Страница 46 из 55
С нас ручьями текла вода, все вещи, кроме лука, который я успела поднять над головой, промокли до нитки, часть стрел из колчана унесло течением, Хелег дрожал и тяжело дышал. Но нашим единственным спасением мог стать только лес, тёмной полосой виднеющийся на востоке. Подобрав орочью стрелу и сняв промокший кожаный нагрудник, я с благодарностью погладила по шее коня и, повернувшись, побежала к лесу. За спиной раздались мерные шаги и тяжёлое дыхание верного спутника, упрямо подхватившего с земли брошенные мной вещи…
Родной лес ласково принял нас в тенистые объятья, укрыв от преследования и рыскающих взглядов с равнины.
Углубляясь в непроходимые на первый взгляд заросли западной окраины, я шла прямо на восток, к Эмин Дуир, раздумывая о выборе дальнейшего пути. Рано или поздно, чтобы выбраться к родному поселению, мне придётся либо свернуть и приблизиться к старой дороге, либо пробираться через верхние тропы, обходя горы с севера. Второй путь был более длинным и трудным, а оставшиеся позади лиги и так забрали почти все силы. Выбора особого не было…
Остановившись у заваленной буреломом балки с журчащим на дне ручьём, я спустилась вниз, подозвала Хелега и сняла все закреплённые на нём вещи, отобрав и то, что он упорно тащил в зубах. Он возмущённо фыркнул, но противиться не стал, с интересом наблюдая за моими действиями.
Вещи я свалила у большого валуна рядом со старой заброшенной норой. Упряжь и седло Хелега присоединились к моей броне, любовно изготовленной Мелуиданом, и наряду, что подарила Сильмэ к последнему празднику ещё в старой жизни. Жаль было расставаться с напоминаниями об оставшихся в Имладрисе друзьях, но иначе я могла больше вообще не надеяться на новую встречу с ними…
Массивный валун лёг поверх дорожного плаща, прикрыв тайник. Я подтянула пряжку ремня на поясе куртки, проверила кинжалы и лук, перетянула один из распустившихся шнурков наручей, скормила Хелегу раскисшие остатки дорожных сухарей и зачерпнула пригоршню воды из ручья. Знакомый, незабываемый вкус. Я помнила его всегда… Словно и не было пролёгших между нами лиг, лет и иных вод. «Этот лес всегда будет помнить и оберегать тебя…» Только теперь уже и я знала, что никогда не буду в силах его забыть…
Ополоснув напоследок лицо и окинув прощальным взглядом балку с надеждой вернуться однажды сюда снова, я повернулась и направилась вдоль ручья к юго-востоку, вслушиваясь в голос леса. Мокрая одежда не спешила высыхать во влажной сумрачной духоте нехоженой чащи, припасов, как и времени на охоту, больше не было. На лес неспешно опускалась ночь, сгущая тени под раскидистыми кронами буков, и Хелег уже дважды оступился на неприметных выбоинах у каменистого русла. Но останавливаться на отдых больше нельзя — до дома ещё не менее двух дней пути, а упорные орочьи всадники вряд ли пожелают отпустить лёгкую добычу.
Мне очень не хватало отца — он бы сразу разобрался в происходящем у моста и принял бы необходимые решения. Но сейчас даже мне, не обладающей ни его мудростью, ни его опытом, было ясно, что просто так за спиной ушедшего войска вражеские отряды не собираются. И, должно быть, не беспричинно до сих пор не встретился на нашем пути ещё никто из обитателей лесных посёлков, разбросанных у западной окраины Эрин Гален. Нет по эту сторону гор ни одной крепости, равной Имладрису или укреплениям эдайн Арнора. Некому противостоять стекающимся с гор в лагерь врагам. А значит, всем поселениям Эрин Гален, что остались сейчас без достаточной охраны, грозит беда…
*
Поморщившись от очередного раската грома, заглушавшего любые звуки, я попыталась рассмотреть открывшуюся вырубку в свете ярких сполохов разразившейся так некстати грозы.
