Тропою сна

Стойкий клубничный аромат никак не вытягивался из застарелой сырости тумана, и тогда Эля решила добавить сладости в туман, изменить пропорцию запахов так, чтобы заглушить ароматом клубники запах тумана. Она собрала аромат, напоминавший о сыне, отовсюду откуда только смогла достать: из-за спины, где что-то едва слышно шуршало, сверху, где снова не оказалось никакого неба, и запустила его по границе двух снов. Граница задрожала как живая, и хотя видеть ее Эля могла только по кромке тумана, с удовольствием почувствовала, как химический запах пластилина обволакивает ее руку, а вместе с ней и зонтик, как ягодный аромат вытесняет запах сырости, как дышать становится приятней. А вместе с этим свободу почувствовала левая рука девушки. Но когда она почти выдернула ее вместе с сопротивлявшимся зонтиком, за спиной раздался истошный вскрик.

– Ты сума сошла, сейчас же прекрати!

Но остановиться девушка все равно бы не успела. С противным чавкающим звуком зонтик вырвался из тумана, захватив с собой приличный кусок, Слипри по инерции полетела вперед,а Эля, не удержав равновесия, шлепнулась на землю и, продолжая цепляться за пластмассовую розовую ручку, заметила, как фрагмент тумана тает, обращаясь в дымное облачко.

– Батюшки-светы! – взвизгнули за спиной.

Голос принадлежал пожилой женщине в смешном чепце, украшенном персиковыми лентами, и в мягких тапочках на босу ногу,в простого покроя одеянии, больше всего напоминавшем кружевную ночную сорочку.

Встревоженныйвзгляд женщины переместился с исчезнувшего облачка пара на сидевшую в нелепой позе девушку. Нечто спряталось за спину, змейка уменьшилась и привычно замерла на пальце, изображая предмет бижутерии, а фиолетовые пряди, еще три минуты назад буквально стоявшие дыбом от возбуждения, заплелись в две строгие тугие косы и примерно опустились на плечи.Чтобы зонтик перестал рваться из рук, Эля сделала первое, что пришло в голову: сложила его и засунула под мышку; как ни странно, это помогло.

Женщина не походила на персонажа очередного кошмара, уж слишком вокруг приятно пахло, но в этом мире так быстро все менялось.

– Кто вы?

– Я-то? Это ты откуда свалилась на мою голову? Детка, разве непонятно, что нельзя тащить что попало из кошмаров в благополучные сны? Мало ли какая холера может перекинуться, и что потом получится?

Краем глаза женщина все еще следила за местом, где недавно растаял сгусток тумана, и, только убедившись, что ничего в ее сне не меняется, облегченно вздохнула.

– Простите… я не специа… моя рука застряла, – замямлила Эля, сжимаясь под взглядом внимательных голубых глаз.

– Так что ты за ком с горы, милая? И как умудрилась его сюда затащить? – кивнула женщина на зонтик.

Но ответить Эля не успела, вклиниться между фразами женщины оказалось проблематично.

– Давненько я не видела бывших людей. Судя по всему, ты тут недавно. Не нашла еще, наверное, себе постоянный сон.

Девушка лишь хлопала глазами, пытаясь переварить сказанное.

– Поднимайся, хватит греть песок, он и так теплый.

И действительно, Эля только сейчас сообразила, что под ней шуршит что-то белое как мел, а когда встала и обернулась, перед ней предстало зрелище, от которого перехватило дыхание.

В лучах солнца, которое заходило тут вот уж который век и все никак не могло закатиться за горизонт, сверкал миллиардами песчинок огромный замок из все того же белого песка. Правда, выстроен он был небрежно, словно вылеплен рукой ребенка. Легкий ветерок сдувал с бойниц башенок сверкающие песчаные струйки, а затем заносил их с другой стороны, подправляя стены.

Нечто уже унеслось куда-то ввысь, в направлении осыпавшегося песчинками флага, водруженного на высоченном флагштоке. Эля давно уже решила для себя, что сварливое создание обладает неистребимой тягой к прекрасному, которым, увы, ее кошмары похвастаться не могли.

