Страница 17 из 23
Нация ощутила, почувствовала ярмо японской оккупации. Нация ощущала угрозу своему существованию как самостоятельной и независимой нации. Нация созревала для сплочения в едином порыве дать отпор японской агрессии.
Конечно, Чан Кайши с 1931 года начал играть на разделявшихся многими в Китае, можно даже сказать, традиционно, исторически присущими китайцам, настроениях.
В соответствии с ними многие считали, что нападение Японии – это вроде как бы некая болезнь, болезнь не смертельная. Она должна, рано или поздно, как бы сама собой пройти. Поэтому Чан Кайши, Партия Гоминьдан Китая, Китайская Республика не объявляли войну Японии, не вели военных действий против японцев уже оккупировавших часть территории Китая.
Попутно можно вспомнить, что агрессия Японии против Китая началась войной на морях в 1894–1895 гг. Тогда Япония одержала победу и захватила Тайвань.
Здесь, также попутно, можно вспомнить, что тогда, после упомянутой войны 1894–1895 гг., Китай обратился за помощью к России в надежде найти в ней союзника в отражении японской агрессии. Россия стала таким союзником. В начале двадцатого столетия Япония ввела свои войска на территорию Китая и началась русско-японская война. По сути дела, Россия тогда выполняла свои союзнические обязательства и защищала не только себя, но и Китай.
Китай же занял позицию того, кто как бы отстранялся от этой войны. В Китае предпочитали дать возможность Японии и России воевать между собой. Более того, в Китае в большей степени критиковали и обвиняли Россию даже в том, что она якобы намеревалась захватить территорию Китая.
История, однако, показала, что, начиная с 1896 года, Россия согласилась вступить в отношения союза с Китаем. И, так или иначе, выполняла свои обязательства вплоть до 1945 года, то есть на протяжении 50 лет.
За эти полвека Россия, в конечном счете, разгромила агрессивную, оккупировавшую Китай, его Северо-Восток, японскую армию.
Россия при этом не захватила никакую территорию Китая. Россия действовала, исходя из совпадения коренных национальных интересов, совпадавших интересов, России и Китая.
Осознать и понять все это, или основную суть происходившего, в первой половине 1930‑х гг. в Китае смог, прежде всего, Ван Мин.
Итак, повторим. В 1931 году Япония захватила Северо-Восток Китая или Маньчжурию. Таким образом, Китай потерял уже и Тайвань и Маньчжурию. И, несмотря на это, все еще рассчитывал на то, что Япония когда‑то сама уйдет с китайских земель.
В какой‑то степени это было проявление присущей Мао Цзэдуну, но далеко не только ему, мысли о том, что китайцы на протяжении всей своей истории всегда, в конечном счете, ассимилировали всех тех, с кем им приходилось встречаться на тех или иных территориях.
Таковы были настроения части китайцев. Такой была политика Чан Кайши, Гоминьдана, Китайской Республики.
Вместе с тем возрастало желание большой части населения Китая оказать вооруженное сопротивление японцам.
Здесь и возникла возможность выступить с призывом к созданию единого фронта нации Китая в борьбе против Японии, ее военной агрессии.
Возможно, тут продолжала играть свою роль мысль, имевшая хождение в Китае, о том, что Япония – это своего рода «продолжение Китая», что японцы, так или иначе, входят в ареал «культуры Китая». Важно и то, что и в девятнадцатом и в двадцатом веке немало китайцев находили приют в Японии, которая позволяла им готовить реформы или революцию против Цинской династии. При этом каждая нация по‑своему, то есть и китайцы, и японцы, исходила из того, что она, в итоге такого процесса, именно она, и, прежде всего, она, окажется в выигрыше и поведет другую нацию за собой.
Все это, в частности, свидетельствовало о том, что китайцы приучили себя к мысли о том, что они могли бы действовать совместно с Японией, в частности, и против России. Не случайно даже Сунь Ятсен призывал создать совместную трехсоттысячную китайско-японскую армию с целью «освободить» Хайшэньвэй, то есть захватить Владивосток. Не случайным представляется и то, что в 1918 году Япония и Китай смогли договориться и подписать соответствующие соглашения и ввести японские и китайские войска на территорию тогдашней России.
