Страница 1 из 55
========== Пролог ==========
Eryn Galen
3330 г. в.э.
Амон Ланк
Яркий луч солнца проскользнул сквозь зелёное сплетение ветвей высоко над головой и запрыгал по тропинке под ногами, играя, маня и приглашая следом. Легко перескочив вместе с ним через упавшую ветку, я засмеялась, упиваясь мгновениями радости, и прислушалась к голосу матери далеко позади. Она пела, а её песню подхватывали и повторяли птицы; и мелодия лилась, звенела над лесом, вырываясь из-под пронизанной солнцем листвы, улетая ввысь и затихая где-то далеко-далеко в поднебесье.
Подхватив и придержав подол платья, я резко развернулась, уворачиваясь от настойчиво следующей по пятам стайки разноцветных бабочек, и вприпрыжку понеслась назад, петляя среди деревьев.
Белые одежды матери видны были издалека. Она, напевая, неспешно шла по тропинке, удерживая правую руку приподнятой перед собой. Завидев меня, несущуюся ей навстречу, мать укоризненно покачала головой и с улыбкой произнесла:
— Девочка моя, где ты потеряла туфли?
С её руки спорхнула ярко-синяя бабочка, улетая к своим подругам, рассевшимся на стволе могучего дуба и превратившим его в пёстрый цветник, почти как у дома владыки Орофера.
— Там!.. там!.. ам!.. — звонкое эхо отразилось от безлесного каменистого склона огромного холма, рассыпаясь на множество тонких голосков.
Наклонившись, мать протянула мне руку и снова покачала головой:
— Пойдём, нужно найти их. Ты можешь пораниться на холме, там нет мягкой травы.
Я сделала шаг назад, готовая в любой момент снова убежать, но мать не пыталась играть со мной в догонялки. Она призывно приподняла руку, и синяя бабочка, вспорхнув с дерева, опустилась на её палец.
— Может быть, тебе лучше вернуться назад в лагерь? — спросила мать, пристально глядя тёмно-голубыми, как бездонное озеро, глазами.
— Нет, я пойду с тобой, — я тут же подбежала к ней и обхватила её колени, ощущая гладкую шелковистость серебристо-белого платья, мягко скользнувшего по лицу и рукам. — Ты покажешь мне ваш старый дом?
— Покажу, моя маленькая, покажу то место, где мы когда-то жили…
Мать взяла меня за руку и медленно повела по тропинке к грозно возвышающемуся даже над самыми древними и могучими древесными гигантами каменистому холму, с которого открывался вид на всю долину Великой Реки.
И где она собиралась дождаться отца, что сегодня должен был вернуться из Золотого леса, раскинувшегося за Рекой.
========== Глава 1. Память былых времён ==========
На вершине Амон Ланк дул резкий порывистый ветер, почти неощутимый внизу, под покровом деревьев. Растрепавшиеся волосы упрямо щекотали лицо, не давая ничего рассмотреть с пустынного склона, на который мы поднялись. Стоящая рядом мать молча смотрела вдаль.
— Нана, ну где? — вырвался вопрос после очередной безуспешной попытки обнаружить что-либо внизу, среди бесконечно колышущейся зелёной листвы.
Мать чуть улыбнулась, обернулась, и в её глазах вспыхнули голубоватые искорки. Она присела на корточки и обняла меня, поворачивая в нужную сторону и отводя от лица непослушные пряди.
— Смотри, моя маленькая, — произнесла она и повела перед собой ладонью. Ветер подхватил широкий рукав её белоснежного платья, обнажил тонкую изящную руку, протянутую вперёд. — Смотри и запоминай. Может быть, когда-то ты расскажешь об этом своим детям…
Устремив взгляд вслед за рукой матери, я тихонько ахнула. Повинуясь её взмаху, зелёное сплетение ветвей под нами медленно раздвинулось, а на открывшемся пространстве появился небольшой дом, увитый плетями диких роз. Бесшумно приоткрылась дверь. На высокое, украшенное мозаикой цветного дерева крыльцо выбежала мать. Остановившись на миг и взглянув перед собой, она сбежала по ступеням вниз на ведущую к дому дорожку и поспешила вперёд. Чуть дальше из-за деревьев появился отец, почти бегущий ей навстречу. Счастливо сияя глазами, они встретились и, на некоторое время замерев друг у друга в объятиях, медленно пошли к дому, сплетя руки.
