Страница 53 из 55
Орки немного отошли назад, падая под меткими выстрелами, всадники скрылись с глаз, не решаясь появиться у дороги, путь к дому был свободен. Мы с Индором опустили Сэльтуиль на землю рядом с Антарой, хлопотавшей над Аэглэном, и оглянулись, ища Алордина. И лишь сейчас я заметила звенящий напев, разливающийся над лесом.
Однажды я уже слышала подобное — чёрная от пепла прогалина у Старой дороги, истоптанная тяжёлыми сапогами, три голоса и Песня жизни, взывающая к лесу… Сейчас голос был один, но его сила заставляла воздух дрожать неверным маревом, а ответ леса чувствовала даже я.
— Не-е-ет! — донёсся до меня крик матери. — Линнэн! Не-ет!
Оглядевшись по сторонам, я заметила её подругу. Раскинув руки, Линнэн медленно шла навстречу оркам, словно пытаясь загородить от них и опустевшую дорогу, и посёлок, и отступающих воинов. Её голос звенел несдерживаемой силой, а орочьи стрелы пролетали мимо, не причиняя вреда. И лес отвечал её призывам, шепча, вздыхая и окутываясь зыбкой дымкой.
Зачарованная этим зрелищем, я не сразу поняла происходящее.
Лишь когда сильный толчок в плечо отбросил меня к матери, судорожно стиснувшей объятия, а сквозь окутавшую разум пелену прорвался голос Алордина, разводившего стражей по постам, я осознала, что дороги к северу больше нет. Непроходимая и неприступная полоса леса встала за границами посёлка, оградив зелёной стеной нас от любой опасности. Не было больше вырубок у обрывистого склона, не было лощины с ручьём, не было осыпи около каменоломни, не было орков. И не звенел больше голос Линнэн над лесом, забравшим её в свои объятия. Мудрая отдала своей земле всё — и силы, и защиту, и саму себя…
Ошеломлённая и испуганная, я растерянно взглянула на мать, с каменным лицом глядящую вдаль.
— Нана, но…
— Тауриндиль! — окликнула её Антара.
— Иду, Антара, — отозвалась она и перевела на меня взгляд, медленно разжимая объятия. — Потом, Эль, всё потом… — прошептала она, качая головой и поворачиваясь к целительнице.
— Нана, но… что мы скажем Гветану и Лаэрлинду, — мой голос дрогнул, и я замолкла, подавив всхлип.
— Ничего, — бросила она, не глядя на меня и склоняясь к Аэглэну, — ничего…
Шестеро… Ещё шестеро ушло той ночью.
Но на долгие семь лет это стали последние эльдар в наших землях, покинувшие лес не по своей воле.
Мы жили. Жили благодаря Линнэн и её защите, жили ожиданием возвращения наших воинов. И каждый раз, глядя на кольцо леса — такого ласкового к нам и беспощадного к врагам, — я задавала себе один и тот же вопрос, ответа на который так и не дала мать. «Что мы скажем её семье?..»
И так было до той поры, пока лес не расступился, повинуясь не менее сильной воле, чем та, что призвала его, а в глубине зелёного сумрака не раздался голос сигнального рога, возвестившего о начале иной жизни…
Комментарий к Глава 13. Меж границ и тревог
*Сэлла - от синд. sell - девочка
Антара - “благородный дар”
Гланмир - “белое сокровище”
========== Эпилог ==========
3441 г в.э.
Эмин Дуир
Они выходили из глубины леса стройными рядами, стекаясь к центру поселения, где собрались в нетерпеливом ожидании все жители. Сияющие начищенные доспехи, открытые лица, расправленные плечи и, несмотря на все пережитые тяготы и оставшиеся позади лиги, высоко вскинутые головы. И глаза, горящие предчувствием радостных встреч, удовлетворением и гордостью. Трандуиль шёл впереди войска, наравне с несколькими советниками и командирами. С непокрытой головой, сверкая серебром брони и драгоценными камнями, украшающими его одежды и оружие, он скользил по встречающим внимательным взглядом, изредка склоняя голову в ответных приветствиях.
