Страница 40 из 52
— Благодарю, — произнесла Мэллерин, складывая полученное от родителей письмо и бросая задумчивый взгляд на клонящееся к горизонту солнце. — Вы проделали долгий путь. Надеюсь не только ради этих вестей?
— Нет, — качнул головой Эльрохир, — наш путь лежал из Имладриса в Митлонд.
— И я дал слово доставить сообщение твоей матери от лорда Сигильтаура, — добавил Элладан.
— А затем от неё — мне? — улыбнулась хозяйка.
Элладан кивнул в ответ, невольно любуясь её мягкой улыбкой. В отличие от младшей сестры, внешностью Мэллерин не столь разительно походила на родителей, но в то же время и в ней явно ощущалось семейное сходство с парой отчаянных эльдар. Словно волшебница природа, взяв у них всю нежность, мягкость и ласку, с любовью воплотила их в этой тихой, скромной отшельнице, ведущей уединённую жизнь в отдалённом поселении на краю мира.
— Прошу меня простить, я вас покину, — Мэллерин поднялась из-за стола. — Мне нужно собраться в дорогу.
— Ты решила всё же ехать туда? — спросил Эльрохир.
— Что значит «всё же»? — в удивлении обернулась она. — Сейчас не то время, чтобы спокойной взирать со стороны на жизнь других. Моя семья нуждается во мне. Я не могу допустить, чтобы Эльмирет осталась там одна.
Братья обменялись одинаково изумлёнными взглядами, с трудом представляя, как сможет эта утончённая дева, привыкшая к комфорту и уюту тихого, словно вынесенного за границу времени, поселения, жить в старом деревянном доме, посещаемом лишь следопытами, у глухого тракта в окружении древних руин.
— Мэллерин, — направившуюся было в дом деву остановил Элладан, — ты знаешь, где сейчас живут твои родные? — в его словах явно слышалось сомнение.
Она снова в удивлении обернулась к близнецам:
— Конечно. Почему вы считаете, что ко мне не приходят от них вести?
— Должно быть, потому, что тот дом совсем не похож на это, — Эльрохир взмахом руки обвёл роскошный, утопающий в цветах сад.
Снисходительная улыбка заиграла на нежных губах эллет.
— Не тревожься, эрниль Эльрохир, — тонкой рукой она откинула за спину прядь длинных волос. — Я бывала в тех землях не раз и не два, и мне хорошо известно, чего можно ждать.
— Просто Эльрохир, — поправил её сын Эльронда, снова обменявшись взглядом с братом.
— Мы можем проводить тебя, — предложил Элладан и, видя, что дева готова возразить, быстро добавил:
— Это не составит для нас труда. Наш путь ведёт в том же направлении. Но нам будет спокойнее, если ты доберёшься к родным в целости и сохранности.
Мэллерин мелодично рассмеялась.
— Ты напрасно за меня волнуешься, эрниль Элладан. Но я не откажусь от твоего предложения, мне будет приятно в дороге ваше общество.
— Просто Элладан, — произнёс он вслед изящной фигурке, окутанной облаком голубого шёлка, скрывшейся в дверях дома.
Рано на рассвете, когда спустившийся с гор туман растекался молочно-белыми озёрами среди зелёных холмов спящего посёлка, сыновья Эльронда сошли вниз из гостевых комнат и обнаружили хозяйку уже полностью готовой к путешествию. Стоя у садовой калитки, Мэллерин беседовала с парой эльдар по другую сторону ограды. Её хрупкая фигурка была укутана в широкий коричневый поношенный дорожный плащ, из-под которого виднелись лишь высокие шнурованные сапоги. Роскошные волосы, сиявшие вчера в лучах заката, снова были убраны в тугой узел, у пояса под плащом был заметен короткий меч. И эллон за калиткой, и его подруга согласно кивали в ответ на тихую речь Мэллерин, а затем, обняв её на прощание, удалились по направлению к соседнему дому.
На ходу прикрепляя к поясу чуть звякнувший кошель, Мэллерин направилась к конюшне, приветливо помахав гостям, и вывела тонконогого гнедого коня с заплетёнными в косички гривой и хвостом. Братья слегка удивились её выбору — вчера, размещая своих лошадей, они обнаружили в конюшне намного более резвых и, уж конечно, более красивых скакунов.
