Эрлинг

– Да уж, пришлось попотеть. Хорошо, что я такой предусмотрительный и кроме него оставил в карантине ещё с пяток свежеумерших вампиров. Было на ком тренироваться.

– Да, но… – лорд Эрлинг замялся, подбирая слова. – Когда он погиб, ты ведь был здесь. Как тебе удалось предотвратить развоплощение?

Чёрный Дракон хмыкнул.

– Это твой Альдор диктует свою сентиментальную волю слабым сердцам только по эту сторону перехода. А мне давно уже подчиняются все Миры Мёртвых, до которых докатываются воды забвения. На переход, как тебе известно, требуется время… да и энергии порядочно. Я пытался это как-то обойти, работал со сцепленными квантами…

– Я тоже изрядно с ними повозился… пока не понял, что использовать этот эффект для перехода принципиально невозможно.

Милослав утвердительно наклонил голову.

– Да, для перехода невозможно. Зато это позволило мне сделать внутренние каналы связи абсолютно криптостойкими. Так что я отдал команду своему чиновнику поместить в изолятор богов пятерых обычных и одного не вполне обычного вампира, не опасаясь, что по этому поводу поднимется назойливый вой бессмертных.

– Зачем тебе в принципе понадобилось это делать? Ты же ненавидишь вампиров!

Бог смерти неопределённо повёл плечами, разглядывая творение своих рук, которое теперь звалось Ламберт фон Штосс.

– Он заботился о моей девочке, пока меня не было рядом. И делал это в высшей степени хорошо. И совершенно бескорыстно. Не так часто мне доводиться испытывать благодарность.

– А потом? Почему ты ничего не сказал? Ни мне, ни Мелисенте?

Милослав повернулся к собеседнику и с несколько наигранным высокомерием приподнял бровь.

– Да кто ты вообще такой, чтоб я с тобой разговаривал? – помолчав немного, продолжил: – Ну а сестра… к чему было ставить её перед проблемой выбора? Ваш брак был так хрупок… детей даже ещё не было, – при этих словах Северин едва заметно вздрогнул. А под ехидным взглядом чернокнижника и вовсе помрачнел. – К тому же, вернись наша девочка к вампиру,  – продолжал добивать его Милослав, – я проиграл бы спор с Кэролином. И мне не только пришлось бы вернуть трофейный артефакт, но и отдать этому зануде Осколок Вечности. Перспектива малопритягательная.

– Ты, должно быть, чрезвычайно повеселился, подсунув царю фейри вампира в качестве внука, – буркнул маг.

– Бывшего вампира, – педантично поправил бог смерти. – Но ты прав – повеселился изрядно. Этот олух даже ничего не заподозрил. Для него все смертные на одно лицо.

– Кстати, почему он внешне на Эйзенхиэля не похож?

– Внешне он похож на барона фон Штосс, как ему и положено. Он ведь не помнит ничего из своей прошлой жизни. Даже Мелисента, когда после самоубийства в чужое тело попала, почти год потратила на то, чтобы выглядеть более-менее прилично. К тому же… имей место внешнее сходство, Антар обо всём бы догадался. Портреты деда он, думаю, видел.

– Так ты… и любимому племяннику не поведаешь, с кем он свёл дружбу?

– К чему усложнять, – бог смерти щёлкнул пальцами, и в зеркале вместо супружеской пары отразились двое мужчин. – Пусть Эйзенхиэль Элизобарра останется семейной легендой. А Ламберт фон Штосс живёт своей жизнью. Мне кажется, он это заслужил.

Конец