Киношник

- Я не хочу никакой передачи и, тем более, не желаю свидания.

- Это ты зря. Сам виноват во всем. При чем здесь родители?

- Я их не виню, но и участия в моей жизни не хочу. Сам виноват, самому и расхлебывать.

- Так в чем твоя вина?

- Я думал об этом, сидя в карцере, и понял - в характере, который формировался моими родителями, в том числе. Не рассказали мне, что кроме кино, есть еще и проза или правда жизни.

После этого Кирилл с адвокатом перешли делу, которое их объединило. Строили линию защиты, находили смягчающие вину показания.

- Скоро суд, так что готовься, парень.

- Быстрее бы, может тогда наступит хоть какая-то ясность.

- Не спеши, тебе это вредно сейчас, да и вообще, ни к чему.

А потом Кирилла привели в его камеру.

Кирилл испугался тишины, которая его встретила.

Он пошел к своим нарам, но его остановил окрик Шота:

- Стой, там, где стоишь.

Кирилл увидел, как его постель полетела на пол.

- Поднял быстро свои шмотки и бегом в петушиный угол.

Кирилл подобрал свои вещи оглянулся, ища защиту или хотя бы сочувствие, но не найдя искомое, поплелся в угол, где была параша и где обитали Тереза и Агафон.

- Болт, - Кирилл услышал голос Шота, - отнеси Эммануэль банку вазелина, пусть готовится. Пока мы здесь чалимся, такие как он, насилуют наших дочерей и сестер, так пусть и он почувствует весь этот кайф. Правильно, братва, это по закону? Это не беспредел?

В камере разразился одобрительный гомон и громкий хохот.

Парень держал принесенную ему банку и ничего не предпринимал, он понимал, что его ждет, но не хотел в это до конца поверить.

- Готов, что ли? - Спросил у него, подошедший Шота.

- К чему? - жалобным умоляющим голосом ответил вопросом на вопрос Кирилл.

- Братва, он еще не понял. Сейчас буду объяснять. Иди за мной.

Кирилл покорно последовал за своим будущим насильником. Подойдя к своим нарам, Шота задернул занавеску потом стянул вниз тренировочные штаны, приказал:

- Соси.

- Я не могу, я не буду.

- Не умеешь научим, не захочешь - заставим.

Он поднял за подбородок голову Кирилла посмотрел в испуганные и растерянные глаза парня, а потом начал хлестать его по щекам. Левой рукой по левой щеке, голова отлетала вправо, правой - по правой, и голова Кирилла отлетала влево, из глаз Кирилла во все стороны летели слезы, но Шота не останавливался еще долго, но по-видимому устав, он снова приказал:

- Соси.

Кирилл покорно выполнил его команду, потом Шота приказал ему снять брюки, развернул его к себе задом, тихим голосом приказал стать на четвереньки, и бедный юноша почувствовал страшную боль.

- Тереза, принимай пополнение в свои ряды, - Шота появился из-за занавески, - с сегодняшнего дня у нас появилась Эммануэль. Братва, мне скоро на этап, поэтому разрешите мне его попользовать одному. Знаете же, я не люблю групповуху, но как только я уйду, делайте с ним, что хотите.

- Шота, я смотрю, ты здесь устроил для себя целый гарем. Эммануэль только для тебя, Агафью не трогать. Нате вам Терезу, и пользуйте ее в свое удовольствие. Не по понятием такие дела, - на середину камеры вышел здоровый молодой мужик с оголенным торсом, покрытым наколками.

- Дуб, ты чем-то не доволен? Ты хочешь мне что-то предъявить?

- Так я уже все сказал, что хотел.

- Я уйду на этап, может ты станешь смотрящим. Тогда и заводи свои порядки, а пока я здесь будет так, как я сказал.

- Не будет по-твоему все время. Агафья, подойди ко мне.

Агафон встал и приблизился к арестанту по кличке Дуб, посмотрел ему в глаза, долго не отводил глаз, пока Дуб не опустил их вниз.

- Что хотел?

- Ничего, иди в свой петушиный угол.

Агафон усмехнулся и вернулся на свое место.

- Дуб, так мы все выяснили или как? - Шота должен был весь этот конфликт довести до конца, иначе его авторитету будет нанесен непоправимый урон.

- Шота, пока у тебя есть крыша, ты борзой, а выйти раз на раз слабо?

