Тропою сна

Еще пошатывавшаяся от усталости, девушка встала на ноги.

– Возьми правее, через соседний сон можно будет двигаться не твоими двоими, кстати говоря мало на что годными.

– Кому-то приснился поезд или метро?

– Ну ни грамма фантазии. Странно, а вот кошмары у тебя всегда получались изощреннейшие, – как всегда недовольно буркнуло Нечто.

Пройдя сквозь невидимую границу в соседний сон, девушка долго таращилась на предполагаемое средство передвижения. Просто раскрытый зонтик, совершенно обычный, розовый, с пластмассовыми спицами, зато двигался он без посторонней помощи, отталкиваясь ручкой и покачиваясь на ходу из стороны в сторону.

– Давай забирайся, – скомандовало Нечто. – Он медленный, но это лучше, чем постоянно останавливаться на твои затяжные передышки.

– Он же подо мной развалится, – отказалась девушка, проходя мимо.

– Куда? Стоять! – цепкий холодок Нечто удержал ее на месте. – Ты не в мире богов, сколько можно объяснять, пора бы уже освободиться от правил, которые здесь действуют не всегда.

Если бы Эля не устала настолько, что каждый шаг грозил неминуемым падением, она не допустила бы даже мысли о том, чтобы забраться на хлипкий с виду, к тому же двигавшийся зонтик. Пришлось напрыгивать. На столь комичное зрелище Слипри не преминула ответить раздражавшим хохотом.

Вопреки опасениям, зонтик выдержал далеко не хрупкую Элю с легкостью. Распластавшись по розовой ткани, девушка с трудом приняла более или менее удобное положение, подогнув под себя ноги. Благо, его поверхность оказаласьочень шершавой и ткань Элиного скафандра по ней не скользила. В голову девушки забралась мысль о том, что только чье-то воспаленное воображение могло изготовить зонтик из розовой наждачки. Но мысль, похоже, случайно забежала на огонек, например из головы Яноша, посколькув человеческой жизни Эля и сама была способна изобразить такую нелепость.

Притомившаяся змейка, поистратив неугомонное веселье, соскочила с Эли и, обвившись вокруг розовой ручки, карикатурно захрапела, делая вид, что спит уже давно. А зонтик, покачиваясь и не сбавляя скорости, монотонно двигался дальше.

– И куда он меня несет? – спустя некоторое время спросила девушка, покрываясь мурашками от подступившего холода.

Из-под земли стал просачиваться синий вязкий туман.

– Какая разница? Ты бы направилась в другую сторону?

– Даже не знаю, наверное, нет разницы, как именно пройти этот сон, главное – пройти. Жаль, что зонтик останется здесь. – Эля уже привыкла держать равновесие на оригинальном средстве передвижения и стала даже получать удовольствие от мерного покачивания.

Нечто недовольно ворчало, снова предсказывая долгие Элины передышки.

Туман все ближе жался к теплой коже девушки, отдавая предпочтение открытым участкам, не прикрываемым тканью скафандра. Под его прикосновениями становилось все неуютней и холоднее.

– Это снова кошмар?

– Да.

– Ну почему в человеческих снах так много тумана? – девушка поежилась, предвкушая развитие событий.

– Ты у меня спрашиваешь?! Кто тут человек в конце концов? Ах да, бывший человек.

Видимость снизилась до нуля, и Эля ждала подвоха от каждой секунды пребывания в этом месте, но зонтик плевал на потенциальные опасности и нес ее все дальше и дальше в вязкую влажную тьму.

Девушка ждала кошмаров от тумана, но он только настойчиво и любопытно ощупывал ее, а монстры все ниоткуда не выпрыгивали. Наверное, Эля еще долго не понимала бы, почему Нечто уверенно назвало этот сон кошмаром, если бы ей не стало так трудно держаться в сидячем положении.

Вдруг показалось, что на плечи накинули тяжеленное одеяло, прошитое свинцовыми пластинами. Дышать стало трудно, шея устало согнулась, роняя неимоверно тяжелую голову на грудь, а покрывавшиеся прямо на глазах морщинами руки задрожали. В груди поселилась огромная склизкая жаба, издававшая жалкие хрипы. В одно мгновенье состарившееся Элино тело распласталось по поверхности зонта, как влажная тряпка, вобравшая в себя слишком много воды. Синюшно-грязные пряди волос ляпнулись на плечи, в них больше не осталось ярко-молодого фиолетового, а вместе с цветом утекала и жизнь. Выцветшие старушечьи глаза взирали на мир сквозь мутную пелену. Но тяжелым, неповоротливым и обрюзгшим стало не только тело, но и разум, теперь работавший с перебоями.

