Сонм

— Рад вас видеть, парни, — Джон неловко покосился на Генриетту и добавил: — И девчонки. Но чем обязан?

— Нам — ничем, — ухмыльнулся Хенрик. — Мы слышали ты собираешься вытащить Вайпер. И перебить похитителей.

— Саймон позвал всех наших, — добавила Генриетта. — Тех, кто в стороне стоять не будет. И кто умеет держать язык за зубами.

— Ты то умеешь, Белоснежка, — ехидно хихикнул Саймон, поймав испепеляющий взгляд Генриетты.

— Но Вальтер…

— Вальтер — такой же охотник, как и мы, — хмыкнул Хенрик. — Он должен понимать, что охотники своих не бросают.

— Сказал, как Идон, — весело хохотнул Джура, поймав недовольный взгляд Хенрика. «Франт» очень не любил, когда коверкают имя главного божества Ярнама. — Мы хотели Позвать Ямамуру и Грацию, но передумали.

— Правильно сделали, — кивнул Гилберт. — Кто-то должен охотиться этой ночью.

— Да и… Ух ты! — глаза Генриетты засверкали. — У тебя новое оружие?

— Долгая история, — отмахнулся Джон. — Пить будете?

Не прошло и получаса, как охотники наполнили стаканы и расселись кто-куда, внимательно слушая Хеллвея. Весть о подкреплении многих обрадовала, но вот предложенные Хеллвеем детали плана — тревожили.

— Действуем так, — начал Джон, с тихим звоном опустив стакан. — Подходим к району и прячемся. Я беру документы и иду внутрь. Кто бы ни жил там — меня они обязаны пропустить. Я осмотрю что там как, и, если подозрения подтвердятся, подам сигнал.

— Какой? — спросил Хенрик.

— Выстрел. Джура, есть у ваших пистолеты пошумнее?

— Двуствольный, — кивнул «бочонок». — Громыхнет — в аду услышат.

— Отлично, — продолжил Хеллвей. — Как только услышите сигнал — нападайте. Убивайте всех, кто держит оружие или хотя бы похож на противника. Среди похитителей есть охотники и чудовища — их высматривайте в первую очередь. Ртутные пули не берем, потому целимся в голову. И еще: никакого охотничьего оружия и снаряжения. Гражданская одежда, простые мушкеты, ножи. Всем ясно?

Охотники закивали.

— Я хочу взять секиру, — нехотя заявила Генриетта.

— Я же сказал — никаких…

— Я знаю! — рявкнула она. — Я не умею драться на ножах! Я ножи терпеть не могу!

— Что значит не умеешь? — фальшиво изумился Джура. — Все женщины мастерски владеют ножами. Не выдумывайте, барышня! Представь, что чистишь картошку на кухне.

Раздались тихие смешки.

— Ты на что это намекаешь, паскуденыш?! — беззлобно прошипела охотница.

— Не на что, — Джура развел руками, еле сдерживая улыбку. — Просто факты говорят…

— Я возьму лук, — мрачно заявил Сайман.

Повисла недоуменная тишина.

— Лук? — Джура поднял брови. — Какой еще к чертовой матери лук?!

— Саймон, никаких луков! — ответил Джон.

— Я не стреляю, — зло прорычал он.

— Что значит не стреляешь? Пороха боишься, что ли? — спросил Гилберт.

— Нет! Я не стреляю и точка!

— Сайман, — влез в разговор Хенрик. — Никто в Ярнаме не пользуется луком, кроме тебя. — Найдут поутру поутыканные стрелами трупы и вздернут тебя. Даже доказательств не нужно будет, черт возьми!

— Я не стреляю! Можете взять ваши пороховые палки и запихнуть себе в задницы — мне плевать.

— Тогда отдадим твои пистолеты Генриетте — а тебе дадим тесак, — предложил Хенрик. — Джон, у тебя есть тесак?

— Нет у меня тесака!

— Как все сложно, — раздраженно буркнул Гилберт. — Одна ножей боится, другой пистолетов! Понабрали охотников по объявлению!

— Значит возьмем у мясника. Как раз по пути.

— Добре, — кивнул Саймон.

