Горький-политик

После этого конфликт двух крупнейших представителей большевистской фракции принял необратимый характер. В 1908 году Ленин начал активную борьбу с Богдановым. В то время как Ленину удалось вновь завоевать центральные позиции, а вместе с тем и контроль над партийным бюджетом, Богданов не оставлял собственных убеждений, привлекая на свою сторону самых влиятельных мыслителей-марксистов. Присутствие среди последних Максима Горького, который до того момента был одним из наиболее щедрых большевистских спонсоров, вызывало у Ленина серьезные опасения: только Горький, с его связями и финансовыми возможностями, мог способствовать дальнейшему распространению идей Богданова, увеличить число его сторонников и поставить таким образом под вопрос лидерство Ленина в партии.

3. Горький между Лениным и Богдановым

Закончив свою миссию в Соединенных Штатах, Горький переехал на Капри, где и жил до 1913 года. С этого момента он стал регулярно общаться с Богдановым[128]. Они впервые встретились в конце 1904 года в квартире писателя в Санкт-Петербурге. Горький вместе с Богдановым работали с целью организации газеты «Новая жизнь» и публикации трудов по марксизму в просветительской серии «Дешевая библиотека». В 1907 году Богданов обратился к писателю, чтобы тот дал оценку его роману-утопии о Марсе «Красная звезда»[129], в котором большевистский лидер излагал свои идеи устройства будущего социалистического общества. Горький невысоко оценил работу Богданова, отметив в ней некоторую интеллектуальную холодность, которая делала ее недоступной для широких масс: писатель считал, что народ не сможет понять эту книгу, и откровенно сообщил об этом Богданову.

«Роман мне и нравится, и не нравится, – пишет Горький. – Мне понравилась чистая, глубокая вера и спокойная, дальновидная радость, с которой автор смотрит в будущее. Не понравилась же мне холодноватая мудрость, которая окутывает героев печалью; печалью, которая, как мне кажется, должна быть им чужда. А еще тот факт, что простой читатель, который близок и дорог нам, боюсь, не найдет в вашем описании достаточно четких очертаний, а заметит лишь туман: он не получит ответа на множество животрепещущих вопросов и почувствует обиду на автора […]»[130].

Искренность Горького, похоже, понравилась Богданову. Их отношения остались дружескими, и два товарища по партии продолжали регулярно общаться: их переписка с того момента до 1910 года насчитывает около сотни писем. По этим документам можно реконструировать этапы развития конфликта между Лениным и Богдановым, прояснить теоретические предпосылки их расхождений в понимании марксизма и оценить роль писателя в этом столкновении. Максим Горький после смерти стал образцом для всех советских писателей, и, чтобы подтвердить ложные представления о его верности ленинизму, советская историография совершенно исказила биографию Горького: значимость вклада писателя в полемику, завершившуюся открытием школы на Капри, принижалась, а его связь с Богдановым была названа кратковременным заблуждением, которое писатель вскоре осознал, благодаря вмешательству Ленина, вернувшего Горького на правильный путь. На самом деле события развивались по-другому: сближение Горького и Богданова было не результатом заблуждения, а глубоко прочувствованной потребностью. Оба политических деятеля разделяли одно и то же понимание марксизма и решительно выступали против централизации, которую насаждал в партии Ленин.

Интерес писателя к идеям Богданова был подготовлен чтением трудов Берви-Флеровского, одного из идеологов народничества, чьи работы высоко ценил Маркс. Берви-Флеровский утверждал, что жизнь человечества в новое время можно разделить на две эпохи: время господства религиозных представлений, религиозной нравственности и инстинктивных организаций и эпоха сознательного научного мировоззрения, научного понятия о нравственности и сознательных организаций[131]. Для первого периода характерны авторитаризм и подчинение, для второго – утверждение целостного научного мировоззрения. Кроме того, социолог, придерживающийся монистических и позитивистских взглядов, верил в необходимость создания атеистической религии братства. Многие идеи, высказанные Берви-Флеровским, как мы увидим, окажут существенное влияние на Максима Горького и привлекут его внимание к теориям Богданова и Луначарского.

Безграничное восхищение, которое писатель питал к двоим товарищам по партии, нашло свое отражение во многих документах. Так, в письме от 16 ноября 1907 г. он писал другу Абрамову:

«Дорогой Роман Петрович,

я ужасно рад, что статья Луначарского нравится вам и что вы так верно цените Богданова: на мой взгляд эти двое – красота и сила нашей партии […] Вообще он [Луначарский] и Богданов – мои кумиры, никогда еще я не был так увлечен людьми, как увлекают меня эти двое»[132].

