Тайна жёлтой лилии

Царевна побледнела. Ей снова вспомнились слова убитого горем торговца о том, что виновник гибели Аэссы – царь. Но нет, это же неправда!.. Даже если б Маро уличил жену в измене, он бы казнил её по правилам… но что, если он не хотел позориться? Ведь о нём начали бы болтать, что он неспособен подобрать себе достойную супругу – одна, мол, почти бесплодная, другая изменница…

Видно, Алефи догадался, о чём думает девушка. Он помог ей подняться:

– Ладно. Зацепка в Малье не помогла. Попробуем приступить с другой стороны. Поговори с приближёнными царя.

– Да не может кто-то из них быть убийцей!

– Но может о нём что-то знать.

Подумав, Руйя согласилась:

– Так и быть. Я подойду к Улато. Он один из самых хладнокровных и наименее потрясённых всем этим… к тому же воин. От него больше всех проку будет.

Военачальника она разыскала быстро. Улато точил боевой топор – любимый трофей, отбитый у финикийского пирата, который, в свою очередь, отбил его у венета, который отбил его вообще неведомо у кого на далёком севере. Вся эта захватывающая история была выбита затейливым рисунком на рукояти топора.

– Привет тебе, царевна, – кивнул он.

– Здравствуй, Улато, – вздохнула она. – Слушай… как там печать?

– Я не знаю, но вроде как и ожидалось. Через два дня закончат.

Помявшись, Руйя решилась. В раннем детстве она дружила с Улато – он, тогда ещё скромный десятник, мастерил для неё деревянных лошадок и лепил глиняных воителей. Доля прежней откровенности сохранилась между ними до сих пор.

– Улато, – приступила она к делу, – скажи, как тебе нравилась царица Аэсса?

Горько усмехнувшись, он откинул назад растрепавшиеся от ветра длинные волосы и лишь потом ответил:

– Аэсса была прекраснейшей из всех женщин, которых я когда-то видел. Я не знаю, как у этого подлого финикийца могла подняться на неё рука, – его спокойный голос дрогнул. – Прости, царевна. Ты не представляешь, как я тебе соболезную.

– Скажи… скажи, ты ведь не замечал за ней чего-то странного в последнее время?

– Думаешь, она что-то предчувствовала? – нахмурился военачальник. – Говорят, в роду Быка иногда дано предвидеть кончину… Хотя Аэсса была лишь женой царя и в ваш род не входила…

– Но Бык-то рядом, – взволнованно махнула Руйя рукой в сторону стойла. – Так всё-таки что-то ты заметил?

– Я не знаю, мало ли какие могут быть тайны у великой царицы… Но после минувших Игр она стала не та. До Игр – как раз вот, помню, уезжал я в тот поход против хеттов… она провожала наше войско со светлым, точно солнце, лицом. Потом, когда мы вернулись, она ходила как в воду опущенная… Вот не надо было тогда заключать мир с финикийцами! – Улато внезапно ударил топором по ближайшему камню. – Я бы этому негодяю голову свернул!

– Улато, а у царицы не было никаких вра… никаких… кто бы не очень её уважал? – Руйя понимала, насколько по-дурацки это звучит. Враги у царицы Кносса! Ещё скажите – враги у царя. Тем более среди кносских же первых советников двора.

К счастью, военачальник смеяться не стал (или не осмелился – Руйя всё же тоже царевной была, пусть и дружила с ним). Он вздохнул:

– Неужели ты веришь байкам, которые нарассказал финикиец, лишь бы избежать казни? Аэссу мы все любили, а уж мы с Кано особенно. Да, я знаю, любить царицу как женщину нельзя, но теперь-то скорбеть, наверное, можно? Главное, что никто в Кноссе не смог бы её убить.

Услышав его слова о байках, Руйя вспыхнула. Улато словно читал её собственные мысли – точнее, не мысли, а то, что она через силу твердила себе с самого начала. Да, скорее всего, так всё и есть, как он считает. Настоящий убийца наплёл неведомо чего, а она поверила и теперь подозревает кого попало.

Однако после разговора с военачальником она вновь навестила Алефи.

– Картина странная, – в раздумье Алефи пожевал губами. – Конечно, Улато может и врать. Но, знаешь ли, Руйя, я с ним близко не знаком, но одного беглого взгляда хватило, когда меня под стражу брали. Это такой человек, у которого всё на лице написано. Обычный честный вояка.