Слипри, не теряя зря времени, соскочила с Элиного пальца и тоже рванула осматривать новое место дислокации, ее гибкое тело, забавно извивавшееся в воздухе, вызывало невольную улыбку. И только фиолетовые прядки все еще побаивались хмурившуюся женщину и строили из себя тихоню.

– Они ничего не испортят, – виновато потупилась девушка, обращаясь к женщине, которая почему-то нагнетала в ней старые страхи, связанные со строгими и непомерно требовательными преподавателями.

– Да-да, им это и не удастся. Он вечен, – пафосно произнесла женщина, направляясь к замку. В ее голосе чувствовалась такая гордость, будто она собственноручно вылепила его из нескольких тонн сверкающего белоснежного материала.– Идем, душенька. Ты, конечно, как снег на голову, но думаю, приготовить для нас достойный ужин эти олухи все-таки успеют.

Девушка не чувствовала голода, кажется, сон не предполагал наличие пищи, но если уж дама так настаивала, то почему бы и нет.

Со стороны замок казался нежилым, вокруг царила такая тишина, что можно было различить мельчайшие полутона звука пересыпаемого песка. Но чем ближе они подходили к внушительному мосту, перекинутому через несуществующий ров, тем чаще девушка стала замечать в окнах песчаного замка появлявшиеся и исчезавшие силуэты.

Внутри все было именно так, как внутри сделанной из песка детской забавы,– то есть совершенно пустое пространство без мебели, дверей и жителей.

Заведя Элю в один из обширных залов с узкими продольными окнами высоко под потолком, дама предложила располагаться поудобнее. И так как в интонациях дамы звучал властный тон, а стульев не обнаруживалось, девушка примостилась в уголке на горке ссыпавшегося со стены песка.

– Итак, милочка, ужин будет через пару минут.

Она хлопнула в ладоши, и полупрозрачные фигуры, то появляясь, то исчезая, пронеслись по залу. Все маленького роста, босоногие, и все источавшие знакомый Эле аромат клубники и пластилина. Это были привидения детей, они обживали сказочный замок, и сгустком неупокоенных душ парили по всему обширному пространству песчаного строения. Неудивительно, что все здесь пропахло детством.

– Кто это?

– Ах, дорогая, к чему вдаваться в родословные. Поверь мне, они все грязных кровей, не стоящих внимания. Но замок приютил их, пусть всем будет известно мое великодушие, – дама изобразила некий жест, словно батистовым платочком промокала уголки заслезившихся глаз. – Ну, не будем об этом, угощайся.

Она щедро обвела рукой пустоту перед Элей, будто стол, ломившийся от изысканных яств, и девушка послушно изобразила в руке несуществующую вилку, а потом размеренно ей заработала, в традициях лучших званых ужинов.

Дама некоторое время наблюдала за ней с умилением и тоже принялась за несуществующую еду, только в ее руках, кажется, еще оказался «нож из столового серебра».

– Лососина сегодня отменная, – спустя некоторое время протянула она, аккуратно вытирая пальчики «полотняной салфеткой», наверняка украшенной вензелем родовитой семьи. – Правда, аппетита, как всегда, нет, но ты, дитя, надеюсь, этим не страдаешь?

– Все очень вкусно, спасибо.

Периферическим зрением Эля уловила, что сбоку снова замелькали детские силуэты, но едва укоренившийся в ней страх, что все вокруг – кошмар о мучениях маленьких детей, сбился громким смехом. Судя по всему, привидениям тут неплохо жилось. Осознав это, девушка с облегчением выдохнула.

– Вы хозяйка сна?

За плечом тут же материализовалось Нечто, пробуркав что-то о неиссякаемой глупости.

– Если ты имеешь в виду создателя сна, то боюсь тебя огорчить, мне вряд ли приснилось бы такое великолепие,– она обвела восхищенным взглядом сверкавшие стены. – Я долго скиталась, прежде чем нашла это чудесное место, свой дом. Тебе, кстати, тоже советую заняться поисками. Кто бы знал, каких ужасов я насмотрелась, какие пакости и боль пережила, прежде чем сюда попала. О, как же он ненавидел меня, я даже в благообразных нарядах ему не снилась, – дама стряхнула с ночной рубашки несуществующие крошки. – Хотя, с другой стороны, кто знает, где бы я была, не зародись в нем столько ненависти ко мне.