Страница 30 из 55
— Но ведь ты сейчас здесь?
Я замерла и вскинула на него взгляд. Конечно, если бы отец пытался скрыть что-то или оградить меня от чего-либо, то проще всего ему было бы оставить меня дома. «Там ты поймёшь и узнаешь больше, если будешь к этому готова…» Я готова, отец… Я уверена.
Саэльдир дружески коснулся рукой моего плеча, наблюдая за сменой эмоций на моем лице — скрывать что-либо от него уже не было сил. Но он больше не пытался читать мои мысли, вежливо выдерживая дистанцию и ограничиваясь в разговоре лишь словами.
— Послезавтра в полдень я буду ждать тебя здесь, — он легко коснулся моей руки, стиснувшей книги, и чуть пожал. — И тогда я отвечу на следующие твои вопросы.
— Почему не завтра?
В глубине его глаз мелькнула смесь лёгкой озабоченности и насмешки.
— Потому что одного дня тебе будет недостаточно для обдумывания всех своих вопросов, — ответил он, посмеиваясь, и я невольно подхватила его смех, разбудив эхо среди белокаменных стен и колонн библиотеки…
…Потом… потом он стал мне другом. Другом, наставником, учителем, собеседником… Но он никогда не желал быть советником. Отметая все уговоры, отмалчиваясь или рассказывая бесконечные поучительно-безликие истории (хотя к тому времени я уже знала, что большинство из них касаются его жизни в Гондолине), он считал, что окончательный ответ на все вопросы, поставленные судьбой, всегда должен исходить лишь из моего сердца.
Он не желал давать советов. И всё же для меня он долгое время был именно самым лучшим и искренним советчиком…
*
— Эль, осторожно!
Едва выйдя на порог дома, мне пришлось отскочить снова за дверь, чтобы укрыться от мелькнувшей перед лицом тени. Звонкий девичий оклик и смех, раздавшийся за несколько мгновений до того, как в дверь ударил комок снега, подхватили ещё несколько голосов.
— Исильмарэ, неужели ты не можешь хоть чуть-чуть помолчать, — сквозь смех произнес нолдо, поджидающий у входа в гостевой дом.
— Спасибо, Исильмарэ, — прокричала я из-за полуприкрытой двери, прислушиваясь к голосам снаружи и пытаясь определить их укрытия. — Лаэрлинд, я тебе это припомню!
Ответом был новый взрыв смеха и возмущенный голос Лаэрлинда:
— Почему сразу виноват я? Иди сюда, а потом рассылай угрозы!
— Да, Эль, давай, выходи. Иначе будешь платить за своего Лаэрлинда выкуп, — прокричал слева от двери звонкий голос Аглариона, одного из молодых воинов, с которым успел сдружиться за это время Лаэрлинд.
Звук шлёпнувшего рядом с ним снега заглушил новый взрыв смеха.
— Эль, рано или поздно тебе придётся выйти, — продолжал смеяться Лассэлин, тот самый нолдо, что первым запустил в дверь снежком. Его голос звучал справа от меня, почти у стены дома. Должно быть, он укрылся прямо за беседкой. — Исильмарэ, позови Эль, может быть, она тебя послушается. Эй, сэлер*, ты на чьей стороне!..
— Эль, скорее!!! — Женский смех колокольчиком зазвенел у крыльца, обрывая насмешливую речь Лассэлина. — Я его держу!
Выскочив, наконец, наружу, задыхаясь от смеха, я метнулась вперёд по дорожке через сад, успев проскочить мимо барахтающихся в снегу нолдор. Исильмарэ, смеясь, удерживала не особо сопротивляющегося брата в наметённом у дорожки сугробе, не давая тому возможность использовать заготовленные рядом с укрытием снежки.
— Агларион! — хохотал нолдо. — Спаси меня, друг мой!
— Пусть только попробует, — отмахнулась от призрачной угрозы нападения его сестра.
— Прости, мэллонэн! Но я слишком долго добивался благосклонности твоей сестры, чтобы так рисковать, — крикнул Агларион, посмеиваясь. Он высунулся на миг из-за дерева и тут же отпрянул назад, прячась от очередного шлёпнувшего рядом снежка. Капюшон его плаща уже, по-видимому, давно не прикрывал светло-русые волосы, полностью побелевшие от налипшего снега.
Добежав до Лаэрлинда и плюхнувшись у ствола дерева рядом с ним, смеясь, я не успела-таки увернуться от последнего меткого броска Лассэлина. Его укрытие за беседкой было более неприступным, чем тот несчастный бук, что приютил Аглариона.
