Страница 6 из 19
Глава 1. Формирование тематики исследований Н. В. Устюгова
1.1. Начало формирования исторических взглядов
Одним из проявлений процесса модернизации, протекавшего в России в XVIII – ХХ вв., была постепенная секуляризация социума, выражавшаяся, в частности, в отказе детей священно служителей от духовной службы и их включении в ряды интеллигенции. И хотя после революции 1917 г. большевистская партия взяла курс на создание новой пролетарской интеллигенции, процесс ее пополнения выходцами из духовного сословия продолжался и в первые годы советской власти[63]. К сыновьям священников, выбравших после революции научную и педагогическую деятельность, принадлежал и выдающийся историк, профессор МГИАИ Николай Владимирович Устюгов.
Будущий ученый родился 23 декабря 1896 г. (4 января 1897 г. по новому стилю) на хуторе Синеглазовском Челябинского уезда Оренбургской губернии в семье Владимира Владимировича и Екатерины Ивановны Устюговых[64]. Кроме Николая в семье была еще старшая сестра Анна, родившаяся в 1895 г.[65] Владимир Владимирович Устюгов происходил из крестьянского сословия[66]. Сын вятского крестьянина, он окончил городское училище и не получил специального духовного образования. Тем не менее многолетние самостоятельные занятия богословием позволили ему принять сан священника. Несмотря на отсутствие аттестата семинарии, он выделялся среди сельских священников своей образованностью и ревностностью в служении. Отец Владимир организовывал церковно-приходские школы и активно проповедовал православную веру среди оренбургских казаков, придерживавшихся старообрядчества. В 1899 г. он перевелся в село Кочердык Челябинского уезда, а в 1913 г. стал священником на станции Полетаево, расположенной неподалеку от Челябинска. Когда в 1917 г. часть прихожан попыталась заменить его священником, получившим семинарское образование, большая часть паствы выступила в его поддержку, и он продолжил службу в Полетаево[67].
Николай Устюгов первоначально готовился к продолжению духовной карьеры отца. В 1907 г. он поступил в четырехклассное Челябинское духовное училище. Будучи одним из лучших воспитанников училища, Устюгов окончил его в 1912 г. с правом поступления в духовную семинарию без экзаменов[68]. В том же году он поступил в Оренбургскую духовную семинарию. Полный срок обучения в семинариях в то время составлял 6 лет, но для поступления в университет достаточно было проучиться в них лишь 4 года. Последние два года семинарского обучения посвящались исключительно богословским наукам и непосредственной подготовке выпускников к пастырскому служению[69]. Устюгов проучился в семинарии именно 6 лет, вплоть до мая 1918 г.[70] Точно не известно, что побудило его остаться в двух последних классах семинарии, но, возможно, это было связано с тем, что семинаристы пользовались отсрочкой от военного призыва, что было особенно актуально в условиях Первой мировой войны, когда освобождение единственных сыновей в семье от воинской повинности было фактически ликвидировано. Обучаясь в семинарии, Устюгов продемонстрировал значительные успехи в освоении ее учебной программы. Он получил отличные оценки по всем предметам, вошедшим в аттестат, за исключением церковной археологии и церковного пения, по которым он получил оценку «очень хорошо», соответствующую отметке «четыре»[71].
Закончив Оренбургскую семинарию со званием студента, которое присваивалось только лучшим выпускникам, Устюгов уехал к семье в Челябинский уезд на станцию Полетаево[72]. Начиналась Гражданская война, и в июне 1918 г. Полетаево перешло под контроль Чехословацкого корпуса. Но, несмотря на начало боевых действий, Устюгов решил, после окончания семинарии, продолжить образование в высшем учебном заведении и в сентябре 1918 г. поступил на первый курс историко-филологического факультета Томского университета[73]. Выбор для обучения именно Томского, а не более близкого Казанского университета был, очевидно, связан с тем, что Казань в августе-сентябре 1918 г. фактически находилась на линии фронта, в то время как Томск представлял собой глубокий тыл белых войск. Но по финансовым причинам обучение в Томском университете пришлось прервать вскоре после начала занятий. Из-за недостатка средств Устюгов был вынужден вернуться домой и проработать 1918–1919 учебный год учителем в железнодорожной школе I ступени в Полетаево.
