Тропою сна

Эля пропустила все это сквозь себя на одном вдохе и вздрогнула.«Бедный-бедный Лем, как же ты влип. Олег говорит, что с моей смерти прошло уже много лет, а ты все еще влюблен в свою Снежную королеву. Какой же ты оказался сильный, несчастный и счастливый одновременно».

Девушке очень хотелось поговорить с другом, но он сделал все, чтобы хотя бы во сне остаться наедине с любимой. Эля еще раз окинула взглядом художественный беспорядок волос, подвижное эмоциональное лицо и не задумываясь спрыгнула вниз, прямо в неизведанную облачную даль под ногами. Змейкарадостно ухнула следом, вцепившись в мочку Элиного уха, отрывать ее пришлось уже на лету. Хорошо, что навязчивая спутница оказалась неядовитой.

8

– Быстро осваиваешься, – буркнуло Нечто, когда они ввалились в разноцветное мягкое пространство, заполненное нежными мужским и женским голосами.

– Он был слишком занят и ничем не помог бы.

– Знаю. Кстати, куда это ты нас уронила?

Змейка соскользнула с пальца и нырнула во что-то нежно розовое, источавшее жутко знакомый аромат. Эля принюхалась и прислушалась, а потом зачерпнула горсть чего-то бело-голубого,невесомого, больше всего походившего на пушинки одуванчика.

– Ммм… детский сон, – невольно улыбнулась девушка. – Чувствуете? Пахнет молоком. И голоса, слышите? Папин и мамин. Это же просто.

– Нашла перед кем щеголять догадливостью. Да я помимо твоих кошмарных гробниц и душегубок толком ничего не видело. Может, хоть теперь поймешь, почему необходимо меня освободить. Я бы с большим удовольствием поселилось где-нибудь здесь.

– Тебе сюда нельзя, испугаешь маленького. По возможности веди себя тихо и незаметно.

Нечто назло сорвалось с плеча девушки и пронеслось по разноцветному пространству черно-серой кометой, врезаясь в сугробы невесомого пуха и оставляя за собой осыпавшееся с неба волшебство. Эля испуганно затаила дыхание. Но, судя по тому, что сон не растаял, ребенок не испугался и не проснулся, тем более что в воздухе приглушенный голос запел красивую колыбельную, кажется на испанском.

Эля опустилась прямо в сугроб разноцветного пуха и глубоко вдохнула, заполняя детским счастьем легкие.

– Как здесь хорошо! Моему сыночку, наверное, тоже снились такие сны.

– Чушь. Он сам сон. Сны не могут создавать сны.

– Зато он их мог видеть и во сне и наяву. Кто он – мой мальчик?

Не было даже крохотной надежды на то, что Нечто будет отвечать, она задала вопрос совершенно бездумно. Но, несмотря на явную неохоту, ответ все же прозвучал:

– Он персонаж множества снов, порождаемых большим количеством людей, как то бесконечное падение в никуда, в котором мы недавно побывали. Он – создан женщинами, которые хотели родить сына. Собирательный образ тысяч подсознаний.

– Хи-хим-ха-хам, – вмешалась Слипри, – тяжело, наверное, изо сна в сон встречать новую маму, а затем терять ее.

– Бедный мой мальчик, – ахнула девушка. – Он просто искал маму, настоящую, ту, которая будет с ним всегда, а не временно на один сон.

– Тьфу, неужели не мог подобрать кого-нибудь получше!

Девушка не знала, почему Эмиль выбрал именно ее, и вряд ли трехлетний ребенок-сон когда-нибудь сможет это вразумительно объяснить. Но зато теперь стали понятны события прошлого и страхи сестры во время беременности. Эмиль пришел к Эле через Иру, поскольку, как сказала мадам-экстрасенс, девушка физически неспособна была родить ребенка.

– Как же его найти?

Эля обняла себя руками и сдула разноцветные пушинки с колен.

