Практическая евгеника

========== Часть 8 ==========

Просто удивительно, как значимое для одной пары, но совершенно рядовое для целого общества событие может всколыхнуть отдельно взятое административное образование! Третью неделю Саян ходил ходуном и стоял на ушах, готовясь к свадьбе Абарая и Рукии.

Надо отметить, что непосредственно к свадьбе готовились собственно Рукия и ее подружка Орихиме, да изредка забегала младшая сестренка Ичиго — Юзу, — чтобы что-то примерить или помочь. Ну, еще иногда объявлялась сногсшибательно шикарная Мила Роза, демонстрируя весьма откровенные наряды и тихонько посмеиваясь над смущением рыженькой девчонки. Рукия же на провокации не велась, только скептически кривила губы и напоминала арранкарше, что в бою ее декольте до пупка может и вовсе расползтись.

Остальной Саян готовился к финальному сражению. Урахара, Айзен, Ямамото и Барраган засели в кабинете ученых и просчитывали варианты развития событий. Шиба, Старрк и Хирако собрали весь молодняк и увели в снежные дали, то есть в предгорья — на стрельбы. Чем занималась женская часть населения под предводительством суровой Тии Харрибел, было совершенно непонятно, но ее молоденькие компаньонки злорадно хихикали, а Йоруичи сверкала желтыми глазами и туманно намекала, что незваным гостям не поздоровится. Бьякую к стратегическим приготовлениям не привлекали, мотивируя это его нулевым уровнем владения кидо. Он не обижался; махнул рукой и с головой погрузился в освоение азов духовных техник.

Это было странно. Вот ты стоишь на открытой каменной площадке, тебя обдувает холодным ветром, ты чувствуешь оседающую на коже морось — предвестник скорых весенних ливней. А потом концентрируешься — и глаза видят уже не только дальние пики в снежных шапках, не только низкие облака, но и сам воздух, его структуру. Видишь молекулы азота, кислорода, углекислого газа; их танец — постоянное движение, сближение и отстранение, как в замысловатых па, непрекращающиеся перемены фигур, к которым то присоединяются, то уносятся прочь стайки юркого водорода, гелия, метана… Смотришь, как под влиянием не только гравитации и магнитного поля, но и духовного поля планеты образуются все новые и новые соединения, как они выстраиваются в стройные композиции и тут же хаотично смешиваются, чтобы через миг стать новыми потоками воздушных масс и энергий.

Из самых глубин твоего существа приходит знание, что и твоя собственная духовная энергия — часть этого вечного круговорота, и ты можешь не просто делиться с миром силой своего разума, но и взаимодействовать со всеми планами бытия, встраиваться в его структуру и подчинять своей воле. Пусть ненадолго, пусть локально, но мир послушается тебя и сделает так, как надо тебе. Когда Бьякуя впервые силой мысли придал скоплению духовных молекул твердую форму и ступил на нее, у него закружилась голова. Стоять в метре над земной поверхностью и не видеть глазами, на чем ты стоишь, оказалось жутковато и волнительно.

Впрочем, секунда изумления стоила потери концентрации, и Кучики шмякнулся бы на каменную площадку с высоты, на которую поднялся, если бы его не подхватили в жалких сантиметрах от земли.

— Йо! — уже привычно поздоровался Ичиго, прижимая Бьякую к своему боку. — Ну как?

— Как видишь, — прохрипел тот, внезапно потеряв голос. — Отпусти.

Куросаки спорить не стал — медленно опустился и только тогда разжал хватку. Внимательные карие глаза изучали бледное от перенапряжения лицо Бьякуи, словно искали что-то новое, чего раньше не было. Сам Бьякуя чувствовал себя так, будто пробежал кросс на выпускном тестировании в Академии: дыхание учащенное, все мышцы подрагивают и приятно ноют, в голове пустота и легкая эйфория. Он несколько мгновений пялился в пространство перед собой, потом взглянул на Ичиго. Тот усмехнулся тепло и совсем чуть-чуть насмешливо.

— Кайф, а? — с плохо скрываемым энтузиазмом сказал Ичиго. — А вот освоишь шунпо, так вообще офигеешь!

— Шунпо? — задумчиво проговорил Кучики, перебирая в памяти терминологию. — Я так понял, что это какая-то следующая стадия, до нее еще дорасти надо.

— Ой, да ладно! — фыркнул Ичиго. — С твоим уровнем реацу тебе это должно быть монопенисуально…

— Ка-ак?! — Бьякуя вытаращил глаза, понимая, что выглядит круглым идиотом с этакой дурацкой улыбкой и обалдевшим взглядом.

