Страница 5 из 19
Источники личного происхождения раскрывают отношение советских историков к исторической науке, преподаванию и коллегам. При работе над монографией было использовано три разновидности источников личного происхождения: переписка, дневники и мемуары. Эпистолярные источники, раскрывая взгляды Устюгова, также содержат ценный фактический материал для реконструкции его биографии в периоды непрофессиональных занятий исторической наукой (1924–1934) и участия в Великой Отечественной войне (1941-1945). Важные биографические сведения содержатся в письмах Устюгова, адресованных Т. А. Бакуниной (Осоргиной) и Е. И. Каменцевой[49], и письмах С. Н. Дурылина, адресованных Устюгову[50].
Использованные в работе мемуарные источники можно разделить на три подгруппы: воспоминания однокурсников Устюгова, воспоминания его коллег и воспоминания студентов МГИАИ. Воспоминания однокурсников Устюгова содержат ценные сведения о формировании его исторических взглядов и научных интересов[51]. Воспоминания коллег Устюгова демонстрируют восприятие его научной деятельности и его концептуальных построений другими советскими историками[52]. Данные источники отражают в первую очередь индивидуальность их авторов. Сообщаемая в них информация нередко содержит неточности, а приводимые оценки коллег авторов продиктованы личными взаимоотношениями между ними. Примером этого служат «Воспоминания историка» Н. И. Павленко, который критически относился к творчеству Устюгова и его учеников, названных им ироническим термином «лаптеведы»[53]. В своих воспоминаниях Павленко утверждал, что монография Устюгова о башкирском восстании 1737–1739 гг. содержала положительные оценки башкирского движения и носила описательный характер[54]. Между тем в этой монографии Устюгов писал о реакционной составляющей башкирского восстания и выдвигал концепцию «свободного вассалитета» башкир[55]. Менее пристрастный характер носят воспоминания студентов МГИАИ, передающие впечатление, производившееся лекциями и семинарами Устюгова на их слушателей[56].
Обработка описанной выше источниковой базы велась в соответствии с методологическими принципами нашей работы. Основной методологией нашего исследования является интеллектуальная история. Следует отметить, что термин «интеллектуальная история» принадлежит к числу самых многозначных понятий современного гуманитарного знания. Он возник в американской исторической науке 1930-х гг. и первоначально применялся для обозначения работ, посвященных истории важнейших философских и политических идей. Наиболее видными представителями этого направления являлись П. Миллер и А. Лавджой. В то же время во Франции, в трудах представителей первого поколения школы «Анналов» (Л. Февра и др.) возникла история ментальностей, направленная на изучение коллективных представлений, языка и символов рассматриваемой эпохи. Между тем начиная с 1960-х гг. традиционные установки американской истории идей стали подвергаться последовательной критике за игнорирование социальных факторов формирования идейных представлений. Радикальное методологическое обновление интеллектуальной истории произошло в 1980-е гг., когда в результате синтеза истории идей Миллера и Лавджоя и французской истории ментальностей возникла социальная история идей. С этого времени началось активное развитие исследований по интеллектуальной истории. Сегодня интеллектуальная история направлена на изучение всего разнообразия творческой деятельности человека, включая ее условия, формы и результаты[57]. Такая широкая формулировка проблемного поля интеллектуальной истории позволяет отнести к числу объектов ее изучения развитие не только отдельных идей, но и целых отраслей научного знания, и в частности развитие исторической науки. Изучение прошлого исторической науки в рамках интеллектуальной истории подразумевает приоритетное внимание к изменению форм и методов работы историков, смене их концепций в контексте духовной культуры, социально-политических, информационно-идеологических и организационных условий конкретной эпохи[58].
Последняя четверть ХХ в. была отмечена в мировой историографии не только развитием интеллектуально-исторических исследований, но и ростом интереса к роли человеческой индивидуальности, выразившимся в появлении персональной истории. Историки, работающие в рамках персональной истории, отошли от характерных для традиционного биографического жанра акцентов на выдающихся деяниях своих героев и сосредоточили свое внимание на связи личности и общества, проявляющейся в судьбах отдельных людей[59]. В начале XXI в. в украинской и российской историографии возник жанр интеллектуальной биографии, сочетающей в себе черты интеллектуальной и персональной истории[60]. На наш взгляд, критерии, определяющие специфику данного жанра, наиболее точно были сформулированы П. А. Алиповым, писавшим, что его отличительными чертами являются внимание к интеллектуальной эволюции героев исследования и влиянию на них окружающей социокультурной среды[61]. Историографическая тематика нашей работы и выбор в качестве предмета исследования творческого пути отдельного ученого обусловливают ее выполнение в жанре интеллектуальной биографии.
Кроме вышеназванных подходов в работе используется генерационный подход, представляющий развитие человеческого общества как взаимодействие различных поколений. Формирование данного подхода происходило в 1920-е гг., когда философы (Х. Ортега-и-Гассет) и социологи (К. Мангейм) обратились к вопросу о месте различных поколений в социуме и взаимоотношениям между ними. В дальнейшем генерационный подход нашел широкое применение в социологии, но остался почти не востребован историками. В российской историографии данный подход получил наибольшее распространение в исследованиях по истории советской исторической науки. Основоположником применения данного подхода к указанной тематике стала Л. А. Сидорова, выступившая в 2000-е гг. с циклом работ, в которых особенности творчества историков связывались с их принадлежностью к определенному поколению исследователей. Согласно ее мнению, критерием, объединяющим историков в одно поколение, является период, в который они начали заниматься исторической наукой[62].