Колыбельная плела красивый звуковой узор, девушка не понимала слов, как не понимал их новорожденный хозяин сна,но это было и не нужно, вся нежность и любовь матери к ребенку заключалась в голосе, в интонациях, в окутывавших пространство сна нежных чувствах. Усталые глаза закрылись сами собой, безмятежный сон ребенка с радостью позволил спать прямо в его пространстве, да и те пространства, что сменили его, когда он закончился, тоже не сопротивлялись сну во сне.

Девушка так вымоталась, что совершенно не реагировала на то, как время от времени все вокруг менялось. Не проснулась, когда вместо мягкого пуха под ней оказался колкий стог соломы из приснившейся какому-то подростку летней жатвы. Ее дыхание не сбилось, когда змейка плотнее обвилась вокруг ее пальца, реагируя на заволакивавшую дымку почти безобидного кошмара из сплошных голосов, но без зрительных образов. И даже не шелохнулась, когда рядом промаршировал кадетский полк, выкрикивая в морозный воздух залихватскую песню. Подскочила, только когда атмосфера нового сновидения принесла с собой невнятный лепет Эмиля.

Ребенка здесь не оказалось, просто чье-то подсознание постепенно пробуждало засевший где-то глубоко материнский инстинкт. Нечто, носившееся все это время по пограничным снам в поисках Элиного, тут же оказалось рядом. Утешать, естественно, не стало, просто рявкнуло, что во многих женских снах можно при желании отыскать упоминания об Эмиле, он ведь для этого мира давно стал чем-то вроде символа, олицетворявшеголюбое проявление желания иметь дитя. И если каждый раз реагировать бурными рыданиями, придется ходить по щиколотку в воде.

Вставать и двигаться дальше девушке пришлось уже в окружении темного сырого утра, благо, оно не стало задерживать странную процессию, пересекавшую его необъятные просторы. Как не стали этого делать и последующие сны, слившиеся для Эли во что-то единое, с трудом запоминавшееся. Сколько их она прошла, сказать трудно, она давно сбилась со счету и перестала замечать границы между ними. Завершенные события или действия встречались не так уж часто, в основном вокруг мелькало что-то неосознанное, размытое по краям видимости, с обрывками лиц, иногда голосов. Но лучшеуж так, чем когда встречались кошмары. Порою, окончательно устав, девушка едва передвигала ноги, и тогда приходилось делать временные остановки. Такие моменты чрезвычайно раздражали Нечто, но после четвертого или пятого оно смирилось и, пока Эля отдыхала, неустанно шныряло по соседним снам в поисках чего-нибудь полезного. И полезное не заставило себя долго ждать, только оказалось совершенно не тем, чего ожидало Нечто.

– Хватит. Сколько можно сидеть на одном месте! На этот раз мы и десятка снов не прошли, а ты уже свалилась от усталости.

– Вспомни тех волкодавов, я же еле спаслась, – попыталась возразить девушка.

– И не спаслась бы, просто школьница вовремя проснулась.

– Как ты определило, чей сон, ведь создателя в нем не было?

– Глаз наметан.

Эля покачала головой, она уже мало-помалу привыкала к этому миру и прекрасно видела, что угадать, кто является хозяином сна, в большинстве случаев очень трудно. Даже просто пол определить, не говоря уже о возрастной категории. Подсознания людей оказались похожи на актеров с сотнями личин: только разгадаешь одну, за ней всплывает вторая и третья, и так до бесконечности. Разнузданные стриптизерши, которые недавно продефилировали мимо, могли привидеться как неудовлетворенному мужчине, так и ссохшейся старушке, оставившей за плечами шальную молодость. А мягкие плюшевые игрушки мог с успехом скопировать в свой сон как ребенок, так и инфантильный юноша с множеством комплексов и строгой мамочкой в соседней комнате. В какой-то момент Эля даже пожалела, что не выбрала когда-то стезю психолога, сейчас понимала бы больше и некоторые из сдерживавших ее снов преодолевала бы с легкостью.

– Я здесь давно, – смилостивилось Нечто, – подмечаю больше, а может, просто чувствую. Да и в людях разбираюсь получше, чем многие в твоем мире. В вашем мире все скрыто, а у нас на поверхности, только надо научиться читать то, что видишь.