Куросаки вдруг смутился, уши заалели, на щеках появился очаровательный румянец. Парень отвел глаза и что-то невнятно пробормотал. Правда, быстро оправился и с самым независимым видом заявил, что пришел за Бьякуей. Кучики с сомнением покосился на место, где должен был приземлиться пятой точкой, и попытался отговориться тренировкой. Но все это было ритуальными танцами — он уже хорошо знал Ичиго и понимал, что отвертеться от него не выйдет. Понимал это и Куросаки. Задорно улыбнувшись, он ухватил Бьякую за запястье и потащил внутрь жилой скалы, изредка оборачиваясь и заговорщицки прижимая указательный палец свободной руки к губам. Когда они дошли до общей пещеры, молодому аристократу уже и самому стало интересно, что же задумал рыжик.

Оказалось, ничего особенного, так, бытовой недовуайеризм. Они притормозили у входа, и доносившийся из гостиной шум и вопли приобрели объем и смысл. Внутри бушевала Мацумото Рангику, и ее хорошо поставленный голос разносился по всему жилому комплексу, сопровождаемый хрустом ломающейся мебели и звоном посуды.

— …не думал?! — со страстью оперной дивы кричала лейтенант Готей-13. — А то, что я чуть не свихнулась, для тебя — пустой звук?! Как ты мог?! — что-то тоненько звякнуло. — Я столько лет считала тебя мертвым! Я тебя оплакивала! — теперь затрещало, словно спинку плетеного креслица с размаху опустили на чью-то голову. — Я за тебя в храме молилась! Я — в храме! — судя по звону, в стену врезалась керамическая чашка. — Ты вообще обо мне хоть раз вспомнил?

— Ра-ан-тян! — жалобно проблеяли голосом Ичимару то ли из-за дивана, то ли из-под стола.

— Я тебе покажу «Ран-тян»! — грозно пообещала лейтенант Мацумото. — Я щас тебе такую «Ран-тян» устрою — всю оставшуюся жизнь помнить будешь.

— Ай! — видимо, до Гина все-таки добрались, и Бьякуя не выдержал — аккуратно выглянул из-за угла. Ичиго наклонился, поднырнул ему под локоть и тоже высунулся посмотреть.

Эпическое побоище превратило ухоженную пещеру в подобие трактира после всенощной попойки. Плетеная мебель валялась в живописном беспорядке, кое-где проломленная насквозь, кое-где — лишь изрядно помятая. Сбитые в неопрятный ворох циновки и покрывала устилали поверхности столов и тяжелых, а потому несдвигаемых диванов; веселенький полосатый пледик гордо раскачивался на свисающем со свода крюке, на котором еще утром был осветительный диод. Осколки тарелок и чашек сиротливо покоились по периметру помещения, явно свидетельствуя о том, что даже нанокерамика не переживает встречи с каменной стеной. Клочья синтетического наполнителя вились в воздухе, будто перья всполошенных и ощипанных птиц; в редких обрывках тряпок еще можно было угадать диванные подушки…

Посреди всего этого великолепия, привалившись спиной к боку дивана, на полу сидел Ичимару Гин собственной побитой персоной, а его колени воинственно оседлала Мацумото Рангику. Взъерошенная и все еще злая, она увлеченно тягала бывшего капитана за волосы, но он не сопротивлялся и только тихонечко ойкал, когда вновь обретенная невеста дергала особенно сильно.

— Гаденыш! — задыхаясь, приговаривала Ран-тян, — Сволочь! Мерзавец! — по ее щекам катились слезы, которых она, кажется, не замечала. — Эгоист несчастный! Только попадись мне!.. Я тебя прибью к демонам… Я тебя… — она вдруг всхлипнула, выпустила из пальцев серебристые пряди и обвила руками шею Гина, пряча лицо у него на плече. — Как же я тебя ненавижу-у-у!.. — девушка вздрогнула, плечики ее мелко затряслись. — Как же я тебя… как же я по тебе скуча-а-ала!

Ичимару осторожно, будто опасаясь нового всплеска ярости, обнял возлюбленную, и она заплакала — горько и одновременно облегченно. Гин длинно выдохнул, крепче прижал к себе плачущую девушку и пристроил подбородок ей на плечо. Когда он повернул голову, Ичиго и Бьякуе стал виден отчетливый след ладони на щеке бывшего капитана. Молодые люди переглянулись и выразительно округлили глаза.