Страница 22 из 55
Но всё это будет потом. Спустя столетия, в другую эпоху и в другом, изменившемся мире…
А пока что, следуя за воинами моего отца, мы с Лаэрлиндом перебрасывались шутками, отмеряя звонким цокотом копыт коней дорогу, ведущую к заснеженному перевалу, прорезавшему могучую стену Хитаэглир.
*
Отец не спеша подъехал к воинам нашего отряда, поджидающим его на дороге, неподалёку от старого моста, перекинутого между берегами Андуина. Остановив коня, он задумчиво выслушал слова одного из них и согласно кивнул, всматриваясь в покрытую высокой травой обочину.
— …Да, Хэнэлин, ты прав… — донесся обрывок их негромкого разговора. Я направила коня к ним, различив вопрос отца: — Как, по-вашему, давно это было?
— Часов шесть назад, может быть, чуть больше, — уверенно ответил ему Лаэрлинд, и стражи согласно кивнули.
Приблизившись к Лаэрлинду и привстав в седле, я выглянула из-за плеча мэльдира, пытаясь рассмотреть то, что привлекло их внимание. Трава у обочины была вытоптана, размокшая от дождя земля тёмными полосами была размазана по светлым каменным плитам, а чуть поодаль были отчётливо заметны остатки лагерных костров. Это было совсем не удивительно — всё же мы двигались по древнему торговому тракту, и следы путешественников часто встречались нам по пути. Но этот лагерь был недавним — скорее всего, его покинули незадолго до нашего появления те, кто коротал ночь до рассвета перед переправой на другой берег Андуина.
Отец в раздумьях окинул взглядом пустую дорогу, скрывающуюся в низине за рекой, остатки лагеря и мрачные вершины гор, утопающие в сером тумане. Воины терпеливо и молча ожидали его решения. Наконец, он дёрнул поводья, разворачивая коня к мосту, и негромко бросил:
— Мы не будем стремиться их догнать. Не известно наверняка, кто они и насколько совпадают наши пути. В любом случае, до перевала у нас ещё будет время принять решение и сделать выбор: присоединяться к ним или просто идти следом.
Алордин — один из воинов нашего отряда, первым заметивший следы движущихся перед нами путников — молча склонил голову, соглашаясь, и первым ступил на старый мост, ведущий на другой берег реки.
Западный берег ничем не отличался от восточного — та же бесконечная, вымоченная дождями равнина, по которой мы двигались последние два дня, и высокие травы, стелющиеся мокрым ковром, куда ни глянь. К концу второго дня погода, наконец-то, нам улыбнулась — уныло моросящие дожди, почти неощутимые под покровом леса, но доставлявшие мало радости среди открытой местности, прекратились. Южный ветер унес завесу туч, явив по-осеннему холодное небо. Лишь горы, вздымающиеся впереди, становились всё выше и темнее, по мере приближения закрывая синеву небес серыми туманными зубцами.
Когда мост и река остались далеко позади, а пряно пахнущая ночь мягко спустилась на равнину, отец, возглавивший отряд за переправой, приказал сойти с дороги и расположиться чуть поодаль, чтобы дать отдых лошадям. Он единственный из всего отряда знал, что ждёт нас впереди и какие трудности могут встретиться среди петляющей высокогорной дороги, уже различимой на фоне тёмного массива Хитаэглир.
Огня мы не разводили, как и все ночи до этого — отец не желал привлекать лишнего внимания к нашим передвижениям по голой равнине. Поэтому отпустив коней и разместившись на подсохшей под теплым ветром земле, мы удовлетворились дорожными припасами, ведя негромкие разговоры и разглядывая предстоящий путь.
Почти у подножия гор, на небольшой возвышенности, один за другим вспыхнули несколько костров, обозначив место отдыха тех, кто шёл впереди. Я насчитала пять небольших золотистых точек, рассыпавшихся вдоль склона. Пять… их отряд явно намного больше нашего. И вряд ли они могли найти на безлесной равнине столько топлива для поддержания огня… Значит, они везут его с собой — как и припасы, и товары. Интересно, сколько их, и кто они? И что предпримет отец — так и будет держаться позади до конца пути или решит всё же присоединиться к ним?
