Однажды придёт весна...

Дождь звучно стучал по крышам и навесам, словно просясь в зал к ярко горящему огню. Громкий, весенний, щедрый ливень — один из тех, после которых расцветает умытая, сияющая свежестью земля, с шумом лопаются почки на вымокших до черноты ветвях, и клейкие молодые листья наперебой тянутся к ласковому теплу. Пьянящий воздух кажется слаще мёда, в сердце рождаются надежды и восторги. Они растут, растут и ширятся — до тех пор, пока грудь способна вместить дыхание, а затем срываются и разлетаются счастливыми песнями, соперничающими с трелями вернувшихся к гнёздам птиц…

Дождь настойчиво будил весну, но сейчас она не рождала ни улыбок на хмурых лицах тех, кто собрался по зову лорда в главном зале, ни счастья в растревоженных сердцах. Не звучали весёлые речи, песни и звонкие голоса, как обычно в эти дни весны. Лишь потрескивал огонь и негромко говорил измождённый раненый гонец, держась за перебинтованную грудь и время от времени глотая подносимый целителем отвар. В напряжённой тишине его голос звучал глухо, а сбивчивые слова рисовали мрачные, безнадёжные картины мира, притаившегося за завесой дождя.

Гонец прибыл от владыки Келебримбора, и вести ужасали — пришла война. Это знали. Мрачных известий ждали, готовились по мере умений и сил, но всё же отчаянно надеялись, что враг отступится, не станет нападать — где найдётся войско, способное растоптать мощь и великолепие Ост-ин-Эдиля? За два года бдительной настороженности в землях Эрегиона многое было передумано, многие надежды родились и втайне крепли в сердцах… Изредка являвшиеся одиночки-лазутчики быстро перестали являть серьёзную угрозу настороженным посёлкам под охраной ставших обязательными патрулей. Жизнь была почти как раньше… до сегодняшней ночи.

А сегодня пришла война…

Гонец медленно говорил, рассказывая об увиденном и пережитом, но пока ещё неизведанном теми, кто жил вдали от центра Эрегиона — о бесконечной стене чёрного войска, перекрывшего дороги и проходы к горам; о безжизненных пепелищах на месте цветущих когда-то земель; о войске, что пытается спешно собрать по всем землям эльдар владыка Келебримбор; о том, что помощь из западных гаваней уже идёт, но никто не может сказать, можно ли вообще помочь… И о том, что где-то там, у самых гор, всё же успели преградить путь врагу несколько лордов, чью судьбу несложно предугадать…

Тинкондиль молча, как и все вокруг, слушал гонца, изредка бросая на Исильйондо вопросительные взгляды. Но и лорд молчал — лишь с каждым услышанным словом всё сильнее мрачнел и хмурился, скользя невидящим взглядом по зале и собравшимся эльдар. «Какое право у меня решать… кого отправить на смерть… и где она ждёт…» — мысли лорда легко читались на лице. И Тинкондиль не удержался:

— Браннон Исильйондо, мы не сможем… остаться в стороне! Прикажи!..

Исильйондо вздрогнул и поднял решительный взгляд, отметая опасения и пряча подальше сомнения — в самые недоступные глубины стальных глаз.

— Мы ждали этого, друзья. И ты прав, Тинкондиль — как бы далеко не был сейчас враг, в стороне мы не останемся. На рассвете я поведу тех, кто пожелает, в Ост-ин-Эдиль по зову владыки.

— Я с тобой, браннон, — выступил вперёд один из приближенных к лорду стражей, Айратар — нолдо опытный в военном деле и переживший вместе с лордом многое ещё с тех времён, когда рушились их жизни под ударами Чёрного Вала. — Мы готовы, как всегда, — добавил он, уловив за спиной одобрение стражей своего отряда, настроение которых умел распознавать без лишних слов, — по твоему слову, в любой день и час!

— И я, — не остался в стороне и молодой страж, только-только вставший во главе отряда юношей, — мы тоже готовы! Если потребуется…

— Погоди, Наутар, — остановил его порыв лорд, чуть поморщившись, — у тебя и без того дел хватает. Со мной пойдут только те, кто видел битвы…

— Не за стенами заграждений, — дерзко осмелился закончить за лорда Айратар, заставив молодого стража вспыхнуть.