— Ну всё, всё! Мир! — донёсся голос Лассэлина, которого снова уронила в сугроб сестра. — Прошу перемирия!
— Перемирие! — подхватил Агларион, уже сидящий от смеха на земле.
Он высунул из-за ствола руку, помахал и тут же получил два прицельных броска от нас с Лаэрлиндом.
— А выкуп вы сами заплатить не желаете? — засмеялась я, бросая снег почти не глядя то вправо, то влево, стараясь не дать юношам высунуться из укрытий.
Внезапно раздался лёгкий шелест выхваченного из ножен оружия и свист рассекаемого металлом воздуха. Я резко остановилась, глядя на то, как появившийся из-за угла дома воин лёгкими взмахами меча отбил несколько летящих в его сторону снежков и, отвернув голову, уклонился от ещё одного. Осыпавшийся снег посеребрил меховую опушку его плаща и тёмные волосы, спадавшие на плечи. Чуть приподняв бровь, он насмешливо взглянул на нас, задержав взгляд на лежащем за беседкой Лассэлине, затем небрежно дёрнул плечом, отряхнув серебристую пыль, и произнес:
— Надеюсь, что меня всё же избавят от выплаты выкупа?
Юноши смутились. Лассэлин высвободился из сугроба и подал сестре руку, помогая подняться. Агларион опустил готовую к броску руку и тоже поднялся, выходя из-за дерева. Мы с Лаэрлиндом перевели дыхание и обменялись довольными улыбками.
— Быстро он их утихомирил, — шепнула я другу, отряхиваясь.
— Фернрод их наставник, — пожал плечами Лаэрлинд. — Кроме того, он один из капитанов стражи и мастер меча.
— Это ведь он вёл тот отряд, что встретил нас у башни?
— Он, — подтвердил мой друг. — Ты не видела его на тренировках?
— Нет. — Я покачала головой и задумалась, рассматривая гибкого широкоплечего воина с ярко-зелёными глазами. Интересно, откуда его знает мой отец? — Он нолдо?
Лаэрлинд бросил на меня мимолётный взгляд и ответил, словно прочтя мысли:
— Его мать была родом из Эрегиона, а отец жил когда-то в наших землях. Твой отец его хорошо знал.
— А откуда это всё известно тебе? — осведомлённость Лаэрлинда в самых разных вопросах очень часто способна была вызвать изумление.
Тем временем обсуждаемый нами воин что-то вполголоса выговаривал юношам, слушавшим его без возражений. Закончив говорить, он в свою очередь невозмутимо выслушал Лассэлина, а лицо его при этом хранило неизменное терпеливо-снисходительное выражение.
— Среди воинов владыки Орофера помнят многое, — уклончиво ответил Лаэрлинд, наблюдая за Лассэлином.
Я тронула друга за руку, заставив обратить на себя взгляд, и насмешливо спросила:
— У тебя был такой же наставник?
— Странный вопрос. Ты же знаешь… Первым моим наставником был отец. А потом я многому научился у Алордина и… у многих, — он не стал углубляться в рассуждения.
— Как же мне повезло, — посмеиваясь, я пожала его ладонь, сплетя замёрзшие пальцы, и приблизила лицо, заглядывая в глаза.
Он вытянул вторую руку и смахнул снег с моих волос. Усмехнулся.
— В чём?
— Во всём. Особенно в том, что мой наставник всегда разделял мои глупости, шалости и игры, а не отчитывал с надменным видом.
Откинув назад голову, он рассмеялся:
— Разделял, да. Но за это в свою очередь получал подобные отповеди.
— Как и я, мэльдир… Как и я…
Смеясь, он накрыл рукой мои пальцы и поднёс к губам, согревая дыханием. Улыбаясь в ответ общим воспоминаниям, я ощутила направленные на нас взгляды и обернулась. Исильмарэ, посмеиваясь, подошла к Аглариону, и он ласково погладил тёмные пряди её волос, с нежностью глядя на свою невесту. Фернрод, вежливо кивнув, повернулся в ту сторону, откуда появился, убирая оружие в ножны и собираясь уходить. Лассэлин покинул своё укрытие за беседкой и направился по дорожке к нам.
Взглянув на Лаэрлинда, я незаметно подмигнула ему, косясь на приближающегося нолдо.
— Нет, Эль, достаточно, — шепнул он, но его глаза чуть блеснули, выдавая настороженное внимание. — Эль…