Страница 35 из 55
— Ты не представляешь, как я рад, Эль…
— Я тоже очень рада, мэльдир.
— И я рад, что вы наконец-то всё выяснили, — раздался за моей спиной насмешливый голос отца. — Но всё же, хоть вы оба и остаетесь здесь, вдали от дома и своих семей, нам не безразлично ваше будущее. Я могу рассчитывать, Эль, что в случае любых принимаемых вами решений вы нас уведомите?
Лаэрлинд криво усмехнулся, а я взглянула на отца с недоумением:
— Конечно, ада, не стоит волноваться. Я смогу так многому здесь научиться… И даю слово, что любые мои решения будут тебе известны.
Отец пристально взглянул на меня, и мне показалось, что с его губ готовы сорваться какие-то слова. Но он промолчал, лишь махнув рукой и, приблизившись, поочередно обнял меня и Лаэрлинда.
— Береги её… — шепнул он моему другу.
— Как всегда, лорд Сигильтаур. Стоит ли в очередной раз мне повторять эти слова? Как всегда…
— Не стоит, мой друг, я знаю…
Улыбнувшись, отец обменялся с ним взглядом, а мне, как обычно, оставалось лишь молча наблюдать за их немым разговором.
Они уезжали ярким светлым утром, когда прохладный ещё весенний воздух, пронизанный золотым светом, переливался радугами. Обняв меня на прощание, отец задержался на мгновение, перед тем как сесть на коня, и, коснувшись губами моего лба, погладил по щеке.
— Помни, милая моя девочка, помни наш разговор…
В ответ я лишь согласно закивала, не в силах выговорить ни слова от сдавивших горло слёз.
— С тобой всегда моё благословение, моя любовь и мои мысли, — шепнул отец.
Придержав за подбородок, он снова поцеловал меня в лоб и вскочил на коня. Взмах руки на прощание — и небольшой отряд, выделенный лордами Имладриса, что должен был сопроводить отца до Андуина, скрылся за поворотом петляющей среди скал тропы. Стук копыт их коней, стихая вдали, словно унёс вслед за собой и часть моей жизни, отмерив один из отрезков долгой дороги…
Комментарий к Глава 9. Выбор
Мэлуидан - (синд.) от “любезный”
Дринглинн - (синд.) “песнь молота”
сurunír (курунир) - (синд.) умелец, мастер
Миргол - (синд.)от mir + golu (драгоценность + искусность)
ада (адар) - (синд.) папа (отец)
========== Глава 10. Форт наугрим ==========
3400 г. в.э.
Имладрис
…Со свистом втянув воздух сквозь стиснутые зубы и попытавшись успокоиться, я опустила дрогнувшую руку и оттолкнула в сторону камень. Работа не спорилась; хрупкая грань уже в четвертый раз скалывалась по какой-то невидимой трещине, не давая возможности довести задуманную огранку до конца. Отложив инструменты, я задумчиво уставилась на лежащий передо мной упрямый медово-желтый самоцвет, которому, очевидно, не суждено стать перстнем для Сильмэ.
«Ну что ж, не хочешь… Значит, будешь ожерельем…» — мелькнула мысль. И тут же зловредный камень от одного-единственного касания раскололся на три почти одинаковых овальных осколка, веером легших на столе. Значит, всё же ожерелье…
С подарком для Сильмэ я сильно затянула — десятая годовщина её с Агларионом свадьбы была уже близка, а завершить задуманное украшение всё никак не удавалось. Слишком мало в последнее время выдалось свободного времени, и слишком много заказов необходимо было выполнить до отъезда в торговый форт. В эту поездку Миргол, после длительных уговоров, согласился взять и меня.
Изделия мастеров Имладриса славились далеко за пределами долины, а желающие приобрести их были всегда. Мастера вели торговлю с наугрим, чей форт находился неподалеку, к юго-востоку от Имладриса, у тракта. Наугрим, живущие там, и многие приезжие торговцы эдайн с удовольствием покупали и заказывали одежду, посуду, украшения и ткани работы эльдар. Находилось немало желающих и на оружие, но мастера-оружейники очень неохотно выставляли свои изделия для продажи. Меня это всегда удивляло — оружейная Имладриса была заполнена до отказа, и мечей в ней хранилось явно больше, чем требовалось для стражей.
