Киношник

Потерпевшая, Татьяна Петрова, утверждала, она была избита Сбитневым и была без сознания, и кто ее насиловал первым она не знает.

Но Кирилла не интересовал Сбитнев, его удивил вид родителей.

Сидели они порознь, отец был очень хмур и сильно постарел, а мать даже не смотрела в сторону мужа и только краем носового платка вытирала слезу, которая должна была выкатиться из ее глаз.

Это позже он узнал, что у мамы новый муж, а папа после всего случившегося, не нашел ничего лучшего, чем заливать свое горе водкой.

Присудили Кириллу сначала шесть лет, но после всяких заявлений, жалоб и просьб скостили до четырех, но для этого ему пришлось просидеть в тюрьме еще полгодаПосле того, как все было исчерпано, Григорий Иванович извинился:

- Прости парень, но большего я сделать не смог. Я знаю, как тебе трудно, но ты уже почти два года отсидел, а там, посмотришь, и по амнистии выйдешь, еще до отправки на этап. Сейчас неизвестно, что в стране делается и к чему все это приведет, никто сказать не сможет.

Вернувшись в камеру после последнего приговора, он сообщил сокамерникам свой срок. После отправки на этап Агафона, Кирилл ни с кем не сближался, он уже усвоил, здесь один закон - не верь, не бойся, не проси. Поэтому все держал в себе.

- Так это не срок, на одной ноге можно отстоять. Ты везучий.

Так его успокаивали днем, а ночью он был жестоко изнасилован.

Но все это уже в прошлом. А сейчас ему предстоит этап.

Кирилл за свои почти двадцать лет жизни, никогда не ездил в поездах, не считая пригородных.

В детстве он мечтал, сядет в вагон, залезет на верхнюю полку и будет смотреть в окно на убегающие города, села, леса.

Он завидовал мальчишкам, которые рассказывали, как родители их возили на каникулах в далекие края.

И вот свершилось, Кириллу предстоит долгий путь, вот только радости это почему-то не приносит.

17

Тук-тук стучат колеса на рельсовых стыках. Все дальше поезд увозит Кирилла от родного дома.

Человек может ко всему привыкнуть, но осадок у него все равно в душе остается.

В тюрьме, как бы тяжело не было, но там, за закрытыми дверями, все были знакомы и к разным скабрезным шуткам и намекам люди, которых по разным причинам унизили, надругались и указали им место в самом низу кем-то придуманной тюремной иерархии, как-то привыкли, и научились не обращать внимания. Но в поезде было совсем другое , контингент постоянно менялся, кого-то выводили , на их место сажали в поезд других арестантов. Почему делали так, никто объяснить не мог, да и не нужно было.

Новенькие, если это были рецидивисты, обязательно спрашивали почему были опущены те или другие, а потом начинались издевательства. Насиловать их не могли в поезде, так как постоянно присутствовали охранники, но словесные издевательства не прекращались ни на секунду.

На одной небольшой станции, а такие поезда останавливались только в каком-нибудь дальнем тупике, приказали Кириллу выйти.

Вот так он оказался в тюрьме, находящейся в небольшом уральском городке.

В этом городе, несмотря на его небольшие размеры как по площади, так и по населению, было несколько лагерей, разных режимов - как мужских, так и женских. Очень многие, отбыв срок в лагере, оставались в этом городе жить.

Кирилл отсидел здесь вместо менее оставшихся двух лет, целых шесть. Первый раз ему добавили два года за неподчинение начальству, на самом деле Кирилл просто не пошел в стукачи, сколько его не уговаривали.

Кирилл после этого впал в некую депрессию и не нашел другого выхода - совершил побег. Точнее - попытку, потому что все это было не подготовлено. Бежал просто от отчаяния. Может это его спасло от самоубийства.

И все же наступил день его освобождения. Это уже был не тот открытый и наивный молодой парень. На свободу вышел угрюмый, молчаливый, физически очень сильный, взрослый с частично покалеченной психикой мужчина.

Удивительно, но сидя в тюрьме, он не представлял точно, что происходит в его стране.

Он знал, но не понимал до конца, страны такой - СССР, уже нет. Сам он не является гражданином какой-либо страны.

