Страница 1 из 100
Мракобесие: начало
Мистический роман
Подчас происходящее в существующих мирах находится за гранью человеческого понимания. Человек гадает, какая там жизнь, кто и как там живет. Возможно ли пересечение параллельных прямых? А они все время рядом...
Справятся ли ангел и бес с поставленной им задачей? Разгадают ли они главную тайну? И что делать, если вопросов становится больше, чем ответов, даже если впереди вечность?..
Это история о несломленной человеческой воле в борьбе с вечным злом. Какие бы ни встречались трудности на пути человека, битва с тьмой продолжается. Ведь каждого из нас определяет выбор. Какую сторону для себя выберете вы?
Все не то, чем кажется
на первый взгляд.
Нужно лишь терпение,
чтобы дождаться
и узнать правду…
ГЛАВА 1. Пиршество в аду
– Стоит ли считать, что я прохожу причастие, если я пью вино и ем хлеб? – посмеивался пьяный черт, сидя за длинным столом, ломящимся от различных яств, и демонстрируя всем в одной руке ломоть свежего, еще горячего, белого хлеба, а в другой – бокал с вином.
Ответом ему стал всеобщий хохот и презрительный взгляд, брошенный из-под опущенных век одним из присутствующих. Но в общем веселье и пьянстве никто не заметил этого.
Никто из сидящих за столом не желал красоваться хвостами, рогами, копытами и прочей атрибутикой, приписываемой им людьми. Однако каждый мог изменять свою внешность так, чтобы соответствовать стереотипам, прижившимся у каждой конкретной личности. Это существенно облегчало их работу и поднимало градус веселья во время красочных адских гуляний. Так что сейчас некоторые присутствующие хохоча меняли носы, удлиняли и даже завивали рога, проявляя способности метаморфов* или создавая качественные объемные иллюзии. Усталые обитатели, как принято считать, подземного царства, низших рангов с неприкрытой завистью смотрели на эти преобразования, прислуживая у стола. Кто-то из них был наказан и за серьезные провинности сослан в низы без возможности перевоплощаться, иные таковыми рождались у наказанных чертей. И если врожденные низшие с детства учились воспринимать себя такими, как есть, то их родители подчас закипали от злости, не имея возможности ощутить эйфорию перевоплощения, которую хорошо помнили из прошлой своей жизни. А поскольку жили они если не вечно, то довольно долго, время служило им дополнительным наказанием в совокупности с невозможностью подать на апелляцию.
– Эй, Бегемот**, поддержи компанию! – хрипло выкрикивали одни. – Стол скудеет!
– Ты б еще весь «отдел» Маммона*** позвал! – кричали другие, и эта реплика окрашивалась жутковатым смехом соседей за столом.
– Так все в сборе! – донеслось откуда-то издалека.
Кто-то решил налить еще вина, большинство из них поставили стопки и бокалы на середину стола, чтобы разливающему было легче дотянуться. И только один из всех не пил, глядя на происходящее со скукой. Он провел мизинцем по брови, все больше погружаясь в размышления. В таких компаниях обычно не замечают тех, кто сидит тихо. Тем более что к его равнодушию к подобным гуляниям обитатели ада давно привыкли.
Он часто ловил себя на том, что бездумное веселье способно наскучить быстрее, чем тоска и печаль одиночества, и от этого с еще большим удивлением изучал поведение людей, которые завершали один пир только для того, чтобы тут же начать другой. В такие моменты он совсем терял нить различия между его коллегами и людьми. А они, перемещаясь с одного банкета на другой и искренне полагая, что жизнь дана для счастья и веселья человека, удивленно глядели на тех немногих, кто остановился на обочине, чтобы подумать о чем-то. Таких именовали занудами и сторонились. Зануды, как правило, внимания на это не обращали и оставались собой. Но были и те, кого задевало мнение общества, и они присоединялись к народным гуляниям, рассеивая себя в толпе.
Вдруг смех резко оборвался. Он скорее ощутил тишину, чем услышал ее. Это привлекло его внимание. Черти вскакивали с насиженных мест, второпях наводя марафет, то есть грязь по мордам размазывая. Кто-то забывал убрать рога или свиной пятачок, кто-то стыдливо прятал кончик пушистого хвоста, понимая, что уже не успевает наколдовать его исчезновение. В таких ситуациях стресс и в аду совершал свое черное дело, ослабляя объект своего внимания почти до полной беспомощности и уязвимости.
Он нахмурился, понимая, что это значит, но теряясь в догадках, зачем бы.
В давно не убранную комнату с высокими потолками вошел мужчина. Он сделал всего один шаг и остался в тени, тогда как остальные оказались в лучах яркого света. Облизал внезапно пересохшие губы, провел рукой по волосам, приглаживая непокорную прядь. Оглядел собравшихся. И неожиданно засмеялся, запрокинув голову. Черти недоуменно переглянулись. Его поведение всякий раз было чем-то непредсказуемым. Он мог в одну минуту безудержно хохотать и выносить вердикт, быть погруженным в собственные мысли и миловать, умел отсутствовать, но знать все о происходящем в его отсутствие.
И только этот черт один понимал мотивацию поведения начальника. Отточенные тысячелетиями навыки позволяли ему быть могущественным, сохраняя внешнюю легкость и даже беспечность, но бесконечность подтачивала в нем человечность. Чем дольше это продолжалось, тем больше шеф утомлялся своим существованием и тем менее логичными внешне становились его поведение и поступки. Впрочем, на деле все было с точностью до наоборот.