Эрлинг

Внутри палатки он протянул ей массивное кольцо с изумрудом.

– Взгляни-ка вот на это. Здесь должно быть какое-то заклятие.

Гестия повертела украшение в руках.

– В самом деле есть. И сильное. Принуждение к убийству. Чьё оно?

– Жена Публия Лициния подарила его своему мужу в день свадьбы. А когда он пал на поле брани, его брат снял кольцо с его пальца, надеясь вернуть безутешной вдове. Я, впрочем, сильно сомневаюсь, что он нашёл бы её в том городе, где оставил супругу его брат.

– Хм, интересно… и кого же он должен был убить? – Гестия склонилась над изумрудом, мерно поводя пальцами, будто перебирая струны. Сосредоточенно нахмурилась.

– Не трудись, – прервал её врач. – Это я уже выяснил. Он должен был убить Кайла. Снять его ты можешь? И вообще, оно действует, только если кольцо носить? На любого, кто его наденет? Или как?

– Кайла? – ужаснулась Гестия. – Но почему?

– Ну, это как раз понятно… жёнушка Публия оказалась ревностной поклонницей креста.

– Вообще говоря, это индивидуальное заклятие. Действует на носителя постепенно, но зато даже если его потом снять, внушённое им желание останется. В случае смерти носителя заклятие переносит часть его ауры, поражённую воздействием, на преемника покойного. В данном случае, если детей у Публия нет, полагаю, на его брата, – тут взгляд ведьмы упал на Авла Лициния, с остекленевшими глазами сидевшего в углу палатки. – О, Боги! Вартек! Что ты с ним сделал? Я могу, могу это заклятие снять! Повозиться придётся, но сниму. И даже выясню, где сейчас эта стерва. Не надо его… так!

– Да ничего ему не сделается, – поморщился Вартек. – Я его просто загипнотизировал. У него там столько всего понамешано было, что иначе не разберёшься: и тоска по родине, скорбь по убитому Публию, взятая на себя ответственность, восхищение Кайлом, ну и колдовство это, само собой, с желанием его убить и лёгким раздвоением личности. У них голоса с братом похожи, я даже не сразу заметил. Всё такое противоречивое. У парня стальные нервы, раз он до сих пор не свихнулся.

– А ты его… вылечишь?

– Уже. Я и манию убийства подправил. Насчёт кольца этого только не уверен был. Будет оно на него и дальше действовать, или нет.

– Об этом я позабочусь, – заверила его Гестия. – Только… надо будет из него ту часть, что от Публия, изгнать. Эм-м-м… но лучше его привязать. И чтоб подержал ещё кто-нибудь. На всякий случай.

– Эртан! – снова выглянул из палатки Вартек. – А ну-ка, иди сюда.

Накрепко привязывая к столбу безучастно глядящего в пространство илларийца, Эртан Бугарет почувствовал, как по спине его стекают холодные струйки пота. Нет, он, конечно, доверял Эдельвейсу. Он даже не брался сосчитать, скольким его соратникам тот спас жизнь. Да и самому ему когда-то ногу чуть ли не полностью пришил. А как новая теперь. Но этот пустой взгляд… никогда Эртан не видел такого взгляда у человека. По крайней мере, у живого.

Пока он возился с кожаными ремнями, Гестия досконально изучила объект, с которым ей предстояла работать. И тут же, на песчаном полу палатки, застрочила какие-то не то узоры, не то письмена. Когда все приготовления были закончены, она посмотрела сначала на Вартека, потом на Эртана и сказала:

– Надеюсь, конечно, что этого не случится… но если вдруг. Вдруг! Он порвёт ремни, то вы лучше бегите. За меня не беспокойтесь. Мне он вреда не сможет причинить. Но одержимые… могут обладать очень большой силой. И он будет неуправляем.

– Хорошо, – кротко согласился Вартек и присел около стола.

Эртан только неопределённо хмыкнул.

Когда Гестия начала читать заклинание, пустота из глаз Авла Лициния бесследно исчезла. Напротив, теперь там толклось всего слишком много: радужка беспрестанно меняла цвет, то вспыхивая, то погасая; он извивался, завывал на разные голоса и даже рычал, истекая пеной. И в какой-то момент, Эртан даже не заметил, как это произошло, но резким рывком это подобие человека свалило врытый на полметра и заваленный камнями столб. Угол палатки опал, сбив Гестию с напевного ритма. Ободрав кожу, но даже этого не заметив, иллариец стянул ремень через основание поваленного столба. Эртан ринулся к нему, но был отброшен, словно пушинка. Авл Лициний обернулся к Гестии и произнёс высоким женским голосом:

– Ах ты, маленькая дрянь! Думаешь, что можешь со мной тягаться?

Он схватил ведьму за шею и поднял в воздух. Отчаянно заболтав ногами, Гестия попыталась сотворить отвращающее заклинание, но ужас и удушье ошеломили девушку, руки непроизвольно вцепились в сжимающую её шею ладонь.

В этот момент невозмутимый Вартек, подошедший к илларийцу сзади, всадил шприц ему под лопатку. А потом аккуратно разжал пальцы, душившие Гестию. Осмотрев её шею, он вздохнул:

– Синяки останутся. Но так ничего страшного. Можешь продолжать? Или водички сначала выпьешь?

Благодарно кивнув, Гестия застучала зубами о протянутый стакан. Эртан потрогал быстро растущую шишку на затылке.

– Ну ты даёшь, Эдельвейс. Слыхал я, будто ты чародей бывалый, но пока своими глазами не убедишься… С виду вон, и не скажешь. Хлюпик цивильный, прости за выражение.

– Какой из меня чародей, – усмехнулся врач, профессиональным движением стряхивая шприц, – но после таких патетических предупреждений Гестии глупо было бы не набрать пару кубиков парализатора. Просто на всякий случай. К тому же, – тут он немного грустно усмехнулся, –- Ламберт втравливал меня в передряги и поострее. Вот уж кто всегда умел найти приключения на свою голову. Да и не только на свою. Интересно, где его демоны носят…