Тропою сна

Эля навскидку предположила, что хозяин сна толи американец, толи англичанин.

– Почему я понимаю язык, на котором он говорит? – поразилась девушка, которой знание иностранных языков не давалось со школы.

– Закон сна. Тут все всех понимают, – натянуто объяснило Нечто, оно все еще испытывало ничем не прикрытую неприязнь к своей создательнице.

– Ага, ага, – встряла змейка, затеявшая шутливый бой с Элиной шевелюрой, пряди фиолетовых волос обвивали ее, а потом отбрасывали в сторону. Девушка при этом походила на горгону Медузу.

– А еще бывают сны во сне, – ни к кому конкретно не обращаясь, прошептала она, свернулась клубочком и закрыла глаза.

Спать здесь не получалось, законы этого сна, наверное, таких вольностей не позволяли, зато хорошо получалось депрессовать.

Девушка вспомнила, как давно не держала на руках своего ребенка, а следом за этой мыслью потянулась цепь других, не менее болезненных. Как он обходится без нее? Каких мерзостей становится свидетелем, попадая во взрослые сновидения? Что ест? Где спит?

Собственные ответы на последние вопросы ее немного успокоили: в этом мире отсутствовали постоянные человеческие потребности в сне и пище, точнее они, наверное, были в каких-то из снов, но далеко и далеко не повсеместно.

Следовало бы задуматься, как именно искать Эмиля, но девушка находилась всовершенной уверенности, что логические рассуждения тут не помогут, даже владей она ими так же безупречно, как Ян. Поэтому в своем путешествии по снамоставалось следовать лишь душевным порывам, только так она умела жить, только так ее сердце подсказывало действовать,– дрейфовать по этому полному страхов и тайных желаний миру.

Нечто унеслось заглядывать в граничившие с этим сны: вдруг один из них окажется Элиным.

Девушка искренне надеялась, что успеет передохнуть, прежде чем иностранец проснется и ее выкинет туда, где быть сторонним наблюдателем не получится. Вдруг вспомнилось, что и в ее сновидения иногда заглядывали случайные персонажи, а потом так же незаметно исчезали, как иногда теперь делает и она, очевидно это постоянные жители снов, такие как Нечто и змейка, такие как теперь она, порожденные сильным выплеском эмоций.

Интересно, какие эмоции владели Олегом, когда он так точно сматрицировал ее? Ну, почти точно – длинные фиолетовые волосы маячили перед глазами, топорща на Слипри наэлектризованные кончики. Всему виной прочитанная книга. Похоже, хирург в деталях вообразил свой идеал еще до их знакомства, а неожиданная пациентка настолько в него вписалась, что до сих пор удивлялась этому факту.

Он не забыл ее, когда их болезненное знакомство прервалось навсегда, Эля на своем пути частенько встречала доказательства этому. Как бы ей хотелось натолкнуться на его сон, увидеть, каким он стал, хотя бы – каким он сам себя в снах видит. А еще ее беспокоило, как там Лем и Ян. Здоровы ли они, счастливы?

В ответ на мысли девушки этот многогранный мир решил сделать приятный сюрприз, и принесло его Нечто, которое на роль радостного вестника ну никак не подходило.

– Немедленно вставай! Там, в соседнем сне… – начало оно, но сон иностранца сделал крутое пике, не дав закончить.

В переполненный людьми зал стали заскакивать разгоряченные погоней ковбои на лошадях, они выхватывали пистолеты и, не целясь, палили в сторону сцены. Чернокожий человек что-то крикнул в их сторону, но несколько пуль одновременно прервали его пламенную речь. Он стал медленно оседать на пол, а ковбои, победоносно размахивая шляпами, проскакали мимо Эли прямо через стену. В это время пространство сна стало рушиться на глазах, опадая по краям словно кирпичиками в бездну.

– Где? – крикнула девушка, стараясь перекричать гул взбудораженной толпы.

Холодок Нечто подхватил ее за шиворот и поволок куда-то в сторону от шокированных убийством зрителей. Они прошили стену так же просто, как до этого ковбои.

