Страница 10 из 12
Но и за порогом этой очевидной, хотя и часто предаваемой связи Христа с Его народом проступает связь еще более глубокая: Христа, Сына и Слова Божия, со всяким человеком, рождающимся в мире.
«Отнесенность» (любимое слово-намек протопресвитера Александра Шмемана из «Дневников») – свойство начала жизни. Ребенок соотнесен с тем, что вокруг, что он открывает, что дает ему пищу, ласку, тепло. Новорожденный, ищущий грудь (настойчиво, требовательно и «по праву»), – точный образ соотнесенности с миром. Но также и со Христом.
Вчера крестил трехнедельную девочку нашей прихожанки. Вглядываясь в ее личико, в этот искусно выписанный рот, нос, уши, глаза, я понял вновь, что знал всегда: человек рождается в мир как живая икона, выходит из горнила творения с ликом, начертанным кистью Господней. Но как же я не замечал этого раньше? Замечал, конечно, но не решался договорить, не давал себе смелости довериться первому впечатлению, пробежать мысль до конца, соединить с собой.
Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во Мне Сына Своего… (Гал. 1: 15–16) – это апостол говорит о себе, но избрание от утробы матери относится ко всякому приходящему в мир (Ин. 1: 9). Человек избирается в Сыне и ради Сына и призван открыть Его в себе.
То «дитя», которое призвал Иисус, остается невидимой мерой вещей и точкой отсчета нашего существования. И даже евангельским таинством его. К участию в таинстве призван каждый из нас. Прямо оно не зависит от нашей церковности, но по-настоящему мы прикасаемся к нему лишь в Церкви. При этом открывается оно по-разному: по-своему в самом начале, по-своему отрочеству, едва оторвавшемуся от своего начала, по-иному – зрелости, отошедшей от детства на дальнее расстояние и потому способной лучше увидеть его издалека. Л.Н. Толстой писал: «От пятилетнего ребенка до меня только шаг. А от новорожденного до пятилетнего – страшное расстояние. От зародыша до новорожденного – пучина. А от несуществования до зародыша отделяет уже не пучина, а непостижимость»[55].
Это расстояние пробегает наша интуиция или память, когда начинает искать себя «за гранью прошлых дней», за оградой оставленного нами Царства. Путь к нему прокладывается только верой, иным словом, любовью.
Если не будете как дети… Исполните сию заповедь – войдете в Царство, не исполните – не забывайте каяться и уповайте на милость к ребенку, который еще остается в вас… Каждый ребенок есть та родная и благодатная речь, на которой Бог признается нам в любви. Кто имеет уши слышать, да слышит (Мф. 11: 15 и др.)!.. Евангелие развивает в нас внутренний слух, учит различать ту речь, которая в нас неприметно вкладывается. И учит ей откликаться.
«…На Пасху шел я из главной Монастырской порты в новый Преображенский корпус, и вижу: бежит мне навстречу маленький мальчик, лет четырех, с радостным лицом, – благодать Божия веселит детей. У меня было яйцо, и я отдал это яйцо мальчику. Он обрадовался и побежал к отцу показать свой гостинец. И за эту мелочь я получил от Бога великую радость, и возлюбил я всякое создание Божие, и Дух Божий был слышен в душе»[56].
Церковь возраста Христова
О том, что значит «быть ребенком» в религиозной жизни
Отцы говорят: Церковь – Мать, рождающая людей для жизни во Христе, она ведет к порогу Царства, несет дары, которые дают им вырасти в меру возраста полноты Христовой (Еф. 4: 13). Какова же мера этой «полноты»? Что разумел апостол под «возрастом Христовым»? И как соотнести «возраст полноты» с обращением в детство, на котором настаивает Христос?
Взрослая мысль, даже и напитав себя «сокровищами премудрости», как-то всегда недослышит Его слова. Она не спорит, она, в общем, согласна; да, «умалимся», на злое будем младенцы[57], но остановиться перед загадкой той вести ей некогда, она идет в рост, восходит к незыблемой доктрине, этике, гомилетике[58], «власти ключей», Первому Риму, Третьему Риму и прочим важным державным делам, от «малых сих» отстоящим, однако, несколько поодаль. Но что, если нам, далеко не восходя, не взрослея, задержаться здесь, у подножья евангельских слов? Разбить палатку у них в окрестностях, сделать привал на пути к вершинам церковного разума? Не для того, чтобы найти некий скрытый ров между евангельским детством и достигнутой полнотою истины, но лишь довериться живому голосу Христову, улучить его тепло.