Кирилл, не имел постоянной переписки с родителями, только иногда он получал письма от матери. Они были короткими, какими-то обязательными, но выбора нет - нужно ехать в свой город.

Родина Кирилла встретила неприветливо. Он сошел с поезда в своем городе и стараясь быть незаметным, к этому его приучила тюрьма, пошел пешком к родному дому.

Он как мог отдалял встречу со своими родителями, но чему быть, того не миновать.

Кирилл подошел к дому, посмотрел вверх, на свои окна. Было еще очень рано и поэтому в них не было света.

Не ждут, конечно, - подумал он, - телеграмму я не давал, хотя они знают о дате освобождения.

Подъезд был закрыт на замок. Наверно, воров боятся. Он не стал звонить по телефону, решил подождать.

Простоял он не долго, вскоре двери открылись и народ пошел на работу. Кирилл прошмыгнул в подъезд, не спеша поднялся на свой этаж и прислушался, но из квартиры не было слышно никакого шума.

Кирилл уже хотел позвонить, но дверь внезапно открылась. На пороге стояла девочка-подросток. В руках у нее была школьная сумка.

- Вы к кому? - Спросила она.

- Я к своим родителям.

- Так вы из тюрьмы? - Не задумываясь, задала она новый вопрос.

- Вообще-то я с поезда, но до этого сидел в тюрьме.

- Ух ты-ы, как интересно. Я не пойду сегодня в школу, - она забросила сумку в коридор, вернулась в квартиру и потянула за руку Кирилла, - проходите. Мой папа и ваша мама еще спят.

- Им не нужно на работу?

- На какую работу? Где сейчас можно работу найти? Спят они. Сегодня на базаре выходной, они там работают. Они после вчерашнего отсыпаются. А почему вы не спрашиваете, где ваш папа?

- Не подумал, что вы можете знать и об этом.

- Я все знаю, тем более, ваш папа тоже у нас спит, развалился на кухне на полу, я его отпихнула ногой, так он только что-то проворчал. А мне нужно позавтракать. Скажите, я не права?

- Наверно правы. Мне еще предстоит многое в этой жизни узнать и понять, где правда ночует.

- Кирилл, видите я знаю как вас зовут, а я-Оля, давайте дружить, - она протянула ему руку.

- Давайте, - он пожал девочке руку, - вот только думаю, твой папа не будет этой дружбе рад.

- Папа у меня не спрашивал, брать ли ему в жены вашу маму.

Они прошли в кухню, но там уже никого не было. Из туалета был слышен кашель и отхаркивание.

- Кирилл, как они мне все надоели, вы не представляете.

- Оля, я все понимаю, но это мои родители.

- Папа тоже мой родитель, но мне уже все это надоело, вечные пьянки, скандалы, грязь и вонь.

- Вы еще не знаете, что такое настоящая грязь и вонь. И я вам не желаю узнать это.

- Кирилл, мы с тобой брат с сестрой, правда?

- В некотором роде, наверно.

- Так зачем ты мне все выкаешь?

- Ладно не буду, - Кирилл усмехнулся, ему явно эта девочка нравилась.

- О-о, сынуля вернулся, - вдруг он услышал голос отца, вышедшего из туалета, - давай обнимемся, что ли?

- Я не собираюсь с тобой обниматься. Посмотри на себя.

- А чего смотреть, нормальный законопослушный гражданин, не то что мой сын. Пойду будить твою мать, вот она будет осчастливлена, а больше всего будет рад он, - отец подошел к спальне, открыл дверь, даже не постучав, и заорал, - жена, хватит прелюбодействовать, иди встречай свое чадо.

- Я давно уже не твоя жена и сплю я с законным мужем. Закрой дверь

- Он мне рассказывал, как вы спите. Я сам ему советы давал, но сейчас не про это, иди сына встречай, Кирилл вернулся, дура.

На пороге спальни показалась мать.

- Сынок, родной, - закричала она, увидев Кирилла. Прильнула к сыну.

От нее воняло несвежим бельем, перегаром и еще чем-то очень неприятным. Он непроизвольно отстранился от нее.

- Сынок, что же ты, - обиделась мать.

- Иди умойся и приведи себя в порядок.