- Почему же, я всегда готов.

Двое мужчин стояли один против другого. Потом стали медленно кружиться, первым пробный удар нанес Дуб, но Шота среагировал и нанес в свою очередь удар, но и Дуб был не новичком в таких драках.

Они дрались не на жизнь, а на смерть, они понимали сейчас здесь идет не просто драка и не выявляется победитель именно в этой ссоре, здесь решается судьба, кто из них будет смотрящим и в авторитете, а кому придется по жизни быть рядовым уголовником.

Если удар достигал цели, то брызги крови разлетались по всей камере. Вдруг в руках у Дуба оказалась заточка, но пока он ее доставал, потерял бдительность, расслабился на мгновение, которого хватило, чтобы Шота нанес сильнейший удар в глаз, ослепив противника, потом не меньшей силы удар пришелся в челюсть. Дуб постоял немного, ничего не понимая, потом рухнул на колени, но Шота не успокоился и нанес сильнейший удар ногой в голову, после которого его противник упал навзничь и потерял сознание.

Шота шатаясь, подошел к своим нарам.

- Меня не беспокоить. Мне надо отдохнуть, - сказал он заплетающимся языком.

Задернул занавеску и через пару минут оттуда раздался сильный храп.

Дуб только через четверть часа поднял голову с пола, подполз к двери и слабо постучал в нее.

- Чего тебе надо? - Спросил у него охранник.

- Начальник, я упал со шконки и сильно побился, Позови доктора.

Дверь камеры открылась на пороге стояли два тюремщика.

- В самом деле, не врет, сильно побился. Коля, давай попробуем поднять этого битюга, а то вдруг подохнет, не отпишешься потом.

Они помогли Дубу подняться и поволокли его в лазарет.

12

Тереза сидел на нарах и напевал на какой-то мотив слова:

В нашем полку пополнение, нас становится все больше.

- Хватит гундосить. Чему радуешься? - Спросил у него Агафон

- Так не только нам с тобой плохо, вот еще один обиженный появился.

- Ты меня с собой не ровняй, понял.

- Почему это не ровнять? Чем ты от меня отличаешься? Такой же опущенный.

- Я сейчас отобью тебе почки, тогда узнаешь разницу.

- Правильно, у тебя сила, а значит, ты прав, но и на тебя нашлась управа, а значит…

- Против меня был допущен беспредел и кто в этом виноват, тот еще заплатит по полной программе, я только этим и живу.

- А со мной, что поступили по справедливости, ты считаешь? Или этого, Эммануэль, опустили по закону?

- Ты наверно уже забыл свое погоняло, Тарасик. Вспомни, за что тебя отпетушили.

- Я помню, а ты откуда знаешь? Тебя же там не было.

- Рассказали пацаны.

Так может пургу прогнали.

- Не знаю, может и так. Расскажи сам.

- Сначала ты поведай, что тебе наплели.

- Ты проигрался в карты и поставил на кон заначку случайного пассажира, а тебе не обломилось. Сиделец тот оказался непрост. Так было?

- Так, но я же не знал, что этот хлюпик, боксер какого-то легкого веса. Вот меня и приложил.

- Так в чем несправедливость?

- А воровская солидарность куда делась?

- Значит ты проигрался, потом поставил куш тебе не принадлежащий и братва должна была тебе помочь. Так что ли?

- Может и так, хотя бы шанс отыграться могли дать.

- Я слышал, тебе дали три дня отсрочки.

- Правильно, но Кузя знал, мне не достать за три дня лавэ. Он, как и ты, знал, у меня нет богатенького папеньки, который сможет пригнать немного бабла. Слышал у Эммануэль тоже был шанс соскочить, но родичи не смогли или не захотели его вытащить.

- Ты его с собой не ровняй. Он случайный сиделец, попал под раздачу, но все равно как-то сопротивлялся, хоть робко, но сделал попытку. А ты?

- А что я? Мне надо было вскрыться, ты так считаешь?

- Может лучше бы так, чем как ты поступил.

- Агафон, я жить хочу, я дышать хочу, я водку пить хочу и баб иметь. По какому праву ты мне все это запрещаешь? Я не хочу вскрываться. Вот поэтому я думал, Кузя пацан нормальный. Мы как договорились, зайдем в темный угол он меня трахнет и никому не скажет, а долг мой закроется.