Киношник

Когда в камере появляется новичок, наступает некое оживление. Сидельцы узнают новости с воли, а может свежие, еще не рассказанные анекдоты и разные байки.

- Кирилл, чем занимаешься на воле? - Спросил у него на следующий день Шота.

- Школу закончил, много учился.

- Это понятно, а в свободное время. Неужели все дни напролет сидел с книжками?

- У меня папа работает киномехаником, поэтому часто к нему бегал кино смотреть.

- О, это уже поинтереснее будет. Что из последнего успел посмотреть?

- Самое последнее - “Эммануэль”

- Так какое это из последних, - встрял в разговор один из сокамерников, - я еще лет десять назад смотрел.

- Так вы смотрели первую или вторую часть, а сейчас появилась шестая.

- Ну-ка давай парень рассказывай, - распорядился Шота.

Кирилл начал рассказывать, но его часто перебивали:

- Ты больше про секс рассказывай, да поподробнее, а слюни и поцелуйчики можешь пропустить . Скажи, артистка эта такой же и осталась, как посмотришь, так сразу на приключения тянет?

- Наверно, я не очень в этом разбираюсь.

Через три дня вернулся из карцера Агафон. Он молча зашел в камеру и ни с кем не здороваясь, прошел в дальний угол камеры.

А еще через несколько дней двери камеры открылись, и конвоир скомандовал:

- Мелентьев, на выход.

Кирилл встал и уже как бывалый сиделец сцепил руки за спиной, вышел камеры, надеясь больше сюда не возвращаться. Он был уже на все готов ради этого.

Его провели в комнату для допросов, в которой он увидел двоих мужчин.

Первым был уже знакомый ему следователь, Скворцов, второго Кирилл видел в первый раз

- Садись, Мелентьев, - следователь показал ему на стул, - Как сидится?

- Плохо.

- Что такое хорошо и что такое плохо ты еще не знаешь, так что потерпи - у тебя все впереди. Разреши тебя познакомить, это назначенный тебе адвокат Григорий Иванович Поляков. С сегодняшнего дня он твой единственный спаситель, на которого ты должен молиться. Как я уже говорил, мне твои показания не очень-то нужны, все уже запротоколировано и выяснено, но форма соблюдаться должна. Родители сказали, денег у них нет и поэтому тебе назначен Григорий Иванович, но тебе повезло, адвокат он опытный и не одно дело выиграл. А я тебе предъявляю обвинение в преступной сексуальной связи с малолетней девушкой, Татьяной Петровой. Вот прочитай и распишись.

Он вынул из папки лист бумаги и протянул Кириллу, который подписал все, не читая.

- А вот читать ты должен все очень внимательно, а то можно так залететь, что жизни не хватит для отсидки, - подал голос адвокат, и более того, впредь вообще ничего не подписывай, не согласовав со мной.

- Работайте, - сказал следователь, пряча подписанный протокол в папку, - а я пошел.

Он пожал руку адвокату и вышел из комнаты.

Только сейчас Кирилл обратил внимание на адвоката.

Это был мужчина лет шестидесяти в помятом костюме и нечищеных ботинках , вообще, выглядел он каким-то неухоженным. Когда он сел против Кирилла, тот почувствовал сильный запах перегара, исходивший от адвоката.

- Дела твои, парень, не очень хорошие, но ты должен мне все рассказать без утайки, а я уже буду что-то предпринимать для твоего спасения.

- Я согласен жениться на Татьяне.

- Ты согласен, вот только она замуж не хочет. Требует десять тысяч рублей, тогда заявление заберет, но твои родители сказали, денег у них таких отродясь не было. Так что, придется тебе отсиживать за свои прегрешения. Вот скажи, что девок нет нормальных? Зачем тебе эта б…дь нужна была? Впрочем, сейчас уже об этом поздно говорить. Ты знал, что она несовершеннолетняя?

- Знал, она училась в восьмом классе, а потом ее исключили. Поймали с кем-то, скандал был грандиозный.

- Не знал ты о ее возрасте, не знал и все. Понял?

- Так…

- Ну и что? Может она в каждом классе по три года сидела.