Эля плохо слышала, что кричит ей Нечто, частичная глухота поселилась в ней вместе с остальными прелестями старости, например болью в суставах и равнодушием. Ну кричит и кричит. А что? Да какая, в сущности, разница. Все стало так безразлично, что даже держаться на зонтике стоило неимоверных усилий, прилагать которые Эле и близко не хотелось.

Но зато шмяк об землю немного привел в чувства заросший плесенью мозг. И к нему наконец пробились возгласы Нечто.

– Граница недалеко, надо только добраться! Если ты тут сдохнешь от старости, я навсегда останусь мучиться в твоих кошмарах!

Эле показалось или в голосе этого сгустка темноты звенела истерика?

– Да шевелись же!

Нечто металось вокруг девушки-старушки, но подтолкнуть или подхватить ее не удавалось, законы сна не позволяли вмешиваться. А Эля, неспособная встать, раскинулась на земле и закостеневшей рукой вцепилась в ручку зонтика, пытавшегося вырваться и продолжить свой путь, но куда там, артритные суставы уже заклинило в сомкнутом состоянии.

Сонная змейка ошарашенно озиралась, Эля отдавила ей хвост, соскальзывая с зонтика.

– Сделай что-нибудь, – заорало на нее Нечто, – она сейчас подохнет прямо здесь и твое веселье закончится. Где ты еще найдешь развлекающую тебя дуру?

Ошалевший взгляд Слипри зацепился за ссохшееся тело старухи, и она тут же запрыгала вокруг, дергая ту за пакли волос. Толку от нее было мало, и запаниковавшее Нечто заорало что есть силы в морщинистое ухо девушки «Эмиль» на все лады, во всех возможных интонациях.

Странное, давно забытое имя проскочило прямо в едва бившееся старческое сердце, а морщинистая рука потянулась куда-то вперед. Древняя старуха и сама не понимала, почему имя производит на нее такое сильное впечатление. Она все пыталась вспомнить, где его слышала, но это было так тяжело. Рука продвинулась еще чуточку вперед, и костлявое колено оттолкнулось от земли, немного смещая неповоротливое туловище. Нужно было что-то более действенное, способное заставить чуть живое тело двигаться. До границы власти тумана оставалось несколько метров, но его липкие щупальца состаривали Элю быстрее, чем она двигалась к следующему сну.

Метавшееся вокруг нее Нечто превратилось в испуганный бесполезный смерч, который вобрал в себя и с визгом вращавшуюся в его просторах змейку.

Спасение пришло оттуда, откуда ждать его не пришло бы и в голову. Из соседнего сна тоненькой струйкой просочился запах пластилина, сдобренного клубникой, и старушечье сердце дернулось под ребрами.

– Эмиль! – шепнули потрескавшиеся до боли бескровные губы, и Эля поползла на этот запах, преодолевая бессилие, боль и дряхлость.

Но когда она вынырнула из гущи тумана, получив вместе с новым сном в подарок прежнее молодое тело, оказалось, что из тумана ее что-то не выпускает. Левая рука все еще держала зонтик артритными пальцами, и молодое тело в новом сне никак не могло вернуть собственную кисть из состаривавшего тумана предыдущего сна, и все потому, что зонт принадлежал туману, а скрючившуюся Элину руку заклинило мертвой хваткой на его рукоятке.

– Нечто! Что делать? Я не могу выдернуть руку.

– Я, что, справочное бюро? Откуда мне знать.

Первой мыслью девушки было вернуться обратно и высвободить руку, но страх снова состариться прямо на глазах накрыл душной волной, не давая не то что шагнуть обратно, а даже всунуть в туман уже снова молодую правую руку. Туман пах сыростью, а на границе, где находилась Эля, смешивался с клубнично-пластилиновым запахомво что-то не особо приятное. Девушка сморщила нос, старательно отворачивая голову от мерзкой душистой сырости. От противного сочетания запахов свербило в носу, и Эля поняла, что, если срочно что-нибудь не сделает, сойдет с ума от этой вони прямо на границе снов раньше, чем придумает, как вернуть себе молодую руку. Впридачу ко всему Слипри вдруг вздумала лбом пихать ее пониже поясницы, притом что Нечто и так старалось ее вытолкнуть, сильно давя на лопатки.