Миргол ездил в форт два-три раза в год — продавал свои работы, получал заказы на изготовление украшений и закупал у наугрим самоцветы и металлы.
Вот уже почти восемь лет я помогала ему в работе. Сначала Миргол присматривался к моим умениям и знаниям, незаметно, как ему казалось, наблюдая за мной в мастерской. Убедившись в том, что ювелирное дело мне не чуждо, он изредка стал давать сначала советы, а затем и небольшие задания. Когда, спустя шесть лет после моего приезда в Имладрис, он внимательно рассмотрел один из инкрустированных мною кубков и предложил взять в работу часть своих заказов, я была польщена. Он признал мои способности. И с тех пор, выезжая в торговый форт, он увозил и то, что было изготовлено мною.
Три года назад рядом со столом Миргола появился еще один — мастер распорядился выделить мне отдельное рабочее место. И тогда же он предложил подумать над собственным клеймом. Я думала… и почти два года донимала его просьбами взять меня с собой в поездку за пределы долины. Но Миргол неизменно отказывал. В этом он был непреклонен — как однажды выяснилось, мой отец взял с него обещание проследить, чтобы я находилась в безопасности, не покидая охраняемых границ. Он неуклонно держал обещание, а все мои просьбы и уговоры натыкались лишь на насмешливо-сочувственный взгляд.
Всё изменилось нынешней весной.
Как только открылся северный перевал, первым гостем, прибывшим в Имладрис, стал мой отец. Все эти годы он время от времени навещал нас, привозя вести из дома, наблюдал за моими успехами, обсуждал что-то с лордами долины и уезжал, подарив на прощание вопросительный взгляд и отвечая понимающей полуулыбкой на мой отказ покидать Имладрис. В этот приезд после долгого разговора мне удалось получить его неохотный вымученный кивок; запрет был снят, и Миргол, скрывая усмешку, согласился взять меня с собой.
Сразу же после отъезда отца приготовления к поездке поглотили всё свободное время. Я донимала и друзей, и Миргола, и прочих мастеров расспросами, спешно заканчивала заказы, просиживая дни и ночи за рабочим столом, и мечтала о новых впечатлениях.
Как давно я не видела мир! Безусловно, Имладрис был прекрасен и полон удивительных тайн — окрестные леса, пещеры, ущелья, водопады и пустоши, покрывающиеся к осени ковром вереска, подарили немало радости и открытий. Но после десяти лет пребывания в долине мне стали известны все её уголки, и вновь проснулась тяга к неизведанному. За границами ждал мир. Мир, из которого до меня доносились отзвуки жизни, приносимые с вестями разведчиков, торговцев, гонцов и редкими посещениями отца. Однообразие мирной спокойной жизни начинало тяготить, и всё чаще взор обращался к западу, где за пустошами находились иные земли иных народов — невиданные, далёкие, манящие…
Все двери в мастерскую были распахнуты, впуская под крышу перегретого помещения гомон птиц, журчание реки и голоса играющих неподалёку детей. Когда снаружи донеслись знакомые шаги и лёгкий шелест платья, я быстро смахнула в ящик стола незаконченную работу и улыбнулась. Рано… полюбуется через месяц.
— Я ничего не видела! — воскликнула Сильмэ, смеясь и прикрывая глаза рукой, едва переступив порог мастерской.
За эти годы она успела изучить мои привычки и знала о моём нежелании показывать неоконченные изделия. Она могла посмеиваться и подшучивать над этим, но, тем не менее, никогда не стремилась рассмотреть скрываемое.
Из-за её юбки выглянула темноволосая улыбчивая малышка и, завидев среди мастеров отца Сильмэ, тут же бросилась к нему. Быстро отложив щипцы и молот, он подхватил внучку на руки и, посмеиваясь, вышел с ней наружу, подальше от горелок и раскаленного горна.
Проводив их взглядом, Сильмэ присела на край моего стола и протянула сложенный лист:
— Вот, то о чём я просила. Если найдёте что-нибудь, привезите мне…
— Сильмэ, я ведь говорил, что через месяц сам выезжаю в форт и привезу всё, что тебе нужно, — донёсся снаружи голос её отца. Мелькнув на мгновение, мастер снова исчез в дверном проёме.