Они шли гордо, слаженно, чётко и невозмутимо. Но…
Но как же их было мало…
Ища в ровных рядах воинов знакомые фигуры и лица, я с накатывающим отчаянием замечала, как то тут, то там среди встречающих раздаются сдавленные стоны или вздохи облегчения. А над поселением разворачивает крылья тёмная туча — тоски, боли, разочарования, печали…
Прижавшись к отцу и спрятав лицо у него на груди, мать неподвижно стояла среди тех, кто дождался минуты встречи с родными и близкими. Он приобнял её плечи, потёрся щекой о разметавшиеся под порывами ветра золотистые локоны и чуть прикрыл глаза, ведя с ней молчаливый разговор.
Ликования и восторгов не было. Да и откровенную радость мало кто выказывал — слишком дорогой ценой досталось счастье встречи и слишком многие были лишены его.
Заметив моё присутствие, отец вытянул руку и поманил к себе. Я приблизилась к ним и, переведя сбившееся от волнения дыхание, уткнулась в окованное железом плечо. Его объятие было сдержанным и холодным. Подняв голову, я встретила строгий тяжёлый взгляд, непроницаемый, как и укрывавшая его тело броня.
— Я думал, что твоё слово нерушимо и на него можно полагаться, — спокойно произнёс он, не отводя глаз.
— Разве я когда-либо нарушала его? — мне искренне не хотелось омрачать момент встречи, но я не собиралась сейчас виниться перед отцом за то, что вернулась домой без него.
— В тот день, когда ты решила остаться в Имладрисе, ты сказала, что ничего не будешь делать без моего ведома.
Мать подняла голову, взглянула на отца, но вмешиваться в разговор не стала.
— Я сказала, что любые мои решения будут тебе известны.
— В последнюю нашу встречу ты не сказала ни слова, что собираешься покинуть Имладрис.
— В последнюю нашу встречу ты слышал лишь то, что желал слышать, и я не верю, что с твоим даром читать сердца, ты ни о чём не догадывался.
— Но ты не сказала… Я разочарован, Элириэль. Очень… В тебе… Разочарован.
Его слова полоснули ледяной обидой и болью.
Да, я ничего не сказала ему… Но в его последний приезд подобный разговор был выше моих сил. Я не смогла. Не смогла его огорчить, не смогла добавить ещё бед к тем, что обрушились на его плечи. Он старательно уходил от беседы, сводя разговоры к пустякам, а мне… Мне хотелось помочь. И казалось, что так будет лучше, что я вынесу годы разлуки, как было всегда. Но раньше всегда рядом был Лаэрлинд…
А теперь всё, что мне осталось — лишь его разочарование и холодная отчуждённость?
Мать молчала, наблюдая за нами, отец тоже молчал. А я, преодолевая тяжесть сомнений, вины и обиды, произнесла:
— Значит, адар, ты тоже нарушил своё слово.
Он чуть изогнул бровь в немом вопросе.
— Перед отъездом из Имладриса ты сказал, что твоё благословение, любовь и мысли всегда будут со мной. Ты говорил, что твоё сердце всегда будет открыто для меня. А сейчас лишаешь даже своего расположения. Прости… Прости, что не оправдала твоих надежд.
Горькие слова разбились о броню его холодности. На короткий миг мне показалось, что он обнимет меня, как в детстве, а в прозрачных глазах вспыхнут тёплые огоньки прощения и одобрения… Но он лишь качнул головой и произнёс:
— Мы поговорим об этом позже, Элириэль. Сейчас тебя хотел видеть владыка. Пойдём, я провожу тебя, — добавил он, отстраняясь и протягивая согнутую в локте руку.
Я коснулась ладонью металла на его руке и церемонно проследовала за ним к дому владыки, по-прежнему пытаясь отыскать среди вернувшихся воинов знакомые лица…
Трандуиль, в одиночестве сидевший за массивным столом в кабинете владыки, мгновенно вскинул голову на звук чуть скрипнувшей двери и поднялся, приветствуя нас. Он был всё ещё в сияющих доспехах, лишь сбросил расшитый парадный плащ, посверкивающий драгоценной вышивкой в одном из кресел у входной двери. Светлые волосы, удерживаемые узким серебристым венцом, ровными прядями обрамляли его спокойное лицо. Но взгляд ярких глаз стал другим — отстранённо-безразличным и усталым, словно погружённым в себя, хотя по-прежнему цепким и проницательным. И не было в нём прежней теплоты и понимания. Война изменила всех, бросив тень на сердца и лица…