В конце июля 1919 г. Полетаево перешло под контроль Красной армии, продолжившей наступление в Сибирь. В конце августа – начале сентября того же года красноармейское наступление было ненадолго приостановлено в районе Тобольска – Петропавловска. Тем не менее осенью 1919 г. Устюгов вновь приехал в Томск, для чего ему пришлось пересечь линию фронта, и внес плату за обучение в первой половине учебного года[74]. Но столкнувшись с невозможностью найти работу в самом городе, он был вынужден устроиться учителем в железнодорожную школу I ступени на станцию Литвиново, находящуюся в 130 км от Томска[75]. Позднее Устюгов вспоминал, что в это время он также трудился на медицинском поприще, принимая участие в борьбе с эпидемией сыпного тифа[76].
Летом 1920 г. Устюгов вновь был направлен для работы учителем в Полетаево, но поскольку руководство железной дороги не оформило на него документы об отсрочке от военной службы, он был призван в ряды РККА. Поначалу он проходил службу на административных должностях в Челябинской уездной комиссии по борьбе с дезертирством и Челябинском военном комиссариате. Позднее, в сентябре 1921 г., ему удалось стать штатным преподавателем и начальником учебной части 97-х пехотных учебных курсов, расквартированных в Челябинске[77].
В 1921 г., когда Устюгов находился в армии, началась кампания по пролетаризации высшего образования, в ходе которой право преимущественного поступления в вузы предоставлялось абитуриентам, командированным на учебу партийными, профсоюзными и комсомольскими организациями[78]. Несмотря на то, что родители Устюгова принадлежали к духовному сословию, а сам он никогда не состоял ни в партии, ни в комсомоле, именно эта кампания помогла ему стать студентом университета. Это было связано с тем, что приоритетом при поступлении, наряду с вышеназванными категориями лиц, обладали и красноармейцы. И в конце 1921 г. руководство курсов направило Устюгова по его просьбе на учебу в Мос ковский университет, носивший в то время название 1-го МГУ. Юридически его поступление было оформлено как перевод из Томского университета на второй курс МГУ, и в феврале 1922 г. он приступил к занятиям на общественно-педагогическом отделении факультета общественных наук (далее ФОН)[79].
Общественно-педагогическое отделение до марта 1921 г. носило название исторического и было переименовано в связи с изданием декрета СНК «О плане организации факультетов общественных наук российских университетов», по которому исторические и филологические отделения подлежали упразднению[80]. Целью отделения провозглашалась подготовка учителей обществознания, заменявшего в советской школе курс истории. Переименование отделения сопровождалось коренными изменениями в учебной программе, связанными со стремлением большевистской партии установить идеологический контроль над высшей школой.
63
Федюкин С. А. Советская интеллигенция в 20-х гг. // Изменения социальной структуры советского общества 1921 – середина 30-х гг. М., 1979. С. 147–152, 165.
64
ГАТО. Ф. 102. Оп. 7. Д. 479. Л. 2.
65
АРАН. Ф. 350. Оп. 3. Д. 318. Л. 110–110 об.; НА ИРИ РАН. Ф. 10. Оп. 5. Ед. хр. 29. Л. 52.
66
Троицкий С. М. Николай Владимирович Устюгов как историк Европейского Севера СССР // Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда, 1970. С. 32.
67
Гражданин У-ский. Приходские «дельцы» // Оренбургский церковно-общественный вестник. 1917. 12 июля. № 27. С. 4.
68
Духовенство и церковные деятели по публикациям Оренбургских епархиальных ведомостей за 1912–1917 гг. Челябинск, 2012. Т. 4. С. 205.
69
Сушко А. В. Духовные семинарии в России до 1917 г. // Вопросы истории. 1996. № 11–12. С. 110.
70
НА ИРИ РАН. Ф. 10. Ед. хр. 45. Л. 63.
71
ГАТО. Ф. 102. Оп. 7. Д. 479. Л. 1–1 об.
72
АРАН. Ф. 1535. Оп. 2. Ед. хр. 50. Л. 6.
73
АРАН. Ф. 1535. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 1.
74
ГАТО. Ф. 102. Оп. 7. Д. 479. Л. 8.
75
АРАН. Ф. 1535. Оп. 2. Ед. хр. 50. Л. 6.
76
Каменцева Е. И. Письма историка с фронта // Советская историография отечественной истории. М., 1988. С. 81.
77
АРАН. Ф. 1535. Оп. 2. Ед. хр. 41. Л. 1–4.
78
Андреев Д. А. «Красное студенчество» в 1921–1924 гг.: контуры образа // Диалог со временем. 2007. Вып. 20. С. 272–273.
79
НА ИРИ РАН. Ф. 10. Ед. хр. 45. Л. 68.
80
Иванова Л. В. У истоков советской исторической науки. М., 1968. С. 20.