— О чём задумалась, мэльдис? — Лаэрлинд бросил на землю свой плащ, присел боком у меня за спиной и чуть толкнул плечом, заставив качнуться вперёд.
— О дороге, — неопределённо ответила я, не желая сейчас углубляться в обрывки размышлений.
— Отдыхай, Эль, — произнёс отец, усмехаясь, услышав мои слова, — не о чем думать, завтра наш путь ещё не закончится.
Он кивнул воинам, знаком приказав делать то же, что и мне, а сам присел на свой плащ, наблюдая за притихшей равниной, где лишь слабый ветерок с лёгким шуршанием колыхал сохнущие травы. Тулудир, Хэнэлин и Алордин — трое воинов владыки Орофера, сопровождающие отца в этой поездке — безмолвно выполнили приказ, скрывшись из виду в высокой траве. Лаэрлинд с довольным вздохом растянулся на своём плаще у меня за спиной. И лишь отец остался неподвижно сидеть, устремив взгляд на горы и мигающие вдалеке огни.
— Отец, — негромко окликнула я, искоса наблюдая за его сосредоточенным лицом, — а о чём думаешь ты?
Он взглянул на меня, и тень раздумий слетела с его высокого лба, унеся пролёгшую между бровей складку; чуть прищуренные глаза ярко блеснули.
— О дороге, — посмеиваясь, передразнил он меня.
Я обиженно отвернулась и расправила под собой плащ, собираясь последовать его приказу, как и остальные воины.
— О дорогах, Эль, — совсем по-другому прозвучал его голос, заставив меня поднять голову и внимательнее всмотреться в снова ставшее суровым лицо. — Тебя гонит в путь желание посмотреть мир, а меня — желание его сохранить.
Заметив мой удивлённый взгляд, он произнёс:
— Как бы ни стремился владыка Орофер к отделению от остальных народов, нам никогда нельзя забывать о том, что мы все живём в одном мире. И приложить силы для его сохранения тоже должны мы все…
— И как послужит этой цели наша поездка на другую сторону гор?
— Я должен знать, девочка моя. Должен получить те сведения, что известны другим. Пусть между нами, живущими по разные стороны этого хребта, и нет особой любви, это я переживу, — он невесело усмехнулся. — Но цели наших народов одинаковы — сохранить наш мир. И то, куда мы сейчас едем, моя дорогая, ещё далеко не самый его край. — Он снова усмехнулся.
— От чего сохранить, отец? Вы с матерью постоянно умолкаете, говоря об этом в моём присутствии, считая меня ребёнком. Но сколько же я могу довольствоваться лишь отдельными обрывками ваших разговоров и размытыми упоминаниями о том зле, что снова растёт на юге?
Отец взглянул на меня и с сомнением протянул:
— Ну-у-у… Не знаю… А ты уже не считаешь себя ребёнком?
Досадливо фыркнув, я не стала на это ничего отвечать и отвернулась, снова устраиваясь на плаще, чтобы не встречаться с ним взглядом. Во мне кипели злость и обида.
Отец тихо рассмеялся.
— Не сердись, дорогая.
Я молча улеглась, подвинув плечом Лаэрлинда и пристроив на него голову.
— Эль, прекрати толкаться, — прошипел он, вытаскивая из-под меня руку.
— Если ты считаешь себя достаточно взрослой для того, чтобы понять всё происходящее, моя дорогая, — как ни в чём не бывало, продолжил отец, — то в Имладрисе ты найдешь ответы на свои вопросы.
Приподнявшись с места, я вскинула на него удивлённый взгляд:
— Почему ты сам не хочешь мне сейчас всё рассказать?
— Потому что там ты поймёшь и узнаешь больше. И другие лучше расскажут тебе о событиях, прошедших перед ними, но не прожитых мной… Если ты будешь к этому готова, — добавил он, набрасывая на меня тёплый плащ. — Отдыхай.
Я снова легла, опустив голову поперёк груди Лаэрлинда, в этот раз смолчавшего и успевшего вовремя убрать руку. Потянувшись, он расправил на мне накинутый отцом плащ и оставил свою ладонь у моего плеча, придерживая край плаща.
Лёжа в тишине осенней ночи, я слушала привычно-спокойное дыхание друга и уносилась грёзами к звёздам, краем мысли замечая их движение и ожидая восхода любимой Борнгиль…