Методической основой нашего исследования являются специальные методы исторической науки: историко-генетический и историко-типологический, используемые для реконструкции биографии и взглядов Устюгова. Также в работе задействован метод текстологического анализа, применяемый для воссоздания истории написания обобщающих трудов, в подготовке которых принимал участие Устюгов.
Завершая введение к работе, автор хотел бы выразить благодарность всем тем, кто помогал в ее подготовке. И. В. Побережникову, выступившему научным руководителем кандидатской диссертации, на основе которой была подготовлена данная монография. Н. Н. Алеврас, В. В. Тихонову, В. П. Корзун и В. Г. Рыженко, чьи официальные отзывы на диссертацию позволили выявить основные недостатки работы и частично преодолеть их при ее переработке в монографию. М. А. Базанову, Е. В. Пчёлову, Р. Г. Букановой, М. О. Акишину и А. М. Дубровскому, сделавшим отзывы на автореферат диссертации, содержавшие ценные замечания к данной работе. Отдельную благодарность автор выражает А. И. Комиссаренко, не только подготовившему отзыв на автореферат, но и поделившемуся рядом важных наблюдений о своей совместной работе с Н. В. Устюговым. Также хотелось бы поблагодарить М. А. Киселёва и К. И. Зубкова, активно участвовавших в обсуждении данной работы в форме диссертации в Институте истории и археологии УрО РАН и способствовавших ее улучшению своими советами и содержательной критикой. Особую благодарность автор выражает заведующему Научно-историческим архивом Института российской истории РАН К. С. Дроздову, чья высокопрофессиональная помощь позволила ему найти в фондах данного архива черновые рукописи «Очерков по истории Башкирской АССР», ставшие одним из основных источников самой большой главы данной работы.
49
АРАН. Ф. 1535. Оп. 4. Ед. хр. 13; Каменцева Е. И. Письма историка с фронта // Советская историография отечественной истории. М.: МГИАИ, 1988. С. 77–97.
50
АРАН. Ф. 1535. Оп. 4. Ед. хр. 85.
51
Закс А. Б. Факультет общественных наук МГУ (1921–1924): Из воспоминаний историка // Археографический ежегодник за 1993 г. М., 1995. С. 197–202; Неусыхин А. И. Несколько воспоминаний о встречах с Н. В. Устюговым // Города феодальной России. Сборник статей памяти Н. В. Устюгова. М., 1966. С. 23–25.
52
Зимин А. А. Храм науки // Судьбы творческого наследия отечественных историков второй половины ХХ века / сост. А. Л. Хорошкевич. М., 2015. С. 35–382; Павленко Н. И. Воспоминания историка // Родина. 2010. № 8. С. 32–34. № 10. С. 22–24; Чемерис В. П. Несколько лет из прошлого: время, события, люди [Электронный ресурс]. URL: http://posredi.ru/blog08_20_BFAN_1951–1954.html (дата обращения: 31.07.2015).
53
Зимин А. А. Храм науки // Судьбы творческого наследия отечественных историков второй половины ХХ века. С. 60; Павленко Н. И. Воспоминания историка // Родина. 2010. № 10. С. 22.
54
Павленко Н. И. Воспоминания историка // Родина. 2010. № 10. С. 24.
55
Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1737–1739 гг. М.; Л., 1950. С. 5–9.
56
Батаева Т. В. «Наш набор 1945 г. был первым послевоенным…» Воспоминания об Историко-архивном институте // Отечественные архивы. 2005. № 1. С. 88–110; Из воспоминаний об Историко-архивном институте. Интервью Н. Ф. Демидовой А. Ю. Клименко и Е. В. Пчёлову // Гербовед. № 95. 2007. С. 8–18; Историко-архивный институт. Сборник воспоминаний [Электронный ресурс]. URL: http://iai.rsuh.ru/section.html?id=9512 (дата обращения: 20.01.2015); Каменцева Е. И. Первые годы работы кафедры вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института // Гербовед. 2004. № 75. С. 8–11; Ковальчук Н. А. «Историко-архивный институт стал моим родным домом» // Отечественные архивы. 2003. № 4. С. 74–97; Преображенский А. А. Из воспоминаний об учителе // Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда, 1970. С. 48–56.
57
Репина Л. П. Историческая наука на рубеже ХХ-XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. М., 2011. С. 334.
58
Репина Л. П. Историческая наука на рубеже ХХ-XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. М., 2011. С. 391–392.
59
Репина Л. П. Историческая наука на рубеже ХХ-XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. М., 2011. С. 302–303.
60
Базанов М. А. Интеллектуальная биография: контуры нового жанра в российской и украинской историографии // Диалог со временем. 2016. Вып. 55. С. 221, 226.
61
Алипов П. А. Жанр интеллектуальной биографии в современной российской историографии // Будущее нашего прошлого. Материалы Всероссийской научной конференции: РГГУ, 15–16 июня 2011 г. М., 2011. С. 18.
62
Сидорова Л. А. Указ. соч. С. 5.