При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века

В первые годы после рождения Карл находился при дворе своей матери, который постоянно путешествовал по владениям Бургундского дома. Когда Изабелла не могла находиться рядом с сыном по различным причинам (например, во время конгресса в Аррасе), она часто навещала его[493]. Вместе с ним воспитывались его сводные братья и сестры – внебрачные дети Филиппа Доброго – Корнилий, Антуан и Мария (или Марион)[494], а также дети ближайших союзников герцога Бургундского – Иоанн и Адольф Клевские, Арнольд Гелдернский и другие. Лишь после заключения брака между Карлом де Шароле и дочерью французского короля Екатериной (8 сентября 1438 г.) постоянной резиденцией юной четы стал Брюссель, и наследнику не приходилось разделять кочевой образ жизни родителей вплоть до смерти его супруги в 1446 г. Брак также ознаменовал новый поворот в воспитании наследника: отныне его образованием должны были заниматься специально назначенные герцогом преподаватели, однако влияние матери на сына отнюдь не снизилось. Изабелла отличалась чрезвычайной набожностью, и сын видел ее многочисленные благочестивые поступки: щедрые вклады в монастыри, раздачу милостыни и т. д. Кроме того, уже в первые годы жизни Карл мог быть свидетелем дипломатических миссий матери, ибо, как было отмечено ранее, он постоянно сопровождал ее в поездках по государству, причем эти миссии были крайне важными (встречи с французским королем, императором и др.). Изабелла Португальская играла важнейшую роль в управлении Бургундским государством не только во время отсутствия супруга. Она зачастую держала под контролем финансовые дела герцога, вела активную переписку с Палатой счетов в Лилле, участвовала в урегулировании разного рода финансовых конфликтов и т. д.[495] Даже после того, как герцогиня удалилась от двора в Ла-Мотт-о-Буа в 1457 г., она продолжала часто видеться с сыном[496]. Изабелла Португальская сыграла главную роль в переговорах о заключении брака между Карлом Смелым и Маргаритой Йоркской в 1468 г., присутствовала на свадебных торжествах в Брюгге и т. д.

С 7 апреля 1441 г., т. е. с восьмилетнего возраста, Карла де Шароле воспитывали прево Монса, а также Антуан Анерон[497], профессор Лувенского университета, который, до того как стать наставником наследника, занимался воспитанием бастардов герцога Филиппа Доброго. Физическое воспитание Карла было возложено на сеньора д'Окси. Анерон имел непререкаемый авторитет в ученой среде бургундских Нидерландов, и, по убеждению многих исследователей, именно с его деятельностью связано зарождение гуманистической культуры в этом регионе. Его учебники по риторике и грамматике были основаны на классических произведениях Цицерона, Вергилия, Теренция[498]. Вполне вероятно также, что в процессе обучения он использовал некоторые фрагменты сочинения Цицерона «Об ораторе»[499], полностью обнаруженного только в начале XV в. Анерон первым пытался ввести новое гуманистическое письмо в Нидерландах. Надо отметить, что между учителем и учеником установились особые отношения. Вплоть до своей гибели при Нанси 5 января 1477 г. Карл выказывал особое почтение Анерону, что выражалось не только в щедрых подарках, но и в том, что Карл способствовал росту церковной карьеры Анерона, который стал папским протонотарием и прево собора Сен-Донат в Брюгге (т. е. занял одну из важнейших церковных должностей во владениях герцога).

К сожалению, исследователи не располагают программой, которую Анерон составил для обучения наследника, поэтому реконструировать все детали образовательного процесса невозможно. Однако, имея в распоряжении данные о герцогской библиотеке[500], можно попытаться предположить, какие книги читали Карлу Смелому и какие он впоследствии читал сам. О любви герцога к чтению и к литературе (особенно к античной истории) повествует знаменитый отрывок из «Мемуаров» Оливье де Ла Марша о том, что Карл перед сном в течение двух часов всегда слушал чтение, и «часто читал ему сеньор де Эмберкур, который делал это весьма хорошо»[501]. Фламандский юрист и президент парламента в Мехелене Филипп Вилант сообщает, что Карл Смелый «получал удовольствие только от римской истории и деяний Цезаря, Помпея, Ганнибала, Александра Великого и других подобных великих людей, которым он хотел следовать и подражать»[502]. Кроме того, весьма вероятно, что Карл изучал латынь и риторику – об этом свидетельствует второй канцлер ордена Золотого руна Гийом Фийатр. По его словам, герцог хорошо владел латынью и не нуждался в переводах латинских текстов на французский язык[503]. Изучение риторики было обусловлено не только тем, что наставником был Анерон, но и образовательными традициями португальского королевского дома. Известно, что братья Изабеллы Португальской изучали и знали сочинения Цицерона[504]. О том, что Карл Смелый хорошо усвоил уроки ораторского искусства, говорит тот факт, что он неоднократно выступал перед собраниями штатов и делал это весьма умело и убедительно[505]. Вполне вероятно, что именно Антуан Анерон и Изабелла Португальская привили Карлу интерес к античным авторам[506].

