Эрлинг

– В таком случае, я вынужден просить у вас прощения за такой прохладный приём, – обратился предводитель повстанцев к лорду-вампиру, – и выразить вам благодарность от всех нас.

Тот молча поклонился в ответ.

Северин остался в лагере.  Первое время старался не привлекать к себе особенного внимания, однако у него это не особенно получалось. Известность Открывающего Двери была слишком велика. Северин Эрлинг уже не являлся тем угрюмым нелюдимым затворником, за которого когда-то Влад Элизобарра выдал свою сестру. Теперь это был куда более лёгкий в общении обаятельный мужчина, быстро расположивший к себе едва ли не весь лагерь. За исключением Вильяма Ворлоса и его ближайших людей.  Сам лидер повстанцев долго не хотел отдавать себе отчёт в том, что причиной такого нерасположения к магу была банальная ревность, но ничего не мог с собой поделать.

В первый же день Лоридейль «по счастливой случайности» столкнулась с магом на уединённой лесной поляне. Но вместо того, чтобы заключить её в объятия, Северин отступил на шаг и учтиво поклонился.

– Миледи! Какая приятная неожиданность.

Она вопросительно посмотрела на мага. Лорд Эрлинг мягко улыбнулся жене и галантно поцеловал ей руку.

– И что сие означает, милорд? – осведомилась Мелисента.

– Я  подумал, – пояснил он, – мы с тобой поженились так спонтанно, что я совсем не успел поухаживать за тобой. И раз уж обстоятельства сложились таким образом, почему бы не восполнить этот пробел в наших отношениях?

Она рассмеялась.

– А после свадьбы ты за мной разве не ухаживал?

– Как супруг я был обязан о тебе заботиться, так что это не в счёт.

– Ну что же, – лукаво улыбнулась леди Эрлинг, – я принимаю ваш вызов. Хотя должна признаться, что кое-чего мне будет не хватать…

Мелисента выразительно посмотрела на его губы.

 

В подзорную трубу Вильям Ворлос наблюдал, как лорд Эрлинг и Лоридейль Лейнсборо спускаются по извилистой тропе. Они шли на расстоянии полуметра друг от друга. Мужчина сцепил руки за спиной (таким образом Северин боролся с искушением обнять жену) и время от времени поворачивал голову к своей спутнице. Вероятно, он что-то рассказывал, потому что Лоридейль, шедшая рядом с ним в изящном светлом платье, которого Вильям раньше на ней никогда не видел, перебирала букет лесных цветов, по временам тоже смотрела на мужчину и смеялась. Маг улыбался ей в ответ, продолжая рассказ. Женщина то и дело перебивала, тогда смеялся он.

 

– Какой потрясающий запах, – сказала она, подходя к кусту диких роз, – наверное, перед грозой.

– Сравнивать девушку с цветком банально. Но всё же…

Мужчина осторожно сорвал одну из роз и приколол к волосам своей спутницы. Маленький шип всё же вонзился в его палец.

– Позволь мне, – произнесла она, поднося к губам подушечку с набухшей капелькой крови. Небольшая ранка мгновенно затянулась.

– Я немного запутался, – сказал Северин, медленно и нежно пытаясь стереть алый след с её губ, заставляя сами губы наливаться ещё более яркой краской, – кто из нас больший вампир?

Несколько минут спустя мужчина и женщина сидели на склоне холма, любуясь разгорающимся закатом, а пальцы их рук без всякого участия с их стороны переплелись между собой.

 

– Красивая они пара, – заметила Федра, подняв голову от штопки штанов и провожая глазами мага и талисман отряда.

– Разве они пара? – холодно осведомился юноша, сидящий рядом с ней. Он был новым адъютантом Ворлоса, на этот раз беззаветно преданный своему предводителю, а потому разделявший его неприязнь к лорду-вампиру.

– А то ты сам не видишь? Они же как ниточка с иголочкой. Куда один, туда и другой. Она на него посмотрит – как солнце засияет, он на неё взглянет – тут же зубами блестеть, будто жемчуга полный рот набрал.

– Если так, то у неё плохой вкус, – буркнул парень.

– Вильям Ворлос тоже, конечно, из себя мужчина видный, – усмехнулась благодушная толстушка, – да только милорд Северин ему сто очков вперёд даст.

– Это ещё почему? – обиделся адъютант. – Ворлос настоящий мужчина, воин, а не какой-то маг паршивый с молнией поперёк лица.

– Так-то оно так, – улыбалась Федра. – Только девки немного не на то смотрят, чем вы, парни, между собой бахвалитесь. Ежели даже забыть про то, что чародей высок, статен, спину держит так, будто аршин проглотил, глаза эти его как блюдца… в бороде седина пробиваться стала, а смеётся звонко, ровно мальчишка. Слышал ты когда-нибудь, чтоб Ворлос смеялся?

– Делать ему больше нечего. У нас война тут, между прочим…

– То-то и оно. У таких всегда война. Вечно его с поля брани ждать… А лорд Эрлинг вовсе другой. Проходит, бывало, мимо… взглянет на нас с девчатами, что тоже вокруг рукодельничать соберутся. Сядет на то бревно, где вот ты сейчас сидишь, да скажет: «Чего загрустили, красавицы?», да начнёт баять. Про маленький народец, про народ холмов, да про чёрных фейри, да про русалок и цвергов. То жутко, то смешно… а то и то, и другое разом. Сидим мы, рты поразеваем, глазом не успели моргнуть, а уж солнце к закату клониться стало. Махну я на него рукой, иди, мол, лиходей, столько просидели зря, дел полно, ан глядь! Одежда вся заштопана да почищена, каша наварена, котлы помыты. Как так? А он смеётся только: эльфы вас задобрить решили, чтоб по лесам за ними не гонялись. И не понятно, шутит он так, может, сам потихоньку колданул малость, а может и…

– Мы все здесь боремся за уничтожение нелюдей, – сурово свёл брови паренёк.