Страница 20 из 23
Этот лозунг, выдвинутый Сталиным, имел огромное историческое значение. С одной стороны, он развил тактику «союз с Чан Кайши ради сопротивления Японии» в тактику «поддержка Чан Кайши ради сопротивления Японии». С другой стороны, он развил лозунг «КПК готова к созданию Антияпонского национального единого фронта с Гоминьданом и всеми другими партиями и группировками» в лозунг «Создание антияпонского национального единого фронта на основе сотрудничества между Гоминьданом и КПК». Сотрудничество двух крупнейших политических и военных сил Китая – Гоминьдана и КПК – поставлено в качестве основы для создания антияпонского национального единого фронта, что придало делу создания национального единого фронта всех антияпонских партий и всех антияпонских армий всего Китая более конкретное и более реальное содержание.
Исторические факты доказали: без антияпонского сотрудничества этих двух крупнейших военно-политических сил, невозможна антияпонская война за спасение отечества всего китайского народа в едином строю. И наоборот, как только эти две крупнейшие военно-политические силы достигли соглашения о совместном сопротивлении Японии, они становились основой для сплочения всего народа ради совместной антияпонской войны за спасение отечества. (С. 215.)
Эти лозунги были выдвинуты Димитровым и Сталиным. Димитров и Ван Мин писали об их содержании в своих статьях по случаю 15‑летия КПК. В статье Ван Мина эта республика характеризовалась как Всекитайская народная демократическая республика. (С. 216.)
Так или иначе, какую бы роль не отводить Ван Мину при появлении призыва к созданию единого национального антияпонского фронта в Китае, он не «шел за кем‑то», не «действовал по чьим‑то указаниям», а занимал самостоятельную и инициативную позицию.
Оказалось, что в создавшейся в ходе военного противостояния между Китаем и Японией обстановке, Сталин, Димитров и Чан Кайши, каждый по‑своему, выступали за то, что предлагал, о чем писал и говорил Ван Мин.
Возникала реальная возможность компромисса внутри Китая в целях сотрудничества Гоминьдана и КПК в борьбе против японской агрессии, возникала приемлемая формула существования после победы над Японией – Всекитайская народная демократическая республика.
В книге о Ван Мине его родственники рассказывают о «Сианьских событиях» 1936 года, об указаниях Коминтерна, которые он направил ЦК КПК в связи с этими событиями, а также о том, почему статья Ван Мина «О событиях в Сиани» была подписана псевдонимом «Джек».
В ту же ночь (12 декабря 1936 года), когда произошли события в Сиани, Сталин прислал Димитрову и Ван Мину записку, написанную им своей рукой карандашом, в которой было сказано: «Сианьские события играют на руку японскому империализму». Он велел им немедленно дать телеграмму в ЦК КПК в качестве директивы Коминтерна относительно Сианьских событий. Димитров спросил у Ван Мина, какие у него соображения по поводу этой директивы. Ван Мин ответил:
Мне кажется, что в такой директиве речь касалась бы только одного вопроса. Существуют два возможных исхода решения Сианьских событий. Одна возможность – лидер прояпонской группировки Ван Цзинвэй, который только что беседовал с Гитлером и спешно возвращается в Китай, прибудет в Нанкин, и если бы ему удалось развязать в невиданных до сих пор масштабах гражданскую войну против КПК и Чжан Сюеляна и Ян Хучэна, то в таком случае события в Сиани объективно породили бы выгодные японскому империализму последствия. (С. 216.) Другая возможность – Сианьские события разрешатся мирным путем, между КПК, Чжан Сюеляном, Ян Хучэном и Чан Кайши будут достигнуты соглашения о прекращении гражданской войны и совместном сопротивлении Японии; в таком случае Сианьские события принесли бы результаты, благоприятные китайскому народу и неблагоприятные японскому империализму. (С. 216–217.)
Димитров сказал:
Скажу откровенно: я согласен с вами.
Ван Мин говорит ему:
Тогда сейчас же позвоним товарищу Сталину и попросим его принять нас, чтобы изложить ему наше мнение.