Одним словом, вплоть до начала 1930‑х гг., многим в Китае представлялось, что Китай и Япония могли бы находиться в состоянии некоего союза, или, во всяком случае, находить взаимопонимание, как «люди Востока».
Здесь необходимо упомянуть о том, что уже в ходе Антияпонской войны в Китае японцам удалось создать китайское правительство под руководством Ван Цзинвэя, которое имело и армию, и которое помогало японцам оккупировать значительную часть Китая. Коллаборационизм в пользу японцев в Китае имел под собой почву и проявлялся весьма значительно. Нация Китая в период японской оккупации была в определенной степени расколота.
Ван Мин стал тем политическим деятелем, который, несмотря на настроения и политику Чан Кайши, а также несмотря на настроения ряда руководителей КПК, которые, как и Чан Кайши, только находясь в оппозиции к нему, ставили на первостепенное место вооруженную борьбу внутри Китая между самими китайцами за власть, борьбу между двумя главными тогда политическими силами, хотя страна находилась частично уже под японской оккупацией, предложил обеим сторонам пойти на уступки ради компромисса и соглашения о единстве нации в борьбе против японской агрессии.
Ван Мин находился в Москве. Там и оттуда он и внес свое предложение, которое было доведено, прежде всего, до КПК в самом Китае.
В Москве, в Коминтерне, некоторые высокопоставленные руководители не соглашались с Ван Мином.
В 1935 году состоялась встреча и продолжительная беседа Сталина и Ван Мина.
Оказалось, что их взгляды в этих вопросах совпадали.
Иными словами, и Сталин, и Ван Мин, исходили из коренных интересов каждый своей нации и из совпадения этих интересов. А все это, с их точки зрения, требовало выдвижения на первый план именно создания единого национального антияпонского фронта в Китае.
Сталин и Ван Мин говорили также о помощи со стороны Советского Союза делу создания Красной армии Китая.
Все это, вместе взятое, свидетельствовало о том, что Сталин и Ван Мин нашли взаимопонимание по двум важнейшим вопросам.
Во-первых, по вопросу о том, что в двусторонних взаимоотношениях главными должны быть отношения между двумя нациями, поиск и нахождение совпадения коренных интересов двух наций.
Стало также очевидно, что здесь, в те времена, прочной основой было совместное оказание сопротивления агрессивной политике Японии.
Япония угрожала обеим нациям. Нации должны были сплотиться.
Это также означало, что внутри каждой нации требовалось национальное единство с тем, чтобы дать отпор агрессии со стороны Японии.
Итак, интересы нации оказывались выше и главнее интересов вождей, политических партий, государств.
Во-вторых, Сталин и Ван Мин пришли к взаимопониманию в вопросе о том, как укрепить взаимопонимание и отношения мира, дружбы, союза и сотрудничества между обеими странами и народами.
Стало очевидно, что и Сталин, и Ван Мин считали, что в Китае, КПК, следовало создать мощные вооруженные силы, только в опоре, на которые КПК и могла рассчитывать на победу в будущем над своими противниками внутри страны.
Следовательно, речь шла о том, что отношения между Россией и Китаем, между СССР и КПК, должны строиться на основе признания принципа вечного мира в их взаимоотношениях, а далее на теснейшем сотрудничестве и союзнических отношениях не только между народами, партиями, государствами, но и между военачальниками, между армиями двух стран.
Поэтому помощь делу создания в Китае Красной армии, вооруженных сил КПК, с точки зрения и Сталина, и Ван Мина, отвечала совпадавшим интересам и их обоих, и их партий, и их государств, и их наций.
Национальные интересы при этом оказывались включавшими в себя интересы взаимоотношений в сфере отношения к миру и к войне, представлявшими собой союзнические отношения между вооруженными силами обеих сторон.