— Мы можем ехать, — произнесла дева, поднимая с крыльца свой дорожный мешок. — Позавтракаем в Митлонде, я должна ещё посетить несколько мастерских там.
Элладан взял из её рук мешок, помогая закрепить у седла, и удивился его немалому весу.
— Здесь мои заказы, — пояснила она, поймав недоумённый взгляд эльда, — я оружейник. — Немного поколебавшись, она добавила. — Неизвестно, когда мне предстоит вернуться сюда, поэтому нужно отдать готовую работу.
Окинув взглядом братьев, дева слегка нахмурилась и покачала головой:
— Я хотела ехать через земли людей, так было бы быстрее. Но с вами это будет затруднительно, вы слишком отличаетесь от эдайн, а привлекать к себе лишнее внимание я не хочу. Мы направимся сейчас в поселение наугрим, немного севернее отсюда, и там сможем подобрать вам хотя бы другие плащи.
Она ловко вскочила в седло, и под распахнувшейся полой её плаща Эльрохир успел рассмотреть тонкий клинок в ножнах, искусно украшенный по рукояти серебряными листьями и гроздьями синих сапфиров.
Ошеломлённые такой переменой в казавшейся на первый взгляд тихой, беспомощной и мягкой девушке, братья лишь молча опустили на головы капюшоны плащей и вслед за эллет покинули затерянное у подножия гор поселение.
*
…Безбрежное недвижимое море синим стеклом раскинулось до горизонта. Его поверхность сияет в ярких лучах полуденного солнца, но ни малейшая рябь не шелохнёт застывшего зеркала вод. Ослепительно-белый песок хрустит под ногами, как пересохший пергамент, длинное платье путается в ногах. Следы, оставленные лёгкими шагами, тут же исчезают, с отчётливым шорохом заполняясь крупинками песка. Всё ближе синее стекло…
У границы синего и белого она останавливается и медленно касается босой ногой замершей воды. Ступню охватывает прохлада, но гладкая поверхность моря совсем не рябит, оставаясь такой же безразличной и нереальной. Далеко позади звучат песни и музыка, переливчато звенит смех и мерцают цветные огни. Оглянуться… вернуться назад — прочь от этого идеально-прекрасного, но мертвого берега. Но тело не слушается, и остаётся только идти всё вперёд вдоль безжизненной воды по сияющему хрустящему песку…
С каждым шагом густеет воздух, обволакивает и стесняет, замедляет движения, пока на пути не вырастает непроходимая прозрачная стена.
За стеной безумствует буря — море, уже живое и яростное, вздымает высокие волны, увенчанные коронами пенных брызг. Сквозь разрывы чернильно-чёрных туч ослепительно сияет солнце, и до самого горизонта небеса покрывают яркие радуги, перекатываясь от волны до волны.
Она смотрит на бурю за стеной и ничего не ощущает — душа пуста и безжизненна, как этот нереальный, шуршащий под ногами мир. Лишь глубоко-глубоко, будто искра под пеплом прогоревшего огня, мерцает тонкая нить — и настойчиво тянет сюда, на границу, где разделились миры.
Она опускается на песок, не в силах оторвать взгляда от разгула стихии. Стена под ладонью едва ощутимо пульсирует, отзываясь на осторожное прикосновение, дарит холодным пальцам тепло. Лёгкая дрожь разливается в воздухе, по застывшему морю пробегает рябь, словно отголосок происходящего за стеной. Порыв ветра приносит давно забытые запахи и звуки, зарывается в волосы. Она раскидывает в стороны руки, подставляя ему лицо, наслаждаясь прикосновениями, вдыхая полной грудью. А затем ложится на песок и медленно исчезает — истаивает, сливаясь с миром, растворяясь в воде, песке, воздухе.
Когда на ослепительно-белом пляже не остаётся даже неясной тени, кипящее безумие стихии подхватывает её и влечёт к горизонту, сквозь вспышки молний и завывания ветра. Забытые ощущения льются в сердце потоком, переливаясь за край, и всё настойчивее, громче звучит отдалённый зов, отголоски которого были слышны даже там, в нереальном застывшем мире. Она несётся к нему, сливаясь с пространством и миром, с бурей и стихией, со светом звёзд и шёпотом пустоты. И когда зов заполняет всё вокруг, она останавливается, замирая от нахлынувших диких чувств, переживая разом безумный страх и безграничное счастье, а из груди её вырывается крик…