Тропою сна

Лем погрузился в поиски всей возможной информации о природе сновидений, но ответа на вопрос, как вытащить из снов загулявшегося там ребенка, не было ни в одном из перелопаченных им источников.

Ночь была такой изматывающе длинной, что казалось, ее черной, вышитой печалью тканью можно обернуть не только одно полушарие, но и всю планету. Хорошо, что друзья не знали, что половину той ночи девушка провела, гуляя по спавшим улицам. О таившихся в каждой подворотне города опасностях она не думала. Что могло быть страшнее чудовищ, которые переполняли отчаяньем ее собственный разум? В залитую гулкой пустотой квартиру она вернулась только под утро, и неправда, что там ее никто не ждал. На этот раз в безжалостной темноте детской чувствовалось чье-то присутствие, как и в прихожей, как и в кухне, куда Эля зашла в последнюю очередь. Где бы девушка ни останавливалась, пространство словно заполнялось кем-то еще, помимо нее. Пытаясь отвлечься, Эля включила освещение над плитой и, выбрав из холодильника нужные ингредиенты, принялась за приготовление самого сложного блюда из тех, что знала. Руки работали сами по себе, но голову никак не хотели освободить изматывающие мысли.

Вдруг стало очень холодно, и это посреди душного лета, да еще поблизости от разогретой духовки. Что-то находилось не просто рядом, а там же, где она, может быть даже внутри нее, и это что-то было ледяным до отвращения. Девушка выронила ложку, и кафельный пол украсили потеки жидкого теста.

– Уходи, – прошептала Эля, дрожа всем телом.

А в ответ – замораживающая тишина. Шаг в сторону не спас, стало только холоднее.

– Чего ты хочешь?

Едва различимый смех в ответ показался громоподобным.

– Ты же приходишь без приглашения. И без разрешения уходишь, – зашуршал знакомый голос, в этот раз он, слава создателю, не кричал. Он не был похож ни на мужской, ни на женский и шелестел, как сухая листва под сминающими ее пальцами. Эля думала, что он остался там, среди полуразрушенных статуй под раздираемым молниями небом, но нет.

– Что тебе нужно? – клацая зубами от холода, нашла в себе силы спросить девушка.

– Неправильный вопрос, – рыкнуло в ответ. – Спроси лучше, зачем я нужно тебе.

– Как мне найти Эмиля? Как спасти его? – нашлась Эля, превозмогая лед чужого присутствия. Все вопросы, которые она не успела задать, проходя через ритуал, тут же всплыли в голове.

– Догадливая. Сначала ты освободишь меня.

– Не понимаю, о чем ты, еще в прошлый раз не пон...

– Хватит!!! – рявкнуло Нечто.

Девушка попятилась и уткнулась спиной в подоконник. Движение было совершенно бессмысленным: что толку скрываться от того, кто находится внутри тебя.

– Ты держишь так долго, так изматывающе, мне надоело, все одно и тоже, одни и те же кошмары.Вокруг столько прекрасного, а я таскаюсь, как прокаженное, по твоим глупым страхам.

– Ты что, из моих снов? – догадалась она.

– Хватить придуриваться! Я тебя слишком хорошо знаю, мы давненько знакомы. Ты можешь порождать только темноту и ужас. Отпусти меня сейчас же, и я не буду больше вариться в этом беспросветном мраке.

– Прости, я не помню ни один из своих кошмаров.

– Не пытайся меня обмануть. Все люди, порождающие сны, помнят их, хотя бы частично.

– Не все, – возразила девушка. – Яну… моему другу, например, они вообще никогда не снятся.

– Это другое, но ты видишь сны, значит, должна их помнить. Отпусти-и-и-и-и-и… – голос доносился словно из могилы. – Сейча-с-с-с-с-с-с-с-с…

На глазах Эли выступили слезы.

– Сделаю все что угодно, только помоги найти сына.

– Я ж-ж-ж-ж-д-у-у-у-у-у-у…

– Что мне нужно сделать?

– Ж-ж-ж-ж-д-у-у-у-у-у-у…

– Но я же не знаю, как, – девушку продирал страх.