Обсуждение операции закончилось с приходом всемогущей ночи. Охотники молча смотрели кто на опустевшие стаканы, кто на товарищей. Улицы за окном поглотила тьма, едва разгоняемая тусклым сиянием фонарей. Тишина казалась абсолютной, всепоглощающей, живой. Огонь масляной лампы горел слабо, отбрасывая на лица охотников танцующие тени. Генриетта выше подняла воротник, Хенрик провел большим пальцем по лезвию метательного ножа, не отводя взгляда от сверкающего сидерита. На столе, рядом с опустевшими бутылками отбрасывали крохотные тени шесть значков. «Лига», «Пороховые бочонки», «Мастерская», «Расхитители гробниц». Джон вспомнил слова Вальтера о братстве охотников и сердце сжалось от рожденной сожалениями боли. Дрейдены — обуза, тяжкое бремя, преследующее его. Всего — лишь слово, без смысла. В то время как семьей, настоящей семьей для него были эти мужчины и женщины. Убийца Саймон, Хмурая красавица Генриетта, франт Хенрик, старик Гилберт и даже Джура, хоть их знакомство едва ли можно было назвать близким. Все они связанны кровью и страшным ремеслом, а эти узы куда прочнее названной родни.

— Пора? — спросил вдруг Гилберт.

Джон на миг помедлил, опуская ладонь на изысканную рукоять чикаге. А затем в холодных глазах его вспыхнуло пламя.

— Пора!

***

Тьма опутала Ярнам черной сетью. Облака затянули небо, отсекая сонный и напуганный город от благословенного лунного света, оставив ему лишь лживые, причудливые огни фонарей. Мрачные тени плясали на влажном камне мостовых, бегали по стенам, пытались заползти в окна. Честный человек, умелый охотник найдет черную ночь врагом, проклятием, другом зверя, но Джон Хеллвей и его товарищи не были сейчас честными людьми. Они были бандой головорезов, ночными налетчиками. Ножи и пистолеты отражали свет фонарей. Тьма — друг преступника и этой ночью охотники собирались нарушить закон.

Отряд охотников остановился в темном переулке, в сотне метров от решетчатых ворот в Яаар’гул. А где-то на другой стороне улицы, Гилберт тихо проводил стрелков Кейнхерста ко второму входу. Почти беззвучно заряжались ружья, вставлялись фитили, звучали молитвы Оедону.

— Когда все кончится, — прошептал Джон. — Когда все кончится, валите вину на меня.

— Как скажешь, Джонни-бой, — нервно хмыкнула Генриетта, пряча под складками рабочей куртки четыре заряженных пистолета.

Хеллвей поправил воротник черно-алого рыцарского одеяния и золотые запонки сверкнули пламенем в полумраке. Охотник опустил взгляд на кобуру, отяжеленную мощным двуствольным пистолетом с причудливым колесным механизмом.

— Помните: ждете сигнала. Если я не вернусь через тридцать минут — начинаете штурм.

Охотники молча кивнули, и невольный аристократ Кейнхерста вошел в образ.

Хеллвей нахохлился как мог и широким, демонстративным шагом двинулся к воротам. Усталый мужик с тяжелым дробовиком у ног — явно часовой, встрепенулся и направил черное дуло орудия на Джона. Но замялся, заметив мундир рыцаря.

— Кто такой?!

— Альберт Аарон! — надменно ответил Джон, протягивая часовому бумагу с королевской печатью. Бедолага чуть не подавился, дрожащими руками взял конверт и туповато уставился на охотника. — Чего ждешь, тупица? Я дал тебе пропуск!

— Конечно, сэр, — часовой раскрыл бумагу и, поймав тусклый свет ближайшего фонаря прочел написанные Бенедиктом строки. Взгляд мелькнул по строчкам, и бедолага побледнел.

— Тогда открывай ворота, скотина тупоголовая! Именем королевы, у меня мало времени!

— Я должен доложить о вас леди Саманте, милорд.

— Я эмиссар Её Величества! — злобно крикнул Джон, еле сдерживая смех. — Немедленно открывай, иначе велю повесить тебя за измену, болван!

— Конечно, — дрожащим голосом пробубнил часовой и Хелвей, точно замаскировавшаяся курицей лиса, вошел в Яаар’гул.

***

Ведьма смотрела, как незнакомец широким шагом приближается к зданию института снов и вдыхала видимые ей одной пары крови. Он не был рыцарем Кейнхерста. Может, обычного мирянина и можно было перехитрить броскими одеждами, бумагами и надменным тоном, но Саманта видела гостя насквозь. Человек, вломившийся в Яаар’гул носил на себе печать крови, но крови иной, пугающей и сильной. Он был охотником, его аура не пропиталась багряно-золотым сиянием Кейнхерста, но вот кровь в его жилах звенела в унисон с кровью ярнамской знати.

— Кто он? — нервно спросил Дамиан, теребя лацкан пиджака.

— Я… не уверенна, — прошипела ведьма.