Страница 20 из 100
Первые два дня ангел не отходила от постели крепко спящего Георгия. Уж лучше пусть люди чутко спят, просыпаясь от каждого шороха, чем так, думала Мария.
Немудрено, что они запутались в мыслях и желаниях. Здесь даже время умудряется нестись, неспешно ползя по обочине. Как это возможно, что день так быстро завершается, сменяясь ночью, когда так медленно тянется лично для меня? Не лучше ли было бы помнить о предыдущих заданиях, чтобы не задаваться каждый раз одними и теми же вопросами? Впрочем, о чем это я? Для задач хватает, как правило, половины человеческих суток. За это время никто не успел бы отравиться этим странным воздухом, этими мыслями. Но не потому ли черти так близки мыслями и взглядами людям? В этом их слабость или их сила? Опыт им это дает или заставляет повторяться, ослабевая от этого?
Часы напролет она молилась. Сначала о возвращении черта, как ни парадоксально это звучит. Позже о выздоровлении Георгия, хотя понимала, что это глупо. А когда совсем отчаялась, стала молиться о здравии всего мира. Ей казалось, что переживания за живого человека и ее саму сделали уже человеком, то есть существом уязвимым. Ведь только в этом и разница между потусторонним и земным: в силе и слабости – как много человеку мало. Но не потому ли им самим не нужно много, что у них есть возможность иметь все? Людям нужно все или уверенность, что все у них может быть? Как разобраться, когда они такие разные и так похожи между собой?
В конце первого дня она перестала молиться, задумавшись, не накличет ли этим на себя беду. Неужели и я стала думать о себе больше, чем о других? Что не так с этим миром, с его обитателями? Или... что не так с нами? Почему мы так сильно разнимся, тогда как черти почти ничем от людей не отличаются? Не в этом ли кроется секрет притяжения людей к ним? Они ищут и находят себе подобных, а мы... Мы слишком далеко от них. Недостижимо.
Второй день принес Марии новые ощущения и опыт. Теперь она еще больше удивлялась свойствам времени на земле. «Я неправильно его распределяю», – сердилась она на себя, знакомясь с человеческими потребностями на личном опыте.
Наблюдая теперь жизнь человеческую не со стороны, как раньше, а в непосредственной близости, она и сама понемногу думала, как Зигмунд Фрейд, утверждавший, что задача – сделать человека счастливым – не входила в план сотворения мира. То есть фактически соглашалась с утверждениями черта, а значит, и самого Дьявола. Одно дело – быстренько спасти чью-то душу и вернуться в рай, и совсем другое – два дня подряд провести на земле и столько увидеть, сколько даже в ангельской голове не укладывалось.
Чтобы поддерживать силы Георгия, она должна была поить его через трубочку питательными жидкостями, но приготовленными только из обычных земных продуктов. В противном случае его организм привыкал бы к магии, то есть каждый раз на шаг неминуемо приближался к смерти. Человеку человеческое, ангелу ангельское, Дьяволу дьявольское. При любых же смешениях любого рода происходит неминуемый сбой, не подлежащий восстановлению.
Холодильник почему-то пустел. И пустел слишком быстро. По сути, чтобы накормить Георга, ей приходилось воровать. Сначала она пыталась разобраться со всеми цветными бумажками – деньгами – и оставляла их взамен на продукты и прочее, глядя, как это делают другие люди. Но вскоре деньги кончились. Вернее, она просто уже не находила их. И тогда она стала брать у людей все необходимое, что называется, безвозмездно, то есть даром. А проще говоря – воровала.
Это же страшный грех, корила себя Мария, утаскивая что-нибудь уже и для себя. Осязаемой плоти у нее еще не было, но есть уже хотелось. И страшно было даже подумать, что же будет, когда она станет человеком. Возможно ли это? Как же можно не думать о том, что поесть, что надеть и где преклонить голову, если в этом уголке земли бывает холодно вечерами и ночами, а без еды прожить невозможно?
Она смотрела на то, как люди тащат по домам огромные сумки, слушала их мысли. И начинала не только сочувствовать им, но и понимать их. Не оправдывать еще, но уже понимать. Все это нужно им, чтобы выжить. Но это отнимает так много сил и времени, что не остается возможности думать о чем-то другом. Кто придумал все это? С другой стороны, познакомилась Мария и с изнанкой жизни, однажды заблукав среди незнакомых улочек. Грязные, дурно пахнущие люди, с трудом стоящие на ногах, копошились в грудах мусора. И времени у них было предостаточно. Потому что второго шанса им никто давать не собирался. Впрочем, судя по их реакции на несколько предложений подработать (новое для Марии слово), им и не был нужен этот самый шанс. Итак, время у них есть для того, чтобы думать о душе. А есть ли желание?
Миша неправ, решила Мария. Наш отдел не мог бы доводить их до такого состояния. Потому что это нелогично. Потому что даже я, будучи человеком, не повернулась бы к Богу в такой ситуации, а наоборот, отошла в сторону. С глаз долой – больше шансов выжить. Правильно это или нет, думала бы потом, но в тот момент была бы, пожалуй, занята совсем не молитвами. Потому что у них есть тело. И им нужны кров, одежда и пища. Птица не думает об этом? Да вот же эта самая птица, которая широкими взмахами крыльев приближает свое щупленькое тельце к только что свитому гнезду и несет в клюве еще одну веточку, обустраивая быт. Избежать голодного кота, раздобыть зерна. Украсть, чтобы выжить? Спрятаться от дождя под крышей человеческого дома. Иначе душа потеряет пристанище еще до того, как определится с выбором. А все это людям не выдается на входе в этот мир. Значит, нужно думать, где достать.