– Ты думаешь, они и впрямь все л-любили Аэссу? – у Руйи всё язык не поворачивался это произнести.

– Царевна, ты снова мыслишь как дитя малое. Что царь, что советники все уже не первой свежести. И тут прямо посреди появляется юная прелестная женщина. Последствия неминуемы, конечно же, все, кроме младенцев да евнухов, по ней вздыхали. Любовью это, может, и не назовёшь, но желание её красота пробуждала. И Улато, безусловно, прав – никто из приближённых не стал бы хватать нож и резать Аэссу. Слишком она от них ото всех была далека, разве они надеялись на ответную любовь?

– Они бы и думать об этом боялись, если у них есть хоть капля почтения к сыну Быка! – возмутилась Руйя и тут же осеклась. – А отец… неужели отец… тебе кажется…

– Ничегошеньки мне не кажется. Я сижу тут в кандалах и вообще не знаю, что у вас там происходит. Может, ты ни с кем не говоришь, а просто выдумываешь истории сама и меня развлекаешь напоследок, – рассмеялся Алефи. – Ладно. Насчёт Улато я сразу думал, что ты мало что узнаешь. Я бы на твоём месте подошёл к этому вашему горбуну. Он ведь человек умный?

– Ближайший отцовский советник.

– Вот именно. К нему и подойди.

– Может, ему рассказать о расследовании и о том, что ты невиновен? Кано поймёт…

– Ни в коем случае! Чем ты докажешь, что я невиновен, кроме того, что ты сама хочешь в это верить? – Руйя опять зарделась. – Вдобавок, кто бы ни был преступник, пока что он должен считать, что за убийство царицы осуждён я и что казнь отложена чисто из-за печати. Что так и есть. Если только истинный убийца что-то заподозрит, он может сделать что угодно и убить кого угодно, хоть тебя, хоть царя, хоть Быка, лишь бы шкуру спасти. Поэтому – ни словечка! Ни Кано, ни отцу.

– Хорошо, – девушка вздрогнула при мысли о том, что кто-то может ради собственного спасения убить Быка. Неужели в Кноссе нашёлся такой изверг?

– Принесите пленнику ещё воды и фруктов! – крикнула она стражникам, а Алефи шёпотом сказала, прежде чем уйти:

– С Кано я переговорю.

========== Глава 6. Советник ==========

Рабы передали Руйе, что Кано всё ещё гостит у родителей. Это ей было на руку – в городе, в низине, было всё же немножко прохладнее, чем среди раскалённых каменных колонн дворца и лабиринта, и думалось там тоже гораздо легче.

Дом семьи советника Руйя знала прекрасно – она не раз ходила туда с кем-нибудь из родителей, если нужно было обсудить какое-то особо секретное дело. Сторонний человек ни за что бы не догадался, что в этом крохотном домишке, почти шалаше из обмазанных глиной веток, живёт родня одного из первых людей Кносса.

А причина такой бедности была не только в необходимости скрывать те самые тайные совещания с царём от любопытных глаз, но и в стеснительности хозяев домика, кажется, до сих пор не свыкшихся с тем, до каких высот поднялся их сын. Старый Тодо был похож на Кано только внешне, тоже горбатенький был, а так даже и не скажешь, что отцом ему приходился – всю жизнь он прожил скромным гончаром, казалось, отходившим от своего круга только тогда, когда нужно было набрать свежей глины. Из того же теста была и его жена Китта, робкая, тихая и ужасно боявшаяся чем-нибудь расстроить царскую семью.

Китта и открыла Руйе дверь, когда та постучалась:

– Сиятельная госпожа царевна! Ох! А у нас в доме нет ничего, только полкувшина вина да немного орехов! И вот…

– Не переживай, Китта, – ласково улыбнулась Руйя, – мне ничего не надо, я сыта. Мне бы только с Кано кое о чём переговорить.

– Ах, конечно, конечно! Проходи, госпожа царевна, – и Китта отступила в сторону, низко кланяясь.

Тодо, как всегда, сидел за гончарным кругом, а Кано притулился рядом, вертя в руках уже готовый горшочек – таким странным образом советник успокаивал любые волнения.

Помня о том, что Алефи велел ей сохранять расследование в строжайшей тайне, Руйя на этот раз не стала прямо спрашивать Кано, были ли враги у царицы. Советника это могло навести на верные догадки.