Эрлинг

– Так почему ты не подарила ему «Поцелуй Феникса»? – тёмные глаза мужчины горели яростным огнём. – Тогда сейчас твоим мужем был бы он, а не я!

– Ты можешь не сомневаться, что будь это в моей власти, я бы это сделала, – каждое слово причиняло ему такую боль, будто жена с размаху вонзала в него кинжал. – Но «Поцелуй» не даруется сознательно… к тому же, князю Элизобарре от него всё равно не было бы прока. Я не могу наделить любимого бессмертием – я им сама не обладаю. Я могу подарить только память. Но вампиры не входят в воды забвения. Как и все долгоживущие, умирая, они умирают насовсем. И когда Эйзенхиэля перестанут помнить… от него ничего не останется. Поэтому я буду помнить его всегда. Вечно. И тебе придётся с этим жить.

Она встала и стремительно вышла из комнаты. Со стороны столовой послышался грохот бьющейся посуды.

Примерно через полчаса тонкий фарфор с тихим звоном стал собираться из черепков обратно в шкаф. Фамильному сервизу не в первый раз доводилось испытать на себе гнев хозяйки. Северин тихо подошёл к стоящей у окна женщине и обнял её за плечи, крепко прижав к себе.

– Прости, – раскаяние, отчётливо слышавшееся в его голосе, не позволило леди Эрлинг отдёрнуть голову от поцелуя в щёку. К тому же, когда он обнимал её вот так, Мелисента совершенно теряла волю и сердиться больше не могла. И самое ужасное – Северин это знал. – Я вёл себя неподобающим образом. В глубине души я сознаю, что ничем не заслужил такого подарка судьбы, как ты. Я панически боюсь тебя потерять.

– Так ты сегодня никуда не пойдёшь? – осведомилась она, старательно хмуря брови.

– Дорогая, я сам бросил вызов, я не могу просто не явиться.

– Ах… – леди Эрлинг попыталась вырваться, но муж крепко сжимал её, покрывая поцелуями золотистые волосы и нежную шею.

– Но я обещаю тебе, – шептал он, – я мальчишку и пальцем не трону.

– И извинишься, – всё ещё сердито сказала она, неудержимо тая в его объятиях.

– И извинюсь, – кротко согласился Северин, разворачивая женщину к себе лицом и припадая к её губам.

 

Уединённое поле, тот же день.

– Моя жена считает, что я должен сожалеть о своём чрезмерно резком поведении, граф, – невозмутимо произнёс лорд Эрлинг, приставив лезвие к горлу противника. – Так что давайте покончим с этим и разойдёмся по домам.

– Она беспокоилась обо мне, – юноша, уже успевший попрощаться с жизнью, расплылся в блаженной улыбке. Его противник только прикрыл глаза и убрал оружие в ножны.

– Молодой человек, не испытывайте судьбу. Проваливайте.

 

Сумеречный Предел, Вечность.

После того, как Кэролин закончил рассказ, никто из троих его слушателей долго прерывал молчание. Каждый думал о своём. Наконец Альдор, выглядевший теперь вовсе не как призрак, а как очень красивый и совершенно живой юноша, с оттенком смущения произнёс:

– Однако, как быстро летит время за беседой. Вот мы почти уже и у цели…

Ламберт огляделся по сторонам: вокруг расстилался пасторальный пейзаж. Сглаженные сочной зеленью склоны крутых холмов, увитые жёлтыми лентами тропинок, живописные рощи, металлически блестящие под солнцем стружки рек… овцы… ОВЦЫ? Приглядевшись, барон фон Штосс с изумлением узнал породу.

– Откуда… откуда здесь даугерские тонкорунные?

Младший Эрлинг тонко улыбнулся.

– Тебе лучше знать.

– Но я…

– Не морочь себе голову, – прервал подопечного Антар. – Мы пришли.

Двое людей, один бог и один царь фейри стояли на краю впечатляющего обрыва. Отсюда открывался прекрасный вид… для каждого свой.

– А… теперь что? – осведомился Ламберт, вдоволь налюбовавшись.

– А теперь всё, – просто сказал старший Эрлинг. И резким толчком сбросил мёртвого мага вниз.

 

Замок Эллерберг,  36 г.э. Леам-беат-Шааса

Антар открыл глаза и медленно встал.

– Оставьте нас, – сказал он тихо, но таким тоном, что все безутешные плакальщики беспрекословно повиновались. Только Камилла осталась сидеть, даже не шелохнувшись, всё так же глядя в пустоту перед собой.

Мужчина подошёл к ней и опустился рядом. Баронесса фон Штосс решительным движением прижала к себе голову мужа, одновременно локтём закрывая мёртвое лицо от взгляда Нездешнего.

– Камилла, – мягко произнёс Эрлинг, – я прошу только пять минут. Потом я тебе его верну. Обещаю.

Бледный призрак прежней Камиллы шевельнулся в глубине зелёных глаз, разрывая пелену безумия. Пересохшие губы что-то беззвучно прошептали. Женщина разомкнула руки.

Антар уложил тело барона прямо на полу, ровно, как в гробу.  Встал на колени и достал из недр псевдожизни свой пресловутый сапфир. Сжал камень в ладони, отчего над его рукой появилось размытое радужное марево, вскоре перекинувшееся и на вторую руку. Когда это произошло, инженер наклонился над Ламбертом и повёл ладонями вдоль мертвеца, начиная со ступней и медленно продвигаясь вверх. Радужное марево следовало за ним без всякого видимого эффекта. Разве что когда Антар добрался, наконец, до головы мага, волосы некроманта из седых снова сделались тёмно-русыми. Осмотрев дело своих рук, выходец из Сварги удовлетворённо улыбнулся, а потом со всего размаха засадил лежащему локтём в грудь. Полувздохнув-полувскрикнув, Ламберт резко сел, ухватившись за предплечье Последнего из Эрлингов. Сфокусировал взгляд. И рассмеялся.