Они еще немного поговорили, адвокат внимательно слушал, а потом сказал:

- Любой может оступиться, главное, после этого человеком нужно постараться остаться. Не опуститься. А это очень трудно, по своему опыту знаю. Уже сколько лет прошло, как я своего сына похоронил, а все никак не могу в себя прийти, но сейчас не обо мне речь. Крепись, парень, и не вешай нос, знаю что тебя ожидает, но буду помогать тебе, чем могу.

После этого он вызвал конвой и Кирилла увели.

Адвокат, выйдя из здания, подошел к телефону и позвонил начальнику тюрьмы.

- Федор Иванович, вас беспокоит адвокат Поляков, помните такого?

- А как же, конечно. Вы Григорий Иванович, не даете времени, чтобы вас забыть. По какому поводу звоните?

- Понимаете, я сейчас защищаю одного паренька, по глупости трахнул одну малолетнюю пьяницу и проститутку, а она телегу накатала. Жалко парня, опустят его. Может вы как-нибудь проследите за ним.

- Это просто непосильная задача. Я же не могу его в своем кабинете содержать.

- Понимаю, но может как-то проследить.

- Я ничем помочь не смогу. Простите, но не в моих силах за всеми сидельцами уследить. Как его фамилия?

- Мелентьев Кирилл.

- Григорий Иванович, родной мой человек, так его подельника уже давно прописали возле параши, да так жестоко, что он в больничке лежит. Чуть ли не наполовину разорвали. У меня же не люди сидят, звери. Попробую что-нибудь предпринять, но обещать ничего не могу.

10

Кирилла опять ведут по этим длинным нескончаемым коридорам, снова у каждых дверей звучит эта противная команда: “Лицом к стене”, но вдруг маршрут изменился и его повернули в другой коридор, который не вел в его камеру.

Странно, подумал арестант, с чего это вдруг? Но ответа он не нашел, да и если бы он был, то ничего человек в неволе предпринять не может.

Потом они спустились по лестнице на несколько пролетов и остановились возле одной из однотипных дверей.

- Лицом к стене.

Заскрипел ключ. Все обыденно и привычно, а потом:

- Заходи.

Кирилл оказался в небольшой камере, очень сырой, с низким потолком и маленьким зарешеченным окном, находившимся очень высоко.

У стены была привинчена кровать, в другом углу стол и табуретка, а напротив умывальник с капавшей беспрестанно водой из крана и ведро, которое, как понял Кирилл, должно служить парашей.

- Это карцер? - Спросил арестант.

- Нет, комната отдыха, - с иронией ответил конвоир.

- За что меня сюда?

- Радуйся, идиот, кто-то за тебя просит пока, но вечно это длиться не может. Отдыхай.

Дверь за охранником закрылась, и Кирилл впервые за несколько суток остался один.

Он сел на табурет и положил руки на стол, а на них голову и дал волю своим эмоциям.

После того, как он несколько успокоился, стал думать, как быть дальше, но ничего не надумал.

Откуда могло что-то путное прийти, если у этого парня в голове было только , содержание бесконечных фильмов и никакого жизненного опыта. Буду слушать адвоката, вот что он скажет, то и буду делать, вот только пьяница он несусветный, но родители, наверное, отвернулись, живут, как мать говорила, в мире искусства, а на правду жизни обратить внимание не хотят или не могут. Поэтому у них нет ни денег, ни друзей , ни родственников и помощи от них ждать не приходится, может быть пришлют передачу, а может, и на это денег не найдется.

Вот в таких горьких мыслях, Кирилла одолел сон, который прервала команда:

- Хватит спать, устроился, как на курорте, принимай ужин.

Кирилл поднялся и пошел к двери, в окошко ему подали тарелку с кашей и два куска хлеба Вернувшись к столу, он обнаружил, записку, прикрепленную к дну тарелки, там было написано только одно слово: “Пидор”.

11

Через три дня двери камеры открылись, и снова команда:

- На выход.

Дальше:

-Лицом к стене.

Кирилла привели в комнату для допросов, в которой его ждал адвокат, Григорий Иванович.

- Я встречался с твоими родителями, очень они постарели в последнее время. Спрашивали, чем могут помочь. Я договорился со следователем о передаче и о возможном свидании, о чем им сообщил.