Безусловно, одним из инструментов обучения наследника стали «зерцала государей», которых было немало в библиотеке герцогов Бургундских. В то же время в бургундской среде появилось немало дидактических трудов, которые адресовались не только наследнику герцога, а представляли собой родительские наставления детям. Их создатели вдохновлялись, безусловно, поучениями, оставленными Людовиком IX Святым своему сыну и копию которых герцог Бургундский имел в библиотеке[507].

Бургундские интеллектуалы внимательно отнеслись к образованию будущего герцога. С момента его рождения и вплоть до вступления на престол Карлу де Шароле посвящалось множество дидактических трактатов (хотя некоторые подобные тексты были преподнесены герцогу и в первые годы правления[508]). Они должны были помочь освоить ремесло управления государством, которое достанется Карлу после смерти отца. Сочинения рисовали тот идеальный образ правителя, на который должен ориентироваться юный наследник, чтобы снискать уважение и любовь подданных и хорошо управлять государством. Набор качеств добродетельного государя был вполне традиционен: они кочевали из одного зерцала в другое[509]. Практически каждое наставление государю начиналось с рассуждений о порче нравов, тяжелом положении подданных и, соответственно, о необходимости исправить сложившуюся ситуацию[510], что могло быть под силу добродетельному государю. Бургундские авторы, вне всякого сомнения, не упустили из виду ни одного из необходимых качеств, работая над наставлениями Карлу.

Однако жизненный и профессиональный опыт каждого из авторов обуславливал постановку акцента на том или ином качестве. Например, епископ Жан Жермен, первый канцлер ордена Золотого руна, всё свое сочинение[511] подчинил идее защиты церкви и христианского мира путем организации крестового похода против турок. Достаточно самобытны и сочинения Жильбера де Ланнуа: «Воспитание юного государя», «Отцовские наставления», «Наставление в истинном благородстве»[512], демонстрирующие повышенное внимание автора к вопросам управления государством[513]. Среди многочисленных политических трактатов, призванных научить наследников престола «искусству управлять», стоит упомянуть и сочинения Кристины Пизанской, ибо многие ее труды были написаны по заказу прадеда Карла – герцога Бургундского Филиппа Храброго (например, «Книга о деяниях и добрых нравах мудрого короля Карла» создана по заказу этого герцога, но преподнесена уже его сыну Жану Бесстрашному в 1406 г.)[514]. Нет смысла останавливаться подробно на каждом из упомянутых сочинений, ибо они многократно становились объектом специального изучения[515]. В данной работе нас больше интересует, как эти наставления отразились на понимании Карлом Смелым обязанностей государя и на его «стиле правления», каким советам он внял, а что оставил без внимания. Безусловно, мы не преследуем цель дать всеобъемлющую характеристику четвертого герцога Бургундского из династии Валуа, всех его добродетелей и пороков в свете прочитанной им дидактической литературы[516]. Напротив, представляется любопытным взять за отправную точку исследования критику герцога современниками, в первую очередь бургундскими интеллектуалами, которых трудно заподозрить в сознательном очернении образа этого правителя в политических целях, как, например, того же Филиппа де Коммина. При этом основное внимание предполагается уделить следующему вопросу: заимствовал ли герцог из прочитанной литературы идею о высшей власти государя и о его обязанности защищать общее благо, ведь впоследствии именно это стало ключевым принципом политической концепции Карла.

493

Боттё М. Isabelle de Portugal, duchesse de Bourgogne. P. 55.

494

Ibid. P. 65.

495

О политической роли Изабеллы Португальской см.: Somme М. Isabelle de Portugal, duchesse de Bourgogne. P. 377-450. Об огромном влиянии, которое оказывала герцогиня на решение финансовых вопросов, свидетельствует ее переписка со служителями Палаты счетов в Лилле. См.: La correspondance d'lsabelle de Portugal, duchesse de Bourgogne (1430-1471) / ed. M. Somme. Ostfildern, 2009.

496

Somme M. Isabelle de Portugal, duchesse de Bourgogne. P. 59; Eadem. Line mere et son fils: Isabelle de Portugal apres son depart de la cour (1457-1471) et Charles le Temeraire // Autour de Marguerite d'Ecosse / ed. G. et Ph. Contamine. Paris, 1999. P. 99-121.

497

Dubois H. Charles le Temeraire. Paris, 2004. P. 33; Somme M. Isabelle de Portugal, duchesse de Bourgogne. P. 56. Об А. Анероне см.: Stein Н. Un diplomate bourguignon du XV siede. Antoine Haneron // Bibliotheque de l'Ecole des Chartes. 1937. T. 98. P. 283-348.

498

Ijsewijn J. The Coming of Humanism to the Low Countries // Itinerarium Italicum. The Profile of the Italian Renaissance in the Mirror of its European Transformations / ed. H. A. Oberman, T. A. Brady. Leiden, 1975. P. 219.

499

Doudet E. La poetique de George Chastelain (1415-1475). Un cristal mucie en un coffre. Paris, 2005. P. 57.

500

Doutrepont G. La litterature frangaise à la cour des dues de Bourgogne. Paris, 1909; La Librairie des dues de Bourgogne. Manuscrits conserves à la Bibliotheque royale de Belgique / ed. B. Bousma

501

La Marche O. de. Mémoires / ed. H. Beaune et J. d'Arbaumont. Paris, 1883-1888. Vol. II. P. 334. См.: Heitma