– Тут человек из твоих кошмаров. Мы встречались. Либо его сон, либо кого-то из тех, кого он знает. С его помощью можно отыскать и твой…

– Ух ты, – радостно выдохнула Эля и едва не заплакала от счастья, натолкнувшись взглядом на кудрявые растрепанные волосы иродные серые глаза.

Нечто затащило девушку в живописное скопление гор, их подножья устилала махровая ткань лиловых облаков, а снежные макушки обмахивала крыльями стая огромной саранчи.

Эля едва удержала равновесие и чуть не упала вниз. Она стояла на крошечном пятачке одной из вершин. А гораздо выше на другой вершине, усевшись по-турецки, пристроился Лем, не отрывая взгляда от другого скалистого пика, он был слишком увлечен, чтобы обращать внимание на чудовищных соседей сверху.

Эля радостно закричала и замахала руками, стараясь привлечь к себе внимание друга, но он в ее сторону даже не повернулся. Змейка с сумасшедшим визгом прыгнула вперед и вверх, ее очень привлек новый персонаж, и тут же отрикошетила обратно, словно наткнулась на прозрачную пружинистую поверхность.

– Нет, нет, нет… не дозовешься, – снова обвившись вокруг Эли, громко сообщила она.

Девушка проследила за взглядом друга и тут же поняла, ради чьего общества он отгородился от всех непроницаемой стеной.

Незнакомка сидела в офисном кожаном кресле прямо на вершине, противоположной Лему, закинув ногу за ногу. Кресло смело каталось по узенькой площадке, словно девушка не боялась свалиться, а может быть, даже желала этого. Красивая? Нет. Скорее утонченнопритягательная, с породистым ухоженным лицом и вытягивавшим душу взглядом. Рядом с ней в воздухе парили держатель для ручек и папка с документами.

Слов не расслышать, поскольку эти двое разговаривали взглядами, причем делали это уже много лет, ровно столько, сколько друг друга знали, но при этом все пространство сна буквально пропитывал их безмолвный диалог. Его крупицы просачивались даже сквозь невидимую преграду на пути Эли.

– …истосковалась по тебе, длинный был отпуск. Взгляни на меня, хочу увидеть, что твои чувства никуда не делись.

– Мне больно на тебя смотреть. Столько лет сладости и боли одновременно. Не моя! Больно повторять, зато отрезвляет.

– Ничего не изменить – ты знаешь. Зато в мечтах, в мыслях, душой – я только твоя.

– Боже, как хочется прикоснуться, узнать вкус твоего поцелуя… Ты порой так близко, что я едва сдерживаю свои руки, губы… пытка.

– «Нельзя»,– кричат все мои мысли, когда я смотрю, как ты выходишь из кабинета, когда наблюдаю сквозь окно, как ты садишься в машину, когда напоказ демонстрируешь мне свою спутницу, когда улыбаешься сотруднице из соседнего...

– Прости. Устал, хотел, чтобы ты разозлилась, хотел увидеть ревность, получить доказательства небезразличия.

– Жестоко! Получил?

– Да. В злости твои глаза похожи на расплавленную сталь, а твой взгляд больнее пощечины.

– Не смей так делать, слышишь!

– Не могу, ты каждый вечер возвращаешься к нему. Его целуешь, просыпаешься в его объятьях по утрам. А что остается мне? Только наблюдать, только перекидываться незначительными фразами. И это в то время, когда хочется кричать о своих чувствах, сжимать тебя в своих объятьях и пить твою взаимность. А вместо этого приходится осознавать, что даже низкого звания любовника я никогда не получу, твое воспитание и гордость не позволят.

– Именно они спасают нас от причинения боли близким людям.

– Не только, еще они убивают меня, медленно. Ты мой мучительный убийца.

– Прости. Завтра?

– Завтра отделом отмечаем Новый год.

– И я смогу совершенно законно греться в твоих объятьях, изображая ничего не значащий танец между двумя коллегами по работе…