Пока сияет звезда

Та вскинула голову, и её взгляд вспыхнул вызовом, скрестившись с холодным и острым, как клинок, взором сына Эльронда.

— Давай, Маллениэль, — криво усмехнулся эльда, подзадоривая, как всегда во время их поединков на мечах, — тебе решать.

Она протянула руку, подняла кубок и молча устремила в него взор, не замечая, что всплеснувшее от резкого движения вино стекает по ребристым граням сосуда, пачкает её руку — алое, тёмное, как кровь.

— Моя мать вчера сказала отцу, что желает покинуть эти земли. — Запрокинув голову, Маллениэль махом осушила кубок, не глядя на Эльрохира, и замолчала.

Когда она снова заговорила, её голос подрагивал от напряжения, словно натянутая до предела струна, а лицо полностью скрыли разметавшиеся от ветра волосы.

— Она не желает больше жить здесь. И не желает видеть меня такой. И просит уехать с ней. Но я никуда отсюда не уйду. Мой дом здесь, я останусь с отцом и братьями. И я поклялась защищать границы этих земель до поры, пока здесь живёт мой народ…

Она взглянула наконец прямо в лицо Эльрохира:

— Ты не можешь любить меня, эрниль Эльрондион. Любви нет, это мираж, видения и обман, — хрипло выговорила она и прикрыла помутневшие глаза. — Моя мать клялась в любви отцу, а сейчас желает уйти. Твоя мать покинула и вас, и свой народ, и тоже ушла, а твой отец не остановил её. Хотя мог, я чувствовала, что мог… Но не захотел. Наш народ поёт о любви к этим землям — а потом уходит. Ты тоже уйдёшь, — горько усмехнулась она и прикусила губу, пытаясь удержать непрошенные эмоции. — Уйдёшь, как и все, когда поймёшь, что во мне давно осталась лишь пустота…

— Ты же сама знаешь, что это не так, Маллениэль! — перебил её эльда. — И не нужно осуждать тех, кто выбрал свой путь.

Он осторожно забрал у девы пустой кубок, чуть коснувшись дрожащей руки, отставил его в сторону и придвинулся ближе. Протянул руку, поддавшись желанию коснуться гладкой бархатистой щеки, и на миг задержал пальцы у её лица.

— Что бы ты ни выбрала, что бы ни сказала сейчас, я всё равно буду тебя любить. И в моём сердце всегда будет надежда. Пока оно бьётся. Разве не так?

Маллениэль вздрогнула от его слов и подняла голову:

— Я говорила это твоему отцу, а не тебе…

— А услышал я. — Пальцы Эльрохира скользнули по щеке девы мимолётной лаской. — И моя надежда живёт уже слишком давно, чтобы и дальше молчать. Я не хочу видеть твою тоску и боль. Я мог бы попытаться вернуть прежнюю Маллениэль…

— Её больше нет, — отрезала дева, тряхнув головой. — А та, что перед тобой, видела и пережила слишком много, чтобы дать тебе счастье, Эльрохир.

Он усмехнулся и пробормотал вполголоса:

— По крайней мере, я уже не Эльрондион.

Маллениэль подняла на него усталый тоскливый взгляд:

— Уходи…

— Нет, — он покачал головой. — Моё сердце ещё стучит. — Он взял её руку и приложил к своей груди. — И ты всё же выпила со мной тот кубок.

Всхлипнув, Маллениэль отвернулась, пытаясь спрятать лицо. Эльрохир тихо приобнял её за плечи и привлёк к себе.

— Я клялась защищать твою семью… — услышал он неразборчивый шёпот. — Защищать, а не губить. И не сумела сберечь…

Накрыв ладонью её руку на своей груди, он опустил голову и выдохнул в чуть влажные золотые волосы:

— Защищай. Я не собираюсь мешать твоей клятве.

Эллет снова всхлипнула и ткнулась лбом в его грудь:

— Сейчас не лучшее время, чтобы говорить о будущем. Ты же сам видишь, что творится за границами наших земель. Я не могу сейчас думать о…

— Тогда ничего не говори, — тихо ответил он, обрывая неуверенные слова и едва касаясь её подрагивающих плеч. — Я буду ждать…

Она отстранилась и чуть отодвинулась, не поднимая головы и не глядя на собеседника. Села, свесив ноги вниз, и кивнула на кувшин:

— Налей мне вина, эрниль Эльрохир.

Он молча наполнил и протянул ей кубок. Выразительно кивнув, она заставила его отпить первым. Затем протянула руку и вопросительно приподняла тонкую бровь. Он взял её правую ладонь, стёр алые капли пролитого напитка, взглянул в хмурое лицо и накинул ей на спину свой плащ.