Радость, любовь и восторг хлынули в сердце в одночасье. Казалось, миг — и я окажусь рядом с идущей парой, ухвачусь за сплетение их рук и повисну, поджав ноги и раскачиваясь над землёй. Мать со смехом попытается поймать подол моего метущего розоватую пыль платья и убрать рассыпающиеся за спиной волосы. Отец поднимет локоть повыше, легко подхватит меня на руки, и мы все втроём войдём в увитый зеленью домик с высоким крыльцом…
Я засмеялась и протянулась к ним, но что-то цепко удержало меня на месте, заставляя отвернуться от происходящего.
Сидящая рядом мать ласково улыбнулась и легонько коснулась губами моего лба в ответ на мою растерянность. Последний взгляд вниз выхватил лишь медленное движение ветвей, надёжно укрывших затерянную среди могучих дубов полянку.
— Но… Это же не по-настоящему, — разочарованно протянула я, касаясь ладошкой бархатисто-нежной щеки матери. — Это было твоё волшебство. А где настоящий дом?
— Это и был мой старый дом, девочка моя, — внимательным и проникновенным взглядом мать пыталась выразить недоступное моему пониманию. — Я… наш народ… мы все… жили здесь когда-то. А потом… многое изменилось. Я показала тебе, как это было… И это не волшебство, дорогая, это память. Память, которую всегда можно разбудить, которая хранит всё, однажды пережитое, увиденное или задуманное. Эта память живет здесь, в этой земле, в этих деревьях, в этих камнях. И тот, кто сможет прикоснуться к ней, никогда не потеряет себя.
— Но я так не могу, нана, — безуспешная попытка осмыслить слова матери вызывала в душе лишь растущее отчаяние. — Я не умею видеть и слышать, как вы с отцом. Я не умею показывать, как вы. Я ничего… совсем ничего не умею…
Скрывая навернувшиеся на глаза слёзы, я опустила голову. Мать коснулась моего подбородка, заставляя взглянуть себе в лицо, и снова ласково поцеловала, удерживая в объятиях.
— Маленькая моя, ты всё умеешь. Всё, моя малышка… У каждого свой дар. Кто-то умеет показывать, кто-то видеть или слышать. Ты увидела то, что сможешь когда-то рассказать другим. А это значит, что память всё равно останется, будет жить и приумножится. Однажды ты это поймешь, малышка…
Она протянула руку, и синяя бабочка послушно уселась на её палец, блеснув в лучах солнца пыльцой ажурных крылышек. Мать просияла улыбкой и повернулась к широкой ленте Великой Реки, вытянувшейся у западного склона холма. Проследив её взгляд, я заметила, как далеко-далеко на синей глади воды белеют точки лодок, неторопливо приближаясь с другого берега.
Запрыгав, я замахала руками — наверняка нас с матерью уже давно заметили стражи, сопровождающие отца.
— Ада-а-а-ар! — порыв ветра услужливо подхватил крик, унося его к реке.
Мать счастливо рассмеялась и взмахом отпустила в поднебесье свою маленькую синюю вестницу, сверкнувшую на прощание крылышками.
— Пойдем, девочка моя, — она протянула мне руку, — мы как раз успеем к лагерю до их прибытия.
Ухватившись обеими руками за изящную ладонь с тонкими пальцами, унизанными драгоценными кольцами, я послушно последовала за матерью по тропинке вниз с голого безжизненного холма, чтобы встретить в развёрнутом на опушке Эрин Гален лагере возвращавшегося из Лоринанда отца.
Где-то за спиной прощально вздохнул ветер, зашуршали мелкие камни, осыпаясь в зелёную безбрежность под склоном, но упругие ветви древнего леса даже не шелохнулись, надёжно храня в уютном сумраке память былого.
*
Спрыгнув со спины отцовского коня, я устремилась к самой кромке воды, успев заметить, как встревоженная мать быстро перехватила поводья. Её оклики остались где-то позади, слились с плеском волн, потерялись в царящей суматохе. Вспенивая синюю гладь Великой реки, к берегу одна за другой приставали большие белые лодки.