Страница 30 из 49
Получил письма из корпуса; всюду вступили в должности выбранные начальники; у нас в 70-й и 18-й дивизиях эта процедура прошла еще достаточно разумно, но рядом творятся всякие безобразия; в артиллерии старых дивизионеров посадили коренными ездовыми (самая трудная служба), ротных командиров назначили кашеварами и уборщиками нечистот. Где-то южнее были случаи продажи нашими товарищами немцам своих пулеметов и орудий. Чудовищно всё это, но при наших товарищах, к ужасу, не невозможно.
2 декабря. По сведениям союзных миссий, немцы уже увезли с нашего фронта около сорока дивизий. Союзникам скоро придется на собственной шее испытать последствия своей близорукости, позволившей разложиться и погибнуть нашей армии.
Выбиваюсь из сил в попытках достать билеты для проезда на юг; надо заплатить большие комиссионные, а денег нет. Все стремления направлены к тому, чтобы уехать куда угодно, но только подальше от Петрограда; фронт как-то поблек в памяти; вспоминаю о нем, как о далеком покойнике.
Брат горничной семьи генерала К., солдат какой-то артиллерийской бригады с очень длинным номером, только что дезертировавший с фронта, хвастался сестре, что ему перепало несколько сот рублей от дележки суммы, полученной его батареей с немцев за проданные им орудия; когда сестра (лично мне это рассказывавшая) стала его ругать за такую мерзость, то он несколько смутился и возразил: «Чего же было свое терять, когда соседи продали и разделили; чем мы хуже?»
При таком скотском мировоззрении возможны самые невероятные мерзости.
По городу ползают пущенные кем-то слухи, что вся работа большевиков направлена в пользу восстановления у нас монархии и что таково приказание Вильгельма; многие охотно верят этой нелепости.
3 декабря. Троцкий заявил, что ввиду начатой против них борьбы они дают месяц, чтобы одуматься, а затем переходят на систему настоящего террора и введут гильотину для всех врагов народа. Крепко, но по крайней мере определенно и не воняет дряблостью.
В петроградском гарнизоне началось антибольшевистское движение; поздненько спохватились товарищи присяжные охранители завоеваний революции! Использовав гарнизон для свержения Керенского, комиссары отлично учли ту опасность, которую представляли эти распустившиеся и привыкшие уже свергать правительства войсковые части; они ввели в Петроград латышские полки и после этого начали понемногу гнуть товарищей. Особенно не нравится новое положение семеновцам, преображенцам и волынцам, игравшим до сих пор роли первых революционных любовников.
Большевики уже начали решительную игру, указав войскам Северного фронта, требующим смены, что таковая вполне возможна при помощи частей петроградского гарнизона, все время стоящих в тылу и не нюхавших еще пороха.
4 декабря. Немцы предлагают комиссарам купить оставшуюся у нас материальную часть и боевые запасы. Приехал с Южного фронта полковник М.; разговаривал с ним по поводу июньского наступления; он согласен с моим мнением, что наступление было крайне несвоевременно, безнадежно и сыграло весьма серьезную роль в усилении в войсках большевизма. Спросил у него, можно ли было у них рассчитывать на поддержку частями войск корниловского выступления; оказалось, что так же, как и у нас на фронте, – нет, нельзя было.
Очевидно, что мы, строевые начальники Северного фронта, были правы, считая это выступление совершенно безнадежным и несвоевременным; его надо было делать или ранее июньских авантюр, или же позднее, когда массы познают, что такое большевизм.
Вечером выпущены бюллетени о заключении перемирия, о приезде в Брест Ктольмана и Чернина и о выезде туда же Троцкого.
В пять недель большевики обделали одно из крупнейших событий текущего века, сбросили с боевых счетов десять миллионов русских штыков и развязали немцам руки на всем Восточном фронте.
