Страница 17 из 17
Писатель осуждает настойчивое провозглашение автономии интеллектуалов и заявляет, что единственный возможный для них выход – это отказ от своих привилегий: интеллигенция должна предать свой собственный класс и поставить себя на службу пролетариата. До этого момента «индивидуалист-мещанин оправдывает свою борьбу против народа обязанностью защищать культуру»; однако настало время радикально изменить положение вещей. В своем эссе Горький открыто высказывает недоверие к интеллектуалам непролетарского происхождения, которые получили главенствующие позиции в Социал-демократической партии, установив в ней авторитаризм и централизацию, характерные для их собственного социального класса. Это недоверие писатель сохранял на протяжении всей своей жизни[148], и именно оно заставляло его работать над воспитанием интеллигента рабочего происхождения – единственного, кто, по его мнению, мог стать выразителем истинно коллективистского духа. И сам Горький, несомненно, был живым примером такой личности.
Рассуждения Горького в «Разрушении личности» основывались на глубоком и тщательном анализе современной ему социально-политической ситуации и в философском плане в точности повторяли ход мыслей Богданова. Горький также видел единственный выход из создавшегося положения в коллективизме и обожествлял человечество, обретающее свободу в труде.
Спустя почти двадцать пять лет Горький использовал это эссе (публикации которого в «Пролетарии», как мы знаем, помешал Ленин) в своем выступлении на открытии Первого Съезда социалистических писателей: тогда разногласия, отвратившие писателя от революции 1917 года, были уже преодолены, и на родине его прославляли как первого пролетарского писателя. Сталин, по просьбе писателя просмотревший его речь накануне официального открытия Съезда, не высказал никаких замечаний. Кстати, еще во время конфликта Ленина и Богданова он открыто высказывал свою позицию в философских дискуссиях, волновавших партию, и писал Мише Цхакая, своему кавказскому другу: «В чем причина этой бури в стакане воды? Философская полемика? Тактические разногласия? Практическая проблема (отношения с меньшевиками и т. д.)? Чрезмерное самомнение отдельных личностей? Наша партия – пока еще не религиозная секта, она не может разделяться на группы на основании той или иной философской тенденции»[149].
Л. Троцкий отмечает оппортунизм товарища Кобы, который не занял четкой позиции, возможно, предполагая, что богдановская группа может сыграть важную роль в его политической карьере[150]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
148
В сентябре 1908 г. в письме к Пятницкому Горький так высказывается о буржуазной интеллигенции: «Русская революция, видимо, была экзаменом мозга и нервов для русской интеллигенции. Эта «внеклассовая группа» становится все более органически враждебной мне, она вызывает презрение, насыщает меня злобой» (Горький М. Полн. собр. соч. в 24 тт. Письма. Т. 7. М., 2001. С. 20).
149
РЦХИДНИ.Ф. 558. Ук. I. Дело 4516.
150
См.: Trockij L. Stalin – An Appraisal of the Man and his Influence. New York, 1941.