И если только голос из ее кошмаров способен был порождать такие эмоции, то какие еще ужасы могли в них умещаться?

– Ты – Бог, ты создаешь, значит должна знать, как изменить, – все больше накалялось Нечто, а Эля совершенно не понимала, о чем идет речь.

– Да пойми ты, – уже не сдерживаясь, плакала девушка, схватившись неверными руками за подоконник, – сны приходят и уходят сами, они не зависят от меня. Говорят, они каким-то образом отражают наше подсознание, но эта тонкая материя еще не изучена людьми. Я вообще не понимаю, как ты здесь очутилось, если являешься персонажем сна. Ведь я не сплю?

Нечто замолчало, над чем-то раздумывая, казалось, оно мечется между «верю» и «не верю», но в конечном итоге склонилось к первому.

– Ты призвала меня, вынудила отвечать на вопросы и таким образом притянула к себе часть моего мира, между нашими мирами сейчас очень тонкая граница, и поэтому ты слышишь и чувствуешь меня… Значит, ты не можешь освободить… – продолжило оно еле слышно, скорее для себя, чем для Эли, но она старалась вникнуть в каждое слово.

– Приведи к этой границе Эмиля. Пожалуйста!– взмолилась девушка.

– Нет! – резко, отрывисто, злобно. – Ты сама придешь за ним.

– И что, я могу прямо сейчас пройти через эту границу? Тогда скорее объясни, как, – слезы на ее щеках моментально высохли.

За последние несколько дней она впервые получила реальную надежду на то, что найдет своего ребенка, и ей даже в голову не пришло подумать, с чего бы жуткое существо из ее кошмаров вдруг решило этому поспособствовать.

– Ты – человек, в мире снов живут только сны, отражения людей, их фантазии, эмоции, желания, но никогда они сами. Сейчас ты в сны попасть не можешь.

– Ты говорило, что Эмиль – сон, но он три года жил в моем мире – мире людей. Значит, сны могут входить в мир людей и он может вернуться.

– Не знаю, каким образом он проник в мир богов, а если бы узнало, давно бы пришло за тобой, только снова ему это врядли удастся.

– Но…

– Много текста! Слушай и не перебивай. Раз ты не можешь меня освободить из своего мира, приходи в мой мир сама, и там сочтемся, – последовавший хохот прокатился ледяной крошкой по Элиным венам. – Для этого ты должна перестать быть человеком и стать настоящим сном.Должна умереть здесь, в своем мире, и остаться в мире снов. С первым пунктом ты справишься легко, если так хочешь найти ребенка, как говоришь, но со вторым есть некоторые условия. Кто-то должен тебя настолько хорошо воспроизвести (сматрицировать) в своих снах, чтобы ты стала полноправным жителем этого мира. Чтобы, умирая, ты, как на кальке, отпечаталась в нашем мире, со всеми своими желаниями, иначе твое отражение в мире снов, может, и останется, но это будет вялое подобие тебя, из тех, что и так бродят время от времени по сновидениям, порождаемые твоими друзьями или знакомыми.

– То есть кто-то должен видеть меня во сне такой, какая я есть в реальности? – Эля залезла с ногами на подоконник, душный ветерок из распахнутого окна немного согревал ее озябшее тело.

– Да, и дело не во внешности. Вы,люди, часто переносите в свои сны персонажей из реальной жизни, только вот они такие, как вы их видите, а не какие есть на самом деле. Кто-то должен знать и понимать твою душу до мельчайших уголков, чувствовать тебя насквозь, тогда матрицирование получится до нужной степени точным.

– Но разве такое возможно? Даже я не знаю себя настолько хорошо. Как я найду человека, который меня знает лучше, чем я сама?

– Это твои проблемы. Не могу сказать, что будет легко, но я слышало, что в мире снов есть персонаж из мира богов, когда-то очень удачно сматрицированный, это должно тебя обнадеживать. Правда, он такой всего один, но ты же готова отдать все для спасения собственного ребенка? Как насчет пожертвовать жизнью? И помни, если тебя сматрицируют недостаточно четко, ты просто умрешь, но в мир снов не переселишься.