Маллениэль приняла кубок, упрямо дёрнула продрогшим плечом, ощущая тепло чужой одежды, и сделала глоток. Так и не высвободив пальцы из руки молчаливого, всепонимающего и терпеливого гостя…

*

Рука Эленьи, потянувшаяся к кубку, остановилась на полпути к вину, прижатая к столу рукой Халдира.

— Поешь, мэль, — почти неслышно произнёс страж, повернувшись к девушке.

Та взглянула на наполненную едой тарелку перед собой и едва удержала готовый сорваться тяжёлый вздох. Поёжилась под холодным порывом ветра, пробравшимся под накидку, и перевела умоляющий взгляд на Халдира.

Есть не хотелось. Необъяснимая растерянность и нервная дрожь от присутствия перед множеством незнакомых эльдар не проходила. Но вино согревало и понемногу расслабляло, придавая уверенности и вызывая ощущение тепла на продуваемом ветром талане. Горящий в центре площадки огонь в огромном очаге, вокруг которого были расставлены столы, казалось, совсем не давал жара. И Эленья уже не первый раз с момента начала торжества успела порадоваться тёплому и мягкому подарку владык, согревающему плечи. А ведь она, глядя на Халдира и семью его брата, собиралась идти сюда в одном платье! Хороша бы она сейчас была, сидя со стучащими от холода зубами.

Но есть всё же не хотелось…

— Поешь… — снова тихо повторил Халдир.

И Эленья неохотно ковырнула полуостывший ужин, втайне надеясь, что страж вскоре отведёт озабоченный взгляд.

Пир у горящего огня под светом звёзд шёл своим чередом. Но не слышны были обычные застольные шутки, весёлые голоса или смех захмелевших от щедро льющегося вина гостей. Эльфы в основном молчали, слушали менестрелей, обменивались наполненными кубками и время от времени подходили к горящему очагу в центре талана. Замерев на некоторое время, словно ведя беседу с кем-то невидимым, они плескали вино в огонь и возвращались к своему месту. И печален был их взгляд, полный памяти, боли и времени.

Эльфы вспоминали. Вспоминали тех, кого уже не было среди собравшихся за круговыми столами, вспоминали друзей, близких и родичей. И времена, что делили когда-то с ушедшими. Деля долгую ночь, они делили и груз — памяти, потерь, вечности.

Встав из-за стола, Румиль чуть тронул плечо Халдира и направился к центру талана. Орофин и Халдир переглянулись, разом поднялись и последовали за братом. Эленья проводила их растерянным взглядом и ощутила лёгкое прикосновение незаметно приблизившегося виночерпия. Вложив в руки девушки наполненный кубок, он мягко улыбнулся её смущению и чуть кивнул, поощряя присоединиться к стоящим в центре стражам.

Судорожно стиснув ребристый сосуд, Эленья резко выдохнула. Чего от неё ждут? Как себя повести? «Будь рядом…» — вспомнились слова Халдира, и она задумалась, глядя на молчаливых братьев у яркого огня. Их единят утраты, и они способны помочь друг другу, облегчить боль, развеять тоску, разделить мысли. А она? Ничего не помнящая, ничего не терявшая безвозвратно — чистый лист, пустота, зов безысходности… Тряхнув головой, Эленья решительно отмела непрошенные мысли и ещё сильнее стиснула в руках кубок. Перед глазами встала Эллотмериль — в свадебном венке с потемневшим от давней печали лицом; промелькнул Халдир — как в тот вечер в Каминном зале, когда на смеющемся лице ярко сияли льдом замёрзшие глаза… Может быть что-то и она сможет. Или хотя бы попытается…

Решительно приблизившись к центру талана, Эленья встала рядом с Халдиром. «Тинтиэль» — отчётливо выговорила девушка, выплёскивая вино. Отставила кубок на край очага, по прежнему не чувствуя жара, и словно во сне направилась к своему месту. Обострившимися до предела чувствами она отчётливо ощущала взгляды замерших у огня братьев-стражей — и изумлённые, и недоверчивые, и встревоженные. Гул приглушённых голосов и печальные напевы менестрелей, потрескивание очага и шёпот ветра смешались для неё в один неразличимый звук, перебиваемый лишь громко стучащим сердцем. Своим или чужим — она уже не знала и не хотела разбирать. Заметив на губах наблюдающей за ней владычицы ласковую ободряющую улыбку, Эленья почтительно склонила голову, осушила до дна стоящий у своей нетронутой тарелки кубок и отвернулась от стола, собираясь отойти и побыть наедине с обрушившимися мыслями.