбы наш путь преградила гладкая тёмная стена.
- Что же дальше? - поинтересовался я.
- Подними руку, - велел Авенир, не отвечая на мой вопрос, - любую.
Я повиновался, и старец передал своё пламя, коснувшись моей ладони. Словно почувствовав молодые силы, огонь вспыхнул игриво и ярко.
Авенир же сразу обратил внимание на стену, начал гладить её и щёлкать пальцами. В тех и других случаях на пол сыпались быстро гаснущие крупные искры различных цветов. Наконец, старец удовлетворительно крякнул, плотно приложил ладони к стене и резко дёрнул руки в левую сторону. Каменная глыба повиновалась и ссунулась, высвободив место, достаточное для прохода даже нескольких человек одновременно.
- Когда я поклонюсь и дотронусь правой рукой до твоего колена, ты должен немедленно потушить пламя, - шёпотом сказал Авенир.
- Хорошо, - кивнул я.
- Умеешь тушить это пламя? - скривившись, уточнил старец.
Я нахмурился.
- Тогда не отставай и будь начеку, - подвёл итог Авенир и первым шагнул в тёмную расселину.
Последовав за ним, я сразу почувствовал нечто большее, чем просто холод камней, находящихся под землёй, холод руин, на которые никогда - никогда! - не падал тёплый солнечный луч. Ледяное дыхание скользнуло по лицу и проникло в грудь, раненную феями. Заныло место, где должно было быть сердце, словно ощутило родство с неким существом, принадлежащем не нашему миру. Я понял: дух рядом, и в это мгновение Авенир согнул спину и коснулся моего колена.
Я сжал руку в кулак, и пламя погасло. Потом я решил, что раз уж Авенир с его самолюбием выразил своё почтение усердным поклоном, то мне тем более надо следовать всем правилам светского такта. Во тьме, напомнившей тьму при встрече с Шутом, я пригнул колени и услышал тихий, бестелесный, но от этого ещё более ужасающий голос:
- Вы... тревожите... мой дух-х-х... Отвечайте, кто вы, или лишитесь жизни...
- Приветствую тебя, дух Феоктиста, - прозвучал ясный и твёрдый голос Авенира, отразившийся от стен и заигравший эхом. - Имя ты моё знаешь.
- А... Авенир... - точно выдохнув поток воздуха, сказал дух. - Но ты... ты не один...
- Верно, со мной ученик. Юноша сей нуждается в твоих широчайших познаниях. У него есть к тебе вопросы. К тому же... погляди на него внимательно... Он пустился в долгий, опасный путь ради девушки, а теперь сам будет рад любой помощи. О, несчастный юноша, стал он жертвой злых чар! Его сердце... да, впрочем, ты и сам свидетель ужасного коварства, мудрый Феоктист.
Прошла, наверное, целая минута в давящей на глаза тьме и звенящей тишине.
- Да, я вижу... Феи - опасный народ, Николай Переяславский, а ты поступил слишком гордо и был наказан.
«Ну и ну!» - восхитился я силой внутреннего ока этого духа.
- Что ж, садитесь...
На стенах справа и слева от нас полыхнули факелы, но пламя их лишь миг было ослепляющим, затем оно померкло и теперь едва озаряло громадную комнату. Сразу мне показалось, что комната совершенно пустая, но тут же нашлись полусгнившие деревянные чурбаки, на которые мы и присели с великой осторожностью, дабы под нами не рассыпался этот вульгарный предмет мебели.
Я огляделся, стараясь не крутить головой и тем самым не выдать терзающего любопытства. Вдоль стен - открытые шкафы, а на полках - книги с покосившимися, кое-где отрывающимися корешками, полуистлевшие и сырые. То были книги, к которым я вдруг почувствовал почти мучительную жалость. Они гибли в этом мрачном плену.
И тут я вздрогнул, потому что заметил на каменной скамье в десяти шагах от нас сгорбленную прозрачную фигуру, сияющую мертвенным болотным светом. То был сгусток воздуха, от которого - я ощущал это - струился по полу холод и терзал мою ноющую грудь. Голова призрака была наклонена, казалось, он всегда, день за днём и год за годом, только и делал, что смотрел в каменный пол.
Не меняя своего положения, он сказал:
- Что же ты, Николай Переяславский, жалеешь бездушные книги, а не их хозяина, пусть и не здравствующего, но всё же существующего?
Меня охватило чувство неловкости и даже страха, хотя страх я тут же подавил в себе, желая больше всего на свете убежать отсюда.
- И почему ты не прибегнул к познаниям своего учителя Авенира, а пришёл ко мне?
Я повернулся к старцу, моля взором о помощи.
- Признаюсь, сведениями, коими я овладел за многие годы отшельничества, всё ещё достаточно скудны, - ответил за меня Авенир, - и я заранее отказываюсь меряться с тобою силами познаний, мудрый Феоктист.