Исильйондо поднял руку, мгновенно гася готовящуюся перепалку:

— Не время сейчас так говорить, — он холодно глянул на Айратара, и тот в ответ молча поклонился, отводя взгляд. — Юный или покрывший себя давней славой… какое это имеет значение сейчас?

— Прости, браннон, — страж снова поклонился, а затем неожиданно приложил руку к груди и повернулся к молодому стражу, склонив голову, — прости и ты, Наутар.

Тот вспыхнул ещё сильнее — уже от столь невероятных извинений воителя, на которого стремился походить с детских лет, — и тоже поклонился.

Тинкондиль лишь покачал головой, глядя на них — невозможно представить, что будет, окажись эти двое рядом на поле боя…

Исильйондо, похоже, тоже думал так.

— Наутар, останешься в посёлке, — непререкаемым тоном приказал он. И видя, как изменилось лицо юноши, добавил уже мягче: — Здесь тоже понадобятся защитники. Если все уйдут, кто позаботится о наших домах?

Сцепив зубы, юноша промолчал.

— Лучше тебя, браннон, никто, — громко и неожиданно раздались уверенные слова, заставив многие взгляды обратиться к заговорившему кузнецу. — Лучше, если это сделаешь ты. И все мы здесь уйдём с лёгким сердцем, если оставим наши семьи на тебя.

— Да!..

— Верно!..

— Так и есть…

— …и не поспорить… — эхом пролетело по зале, и лорд растерянно замер, глядя на супруга единственной дочери.

— Я пойду, браннон, на помощь владыке. А ты сбережёшь наши дома.

— Так будет лучше для всех нас, — тут же вступил и Айратар. Опытный воин хоть и не водил с Тинкондилем особо близкой дружбы, но всегда ценил его навыки и мастера, и бойца.

— Да будет так… — после долгого молчания и тяжёлых размышлений огласил браннон Исильйондо, и эльдар, поодиночке или группами, поспешили покинуть зал — дела не ждали, дорога звала.

Вскоре в зале остались лишь задремавший на наскоро сооружённом ложе раненый гонец и целитель, не отходивший от него до утра.

Настойчиво и громко грохотал по крышам ливень. В права вступала весна…

Холодный, совсем не весенний ветер трепал распущенные косы оживающих золотисто-жёлтых ив. Гнул к самой земле гибкие ветви, стегал порывами по разбурлившейся пенной воде. Разлив Нин-ин-Эйльф притих и опустел, в очередной раз распрощавшись с белоснежными птицами-гостями до новой зимы.

Неподвижная фигура на вершине самого высокого в окрестностях холма шевельнулась, неуверенно взмахнув на восток, и придержала летящие по ветру рукава. После она опустила голову, бессильно уронила руки, и длинные тёмные пряди волос затрепетали под ветром, пряча выражение лица. Стоящий рядом ребёнок осторожно, словно боясь потревожить, коснулся лёгшей на плечо изящной руки и отодвинулся на шаг.

— Нана, не плачь. Он скоро вернётся. Он обещал…

— Я не плачу, мой мальчик. Это просто дождь.

— Нет дождя, нана. Не плачь! Я сказал отцу, и я буду тебя защищать! Идём домой…

— Идём, мой мальчик…

Холодный ветер полоскал ветви ив, пригоршнями черпал воду в вздувшейся от паводка реке.

Белые хлопья запоздалого снега спускались с совсем не весеннего неба вместе с прощальным лебединым криком и таяли, не долетая до земли. Оседая влажными следами на вглядывающихся вдаль лицах и горячих щеках…

========== Глава 6 ==========

1697 г. в.э.

Ост-ин-Эдиль

Город пылал, соперничая с догорающим на западе небом.

Едкий дым теснился по руслу реки, заползал в улицы и переулки, клубился в проломах когда-то казавшихся неприступными внешних стен, но и он лишь частично способен был скрыть следы сражений, прокатившихся от ворот до самого сердца Ост-ин-Эдиля. Ворот больше не было. Не было массивных стрельчатых створок и кованых решёток, в последние годы исправно опускавшихся для спокойствия горожан. Не было правой сторожевой башни, снесённой ударом тяжёлого камня и частично засыпавшей обломками ров с чёрно-красным месивом грязи и раскиданными на дне телами. Да и стражи эльдар больше не было — вместо сияющих серебром караульных по стенам от пролома до пролома прохаживались темноволосые воины в чернёных доспехах, приглядывая с высоты за горящими домами и нетерпеливо ожидая своей очереди поучаствовать в грабежах.