Начнем с одного из самых весомых свидетельств Предания. «Вот почему, – говорит святой Иоанн Златоуст, – Христос и сказал: Таковых есть Царство Небесное, чтобы мы по свободной воле делали то, что дети делают по природе»[59].
«Будьте как дети, – комментирует архиепископ Иоанн Шаховской, – будьте чисты; будьте с их верой без рассуждений и обходов. Идите за своим Учителем. Не просите, если говорят вам „нельзя“, не спорьте, не надейтесь на ум свой, не противоречьте и не доискивайтесь. Положитесь на учащего вас Евангелием и помните, что ничто вы без своего Создателя… Любите Отца вашего небесного, как ребенок любит мать свою»[60].
Что ж: полезно и умно. Но Христос говорит: Если не обратитесь, если не умалитесь… Умалиться как? Обратиться – в кого? Означает ли это: повинуйтесь доброй морали, станьте послушными, смиренными как овечки, кроткими как крольчатки, а иначе, мол, пеняйте на себя?.. Но, отцы и учители, у детей вовсе нет таковых благословенных свойств! Вправе ли мы переносить на них нравственные законы грешных, впавших во взрослость, умноживших печаль от многознания и опыта? Малым подобает расти, насыщаться днями, доискиваться до всего на свете. Обращение в детство взрослых в устах Слова Божия означает нечто большее, чем послушание и смирение, с которыми у детей дела обстоят вовсе не так хорошо. Не идет ли речь о стяжании какого-то иного дара Христова, вложенного в каждого из нас?
Когда ребенок был ребенком,
было время таких вот вопросов:
почему я – это я, а не ты?
почему я здесь, а не там?
Когда начинается время,
и где пространство кончается?
Существует ли зло и есть ли
вправду плохие люди?
И как так может, чтобы я, который есть,
не был прежде того, когда я стал?
и как однажды я, который есть,
Не буду больше тем, кто я есть?[61]
Обращение в детство в устах Слова Божия означает нечто большее, чем послушание и смирение взрослых, ибо с такими вещами у детей дела обстоят совсем не хорошо. «Каждый новорожденный являет собой новое отображение Бога, чуть затемненное грехом непослушания» (святитель Николай Сербский)[62]. Не идет ли речь в Евангелии о возвращении к какому-то иному дару Христову, изначально вложенному в каждого из нас? Это дар нового рождения, обретаемого взрослым через преодоление груза греховности.
Обратитесь, вернитесь в Любовь, через которую вы пришли в бытие, к первозданной одаренности Богом, которой наделен каждый из нас. Иисус говорит не о «воспитании чувств», но о чем-то более существенном: о возвращении к той человечности, в которую заронен замысел Творца о людях, что сквозит и тайно светит через «дитя». Эта исходная одаренность открывает для нас и детскую, вернее, детствующую природу Его Церкви.
55
Толстой Л.Н. Моя жизнь / Л.Н. Толстой. Собрание сочинений: В 22 т. Т. 10. – М.: Художественная литература, 1982. С. 500.
56
Софроний (Сахаров), схиархимандрит. Преподобный Силуан Афонский. – Сергиев Посад: СТСЛ, 2011. С. 397.
57
См. 1 Кор. 14: 20.
58
Гомилетика – церковно-богословская наука, излагающая правила церковного красноречия или проповедничества.
59
Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея Евангелиста / Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского, в русском переводе. В 12 т. Т. 7, кн. 2. – СПб.: Санкт-Петербургская духовная академия, 1901. С. 639–640.
60
Иоанн (Шаховской), архиепископ. Как жить по Евангелию. Записи голоса чистого. – СПб.: Сатис, 2010.
61
Хандке П., Вендерс В. Небо над Берлином (фрагмент) [Электронный ресурс] // Синергия: [сайт]. URL: livelib.ru/ quote/733387-der-himmel-ueber-berlin-wim-wenders-peter-handke (дата обращения 25.12.2018).
62
Николай Сербский, святитель. Мысли о добре и зле [Электронный ресурс] // Православная библиотека: [сайт]. URL: azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Serbskij/mysli-o-dobre-i-zle/ (дата обращения 25.12.2018).