Это место было мне немного знакомо. По дороге в Имладрис отец и Тулудир заезжали к сюда, чтобы поправить подкову лошади Тулудира. Отец тогда был не очень рад вынужденной остановке в самом начале поездки. Но Тулудиру недовольства не выказал. Лишь позвал за собой к затерявшемуся у границ наших земель поселению лесных жителей. Мы ожидали их возвращения на поляне, неподалеку от неширокой тропы, ведущей к Мен-и-Наугрим, но этот старый частокол, ограждавший несколько деревянных домов и невысоких построек, я запомнила.
Сейчас старые и ещё больше потемневшие от времени брёвна ограды всё также ровной стеной стояли посреди леса, но весь посёлок казался пустым и безжизненным — не мелькали огоньки за тёмными ставнями домов, не слышался запах дыма очагов и печей, а от покосившихся сараев не доносилось ни звука. Хотя, может быть, расслышать что-либо среди бушевавшей над шатром крон грозы вообще было невозможно.
Но верхом глупости и беспечности казалось отсутствие хоть какой-либо стражи у закрытых ворот. И я не могла просто пройти мимо, не предупредив жителей о собирающихся в долине орках.
К посёлку я приблизилась в открытую, не скрываясь, но настороженно озираясь. И втайне опасаясь получить в грудь стрелу стражи, если они всё же наблюдают за происходящим снаружи частокола из какого-либо не сразу приметного укрытия. Из-за ворот всё также не было слышно ничего, кроме монотонной дроби дождя и глухих ударов какой-то неплотно подогнанной двери, хлопающей под порывами ветра.
Собираясь постучать в окованные металлом ворота рукоятью кинжала, я подняла руку и поражённо замерла, уставившись на торчащую из щели частокола орочью стрелу. С усилием толкнув тяжёлую незапертую створку сиротливо скрипнувших ворот, я уже понимала, что моё предупреждение запоздало. Спеша изо всех сил, преодолев весь этот путь почти в два раза быстрее, чем тогда с отцом, я всё же опоздала… Война пришла к границам наших земель раньше…
Залитая дождём площадь за воротами вместила, должно быть, всех жителей этой деревеньки. Охрана ворот, распятая на брёвнах частокола, с мукой на безжизненных лицах выбитыми глазами наблюдала за смешанной с раскисшей грязью и кровью грудой тел своих женщин и детей. В центре, у колодца, на наспех врытом покосившемся столбе болтался в петле какой-то старик. А на колодезном срубе, мокром и чёрном от крови и дождя, высилась голова молодого темноволосого мужчины, отделённая от раскинувшегося на земле тела.
Поражённая открывшейся картиной, я не сразу сообразила, что над безмолвным посёлком не вьются падальщики, что не слышен сладковатый запах смерти, и что слишком свежа ещё кровь, смываемая потоками дождя со старого частокола…
Он появился неожиданно, выйдя из-за той самой плохо прикрытой двери, что билась ветром о косяк. Сделав шаг к площади, дёрнул рукой, и к его ногам упало безжизненное тело юной девушки, чьи тёмные пряди волос были плотно намотаны на его кулак.
Взрыв ярости скрыл от меня мир. Краем сознания понимая, что нужно попытаться бежать, пока ещё есть время уйти незамеченной, я не смогла сделать ни шагу. Орк повернул голову, изумлённо уставился в мою сторону, моргнул несколько раз, словно сомневаясь в увиденном под неверными вспышками молний, и хрипло заголосил, мешая наречия и слова. Влетевшая в распахнутый рот стрела навеки заткнула его вопли, но мне от этого легче не стало. На его призыв раздался грохот в одном из сараев, и на пороге появились новые враги. Не став выяснять, сколько их ещё сбежится на крики, я выпустила все оставшиеся в колчане стрелы, с особым удовольствием заметив, как подобранная у реки орочья стрела пригвоздила к стене руку одного из них, и быстрее ветра вылетела за ворота.
До стены леса я домчалась в считанные секунды, отчаянно петляя, вздымая брызги грязи с мокрой земли и каждый миг ожидая удара стрелы в спину. Но позади слышался лишь топот и крики, перекрывшие грохот грозы. Хелег ждал в зарослях, напряжённо подрагивая, но благоразумно не высовываясь из-под прикрытия деревьев. Мысленно возблагодарив в очередной раз отца, выбравшего мне этого друга много лет назад среди множества таких же серогривых жеребят с северного пастбища, я вскочила ему на спину и едва успела пригнуться под нависающей над тропой веткой, как конь вихрем сорвался с места.