Димитров на это ответил:
Поскольку товарищ Сталин лично прислал директиву и велел нам немедленно передать ее, то это значит, что он совершенно уверен в правоте своего мнения и не считает необходимым обмениваться мнениями с нами. В таких случаях нельзя высказывать ему никакое несогласие, можно лишь поступать согласно его указаниям.
На другой день Сталин велел Ван Мину немедленно написать статью «О событиях в Сиани» и опубликовать ее в журнале «Коммунистический Интернационал». Когда Ван Мин принес Димитрову на просмотр рукопись статьи, Димитров предложил изменить небольшую часть в начале статьи, в которой дана оценка двух возможных исходов разрешения Сианьских событий, таким образом, чтобы она в основном совпадала с содержанием оценки Сталина.
Ван Мин сказал:
Если я, как представитель КПК в Коминтерне, написал бы в своей статье только одну оценку, – ту, что дал товарищ Сталин, то это могло бы создать большие трудности для делегации ЦК КПК, находящейся в Сиани для контактов с Чжан Сюеляном и Ян Хучэном и для совместных с ними переговоров с Чан Кайши.
Димитров сказал:
Я вас понимаю. Тогда я распоряжусь, чтобы ту небольшую часть статьи изменили, а затем напечатали ее не под вашим именем, а под именем «И. Джек».
Увидев эту статью, Сталин спросил у Димитрова, почему статья Ван Мина напечатана под именем «И. Джек». (С. 217.) Димитров рассказал Сталину о мнении Ван Мина по поводу Сианьских событий, а также об обстоятельствах того, почему он напечатал эту статью не под своим именем. (С. 217–218.)
В то время Сталин ничего не сказал по этому поводу. Через полтора месяца после мирного разрешения Сианьских событий, Сталин говорил Димитрову:
Если бы наша директива ЦК КПК по Сианьским событиям была составлена примерно так, как Ван Мин предлагал, было бы целесообразнее.
Он также просил Димитрова передать Ван Мину это его мнение. (С. 218.)
Факты, о которых здесь говорится, дают представление и о характере Сианьских событий и о позиции Ван Мина по этому вопросу.
Прежде всего, необходимо упомянуть о том, что во взаимоотношениях СССР и КПК, ВКП(б) и КПК, Коминтерна и КПК, сложились такие отношения, что все стороны исходили, в конечном счете, и главным образом, из совпадения их коренных интересов. Причем это были не только интересы коммунистических партий, но и интересы национальных сообществ или наций.
В случае с Китаем речь шла об интересах нации Китая, а с нападением Японии на Китай, главным здесь стала борьба за выживание, за существование нации Китая, китайцев как нации.
Здесь и возникла необходимость восстановления в 1932 году дипломатических отношений между СССР и Китайской Республикой, и возможность поисков сотрудничества, компромисса между КПК и Гоминьданом.
Все это понимали руководители в Коминтерне, в ВКП(б) – СССР.
Ван Мин в те годы действовал, в значительной степени подчиняясь указаниям Коминтерна, когда речь шла о месте его пребывания и работы.
Он не сам решал, где ему быть. Так получилось, что его направили в Китай, а затем под угрозой наказания за возможное нарушение партийной дисциплины вернули в Москву.
И вот в Москве в эти годы Ван Мин сыграл не просто незаменимую роль, но правильно отражал коренные интересы нации Китая, и при этом сумел убедить в правильности своей точки зрения и Сталина, и Димитрова.
Ван Мин оказался тогда в Москве нужен и Китаю, и СССР, и Коминтерну.
Именно Ван Мина воспринимал как того, с кем можно вести переговоры и договариваться Чан Кайши. Это был чрезвычайно важный позитивный фактор при развитии отношений и между Гоминьданом и КПК, и между Китайской Республикой и СССР.
Важно и то, что Ван Мин правильно понимал то, что происходило в Китае, в частности, что собой представляли Сианьские события, и смог доказать Сталину и Димитрову, что он был прав.