С 1907 года Максим Горький активно участвовал во внутренней борьбе во фракции большевиков, в том числе и на философском фронте, о чем свидетельствует статья «Разрушение личности», предназначавшаяся, по замыслу автора, для «Пролетария». Однако, как сообщает Богданов в письме от 13 февраля 1908 года[133], после продолжительной дискуссии в редакции газеты Ленин отказал Горькому в публикации, обнаружив в статье признаки начавшегося перехода писателя на противную сторону.

«При обсуждении Вашей статьи в редакции «Пролетария» мнения разделились, формального решения не принято […] Ни один из редакторов не указывает на какое бы то ни было противоречие статьи с принципами революционного марксизма». Главной проблемой статьи была «эмпириомонистическая окраска», которая, по мнению некоторых участников собрания, налагала бы на газету «отпечаток определенной философской школы». Эти соображения решительно отвергались Богдановым, который считал, что философия должна оставаться в стороне от политической полемики, тем более что в первом номере «Пролетария» было напечатано официальное заявление о «нейтральности» газеты в этом отношении[134]. В ответе Богданову Горький писал, что «Ленин не понимает большевизма»[135], о чем заявлял еще Луначарский. Это, несомненно, любопытное замечание – в первую очередь потому, что оно относится к основателю фракции, который должен был понимать ее идеи лучше всех прочих. И все же в словах Горького и Луначарского была немалая доля истины: полемика, развернувшаяся внутри группы, была – как справедливо заметил В. Страда – борьбой за «ортодоксальность»[136]. Оба участника этой дискуссии претендовали на непогрешимость своей позиции, хотя их взгляды на способы построения социализма глубоко разнились. Ленин представлял объективистскую и фаталистскую точку зрения, он хранил верность законам исторического развития, «открытым» Марксом, и верил, что историю направляют объективные тенденции, которые неизбежно приведут к падению капиталистического общества. В этом неизбежном развитии он сам был лишь инструментом. Исходя из этих предпосылок, он не нуждался в элементе субъективности, на котором основывались взгляды Богданова, испытавшие серьезное влияние европейских философских течений конца XIX века. Эта позиция, которую полностью разделяли Горький и Луначарский, и заставила основателей Каприйской школы лично заняться просвещением народных масс, поскольку просвещение рассматривалось как единственное средство достижения антропологических изменений в рабочем классе. Три товарища по партии верили, что главная задача интеллигенции – служить посредницей между буржуазной культурой и пролетариатом через пропаганду, партийные школы, публикацию образовательных текстов, создание энциклопедии для трудящихся. Процесс усвоения и преобразования буржуазной культуры в коллективистском ключе должен был помочь пролетариату осознать свое положение. Достижение культурной гегемонии рабочего класса становилось обязательным условием осуществления революции.

128

См. Ревякина И. Предисловие к статье «Смешно видеть себя причиной драги (Из переписки М. Горького c А. Богдановым 1903–1909)» // Серия М. Горький. Материалы и исследования. Вып. 5. 1998. С. 13–30.

129

Богданов А.А. Красная звезда. Роман-утопия. СПб. 1908.

130

Письмо из архива Лелио Бассо впервые было опубликовано на русском языке в кн.: Горький М. Полн. собр. соч. в 24 томах, Письма. Т. VI. М., 2000. С. 144–145; см. также: Горький в зеркале эпохи. Неизданная переписка. Серия «М. Горький. Материалы и исследования». Вып. 10. М., 2010.

131

См.: Берви-Флеровский В.В. Азбука социальных наук. СПб., 1871.

132

Письмо Горького Абрамову от 16 ноября 1907 г. // Горький М. Полн. собр. соч. в 24 тт. Письма. Т. 6. М., 2000. С. 109.

133

Письмо Богданова Горькому от 13 февраля 1908 года // Неизвестный Богданов. Кн. 1. М., 1995. С. 153–154.

134

Там же.

135

Письмо Горького Богданову от 29 февраля 1908 г. // Горький М. Полное собрание сочинений в 24 тт. Письма. Т. 6. С. 187.

136

См. Strada V. (a cura di). Introduzione // L’altra Rivoluzione. Указ. произ. C. 15–16.