Союзникам предстоит горячая баня, и только помощь американской техники может их спасти; один из моих сегодняшних собеседников высказал мысль, что Брестское перемирие может быть гибельно и для самих немцев, так как известие о том, что русские прекратили воевать и будут пользоваться всеми благами мира, может вредно отразиться и на воинственности настроения германских войск.
По городу всё шире распространяются слухи о предстоящем восстановлении монархии; думаю, что здесь прежде всего сказывается затаенное желание большинства пришибленных «завоеваниями революции» обывателей, которые под ужасом всего переживаемого забыли всё, чем прежде попрекали царский режим, и готовы целовать вновь появившегося городового, если бы он воскрес.
5 декабря. Все время идет редкая перестрелка, продолжается грабеж винных погребов; около Биржевого моста воздух напоен запахом шампанского от разгромленных складов, бывших под зданием биржи; вечером впечатление такое, как будто находишься на фронте и идет перестрелка секретов. Большевики приняли суровые меры против винных погромов, но пока бессильны с ними справиться; на этой почве происходят острые конфликты между солдатами гарнизона и красноармейцами.
Петроград сейчас залит дезертирами и всевозможными отбросами фронта, торгующими, жиреющими и благоденствующими.
Вечером по городу распространилось сенсационное известие о занятии японцами Владивостока и о предъявлении союзниками какого-то ультиматума. Занятие Владивостока может иметь огромное значение для спасения всего Приамурья от распространения там большевизма; природного большевизма там быть не может, но опасен большевизм привозной, специфически городской, подслоенный каторжными и хулиганскими элементами.
Что же касается ультиматумов, то в данном случае союзнички не на тот крест молятся; хоть бы теперь пора мистерам и мусью разглядеть, с кем приходится вести дело.
6 декабря. Получил письмо из корпуса; демократизация и развал летят там бешеным темпом. Товарищи заняты преимущественно торговлей; немцы платят за съестные припасы и за мыло огромные цены (кто-то из телефонистов штаба 70-й дивизии получил золотые часы в обмен на два куска мыла).
Комиссары объявили войну Украине; быть может, на этом они расквасят свои морды; украинцы, как в 70-й дивизии, так и в частях 21-го корпуса (почти целиком украинизированного) резко выделялись среди остальных товарищей своей разумностью и уравновешенностью и держались особняком, не поддаваясь большевизму; одно время я даже думал основать на них закрепление порядка в 70-й дивизии, но по революционной неопытности ждал разрешения и опоздал; надо было, не ожидая никаких разрешений, украинизировать полки, и тогда наверно они удержались бы (хотя бы потому, что тогда я не получил бы для дивизии те ужасные хулиганские пополнения, которые гноем залили дивизию в августе и сентябре).
По тому, что я видел в частях, имевших преимущественно состав из украинских губерний, думается, что никакого народного сепаратизма у хохлов нет; это учение городское или зарубежное и для интересов России безопасное.
Казаки шевелятся; получено известие, что Каледин занял Ростов и разгромил тамошних большевиков; с этим именем связывают большие надежды; говорят, что это человек идеи, твердый, решительный, способный на подвиг; дай Бог, чтобы это было так; хочется хоть где-нибудь искать просвета и надежды.
Объединенная Украина и казаки могут сыграть решающую роль в деле спасения России; только бы не рассорились, по славянскому обычаю, из-за каких-нибудь мелочей и не забыли, что сейчас главное – свалить большевиков.
Местная анархия в Петрограде разрастается; синодик разгромов, грабежей и всевозможных насилий ширится. Большевики объявили осадное положение – довольно смешной с их стороны жест (должно быть, отрыжка старых времен, когда объявление этого положения считалось ultima ratio[31] для прекращения всяких беспорядков); ведь осадное положение – это отмена законных гарантий и установление крутой военно-административной диктатуры, ну а что же установлено большевиками с конца октября, как не самая дикая диктатура, во много раз крепче и беспардоннее любого осадного положения прежнего времени?
31
Последний довод (лат.).