Страница 13 из 13
– Надеюсь, он будет не очень разочарован, если этого всё-таки не произойдёт? – улыбнулась Руйя.
– Конечно, нет. Дядя мой тридцать лет на троне, у него всегда десяток идей в запасе есть. Сейчас он рассчитывает передать мне Берот – город, казалось бы, от Гебала не так и далеко, но он портовый, разрастается как плесень зимой, и дяде следить за ним на расстоянии тяжело. Так что, Руйя, править тебе или лабиринтом, или кораблями, – рассмеялся Алефи.
С тех пор Маро более или менее примирился с отплытием Руйи и лишь жалел, что не увидит свадебных торжеств. Но теперь у него не было никого, кого бы он со спокойной душой оставил наместником в Кноссе надолго, поэтому отплывать дальше какой-нибудь Керасии он не мог.
Погода для дня отплытия выдалась прекрасная – солнце сияло, а несущий с гор ароматы чабреца ветер надувал паруса. Руйя не отводила взгляда от раскинувшейся перед нею Мальи – улочек, лавок, местного дворца из жёлтого камня… Неизвестно, увидит ли она знакомую гавань вновь.
В собравшейся толпе на берегу она заметила Лоссо. Юноша по-прежнему вёл свою торговлю панцирями и наведывался в Кносс в дни Игр; правда, очень изменилось его отношение к царю – даже говорил о нём Лоссо с невероятным почтением. После того, как он узнал, что его подозрения оказались ложными, он ужасно испугался, что его ждёт какая-нибудь кара за оскорбление сына Быка, так что не было с тех пор, наверное, на всём Крите более преданного царского подданного.
Обнявшись с отцом и Келлой, Руйя перешла к Улато.
– Держись, – сказала она, – ты теперь у отца последним доверенным лицом остаёшься.
– Я буду помогать ему, сколько хватит сил, светлейшая царевна, – поклонился тот. Улато, услышавший тот же рассказ об убийстве Аэссы, что и большинство жителей Кносса, пережил случившееся сравнительно легко – он считал, что раз у Кано в голове началась болезнь, сам Кано в этом не сильно виноват.
– И не забудь мастерить игрушечных воинов маленькому царевичу, – заговорщицки шепнула она. – Я понимаю, ты уже давно не десятник и плотно занят, но отыщи для этого хоть чуточку времени. Без деревянных лошадок и глиняной пехоты расти просто не полагается!
– Непременно, царевна, – подтвердил Улато.
Жаль было, что мало кто из Кносса мог позволить себе проводить Алефи и Руйю до самого моря – небогатым горожанам пришлось довольствоваться прощальным праздником, который Руйя устроила в столице два дня назад. Лисса, которой Руйя некогда отсыпала столько драгоценных украшений, подарила ей два ящика зелёных фруктов и ягод – про запас на дорогу.
Тодо и Китта, до сих пор жившие в своём шалашике, на праздник, конечно, не явились, но их уже навестила сама Руйя. И раньше-то не слишком жизнерадостные, теперь они напоминали тени – хотя их поддерживали и Руйя, и жалевшая их, пусть и не знавшая всей правды, Келла, волю к жизни гончар и его жена почти полностью утратили. Будь они хоть немного помоложе, Руйя бы нашла какого-нибудь бедняцкого сироту и отдала им на воспитание, а так она и не знала, как бы им ещё помочь, надеясь только на то, что приветливая и добродушная Келла будет их как-то подбадривать.
– Пора уже подниматься на корабль, – мягко взял её под руку Алефи. – Руйя, пойдём?
Руйя в последний раз улыбнулась отцу, Келле, Улато, помахала взорвавшейся радостными криками толпе…
– Пойдём, – кивнула она.
От палубы корабля сладко пахло смолой. У Руйи забилось от радостного возбуждения сердце, когда она поглядела на раскинувшийся перед ними сияющий лазурный простор. Она бывала на разных соседних островах, но дальних путешествий не совершала никогда.
Она знала, что будут трудности – и не только в пути, где корабль может угодить в бурю или попасться пиратам. Будет тяжело привыкать к жизни в Финикии, запоминать обычаи, доучивать язык, ещё неизвестно, как к ней отнесутся родители и дядя Алефи – пусть даже в письмах они и дали согласие на их брак, – как её примут будущие подданные в городе Бероте… Но Руйя весь год это обдумывала и с каждым днём понимала всё яснее, что более чем готова преодолевать такие препятствия. Особенно если рядом с нею будет Алефи.
По всей гавани разнеслись слаженный звон кимвалов и нежное пение лир, и корабли один за другим медленно отошли от берега. Руйя стояла на корме и смотрела на удалявшуюся прочь Малью, пока ещё могла различить стоявших у причала людей и пока вяжущий аромат тимьяна не сменился полностью солоноватым запахом моря.