Страница 72 из 88
— Тебе холодно? — спросил Гордон.
— Что? Нет, не холодно. Я правильно еду?
— Не знаю. Какая-то незнакомая местность.
— Гордон, сосредоточься.
— Я и сосредотачиваюсь. — Он внимательно рассматривал своими косыми глазами ее профиль. — Ты очень красивая женщина, ты знаешь об этом?
— Сейчас налево?
— Налево, направо, какая, в сущности, разница?
— Хватит, Гордон! Будь серьезнее. Сейчас надо повернуть налево, правильно?
— Да.
— Отлично.
— Но направо будет короче.
— Что?
— Там объезд.
— Точно? Ты уверен?
— Конечно, я уверен.
Сэнди показалось, что он даже оскорбился.
— Ладно. Тогда руководи.
— Да, дорогая, — ответил он со своей дурацкой ухмылкой. — Именно этим я и занимаюсь. Руковожу. — И в третий раз за ночь раздался его визгливый смех. — Подумываю вот поставить на будущий год «Ренту».[50] Что скажешь?
— Довольно амбициозная затея, — рассеянно произнесла Сэнди. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на незнакомой дороге.
— В амбициях нет ничего плохого, — ледяным голосом ответил Гордон.
— Конечно нет. — Куда они едут? Надо было добираться знакомым маршрутом. А, что если они сейчас заедут черт-те куда и не доберутся до дома и к утру? Зачем она вообще вызвалась отвезти его домой? Почему не предложила проспаться до утра в машине? Почему в Торрансе нет такси? Почему куда-то фонари пропали? Что, если машина сломается или у нее спустит шина? Почему у нее нет сотового телефона, чтобы в крайнем случае можно было позвонить и попросить помощи? Что с ней творится такое?
— Ты видела?
— Что? — Она что, пропустила поворот на Адмирал-роуд?
— «Ренту».
— А! Да, видела.
— На Бродвее?
— Да.
— В первом составе?
— Кажется. Наверное.
— А у меня есть альбом с первым составом.
— Что ж, хорошо.
— Это, конечно, не совсем то же самое, что смотреть пьесу.
— Наверное.
— Я так хотел ее посмотреть, — мрачно сказал Гордон. — Но мать заявила, что не поедет за тридевять земель, чтобы смотреть ублюдочную версию «Богемы». Это она ее так назвала. Ублюдочная версия! Представляешь? — Он покачал головой. — Да, не следовало ей так говорить…
— Попробуй глубоко дышать, — напомнила Сэнди.
— Да, мама.
— Теперь прямо?
— Прямо и честно.
— Гордон…
— К тому же кошек нельзя было бросить.
— Что?
— Нельзя куда-то уехать и бросить кошек.
— Ты мог бы поехать без нее, — осмелилась вставить Сэнди, тут же об этом пожалев. Зачем она ввязывается в этот разговор?
— О нет, этого я сделать не мог.
— Ты был хорошим сыном.
— Что я мог поделать? За ней больше некому было ухаживать.
— У вас больше нет родственников? — Сэнди вспомнила те фотографии в доме Гордона с изображением двух молоденьких хорошеньких девушек.
— У мамы была сестра, но уже давно умерла. Погибла в автокатастрофе. Кстати, ты на какой скорости едешь?
Сэнди вдруг поняла, что начинает разгоняться, и быстро сбавила скорость ниже предельных тридцати миль в час.
— А у тебя? — спросила она. — У тебя нет братьев и сестер?
— Нет, я единственный ребенок. В своем роде, — добавил он, снова улыбнувшись своей противной улыбочкой. — А у тебя?
— У меня есть брат в Калифорнии.
— Он кино занимается?
Сэнди невольно рассмеялась.
— Почему кино? Нет. Работает в каком-то крупном интернет-магазине.
— Да? А у его сестры даже сотового нет. Забавно.
Сэнди ощутила смутное беспокойство.
— Откуда ты знаешь, что у меня нет сотового?
— О! Я много чего про вас знаю, миссис Кросби.
— Например?
— Я знаю, что ты очень красивая.
Сэнди чуть слышно застонала.
— Откуда ты знаешь, что у меня нет сотового?
— Я знаю, что твой муж от тебя ушел к матери Далилы.
— Откуда ты знаешь, что у меня нет сотового?
— И знаю, что ты до сих пор не подала на развод. На следующем перекрестке направо, — произнес он, не переводя дыхания. — Я знаю, что ты одинока.
— Откуда ты знаешь, что у меня нет сотового?
Он засмеялся:
— Прости, что ты сказала?
— Гордон…
— Ах, да, да. Откуда я знаю, что у тебя нет сотового? — Он усмехнулся. — Кажется, Далила что-то такое упомянула, когда вещала труппе о том, как вы напоролись на труп миссис Гамильтон в тот самый день, когда я послал ее за нотами. Которые эта корова, кстати, все измяла. Сейчас направо.
— Уверен?
— Абсолютно, — произнес он неожиданно трезвым и четким голосом.
«Вещала», — повторила про себя Сэнди, свернув направо. Высокопарный осел! Интересно, хоть на этой дороге появится хоть какая-то жизнь? Она всматривалась в темноте в проплывавшее справа голое поле. Даже апельсиновых деревьев нет. И вдруг в конце поля показалась старая заброшенная ферма. Что-то она не припомнит, чтобы видела ее раньше. Да и сейчас бы, наверное, не заметила, если б обрушившаяся крыша не светилась в ярком свете луны.
— Что это за место? — спросила она, глядя мимо Гордона.
Все произошло так быстро, что она даже ничего не успела сообразить. Только что она всматривалась в боковое окно, как вдруг перед ней возникло похотливое лицо, перекошенные глаза и нос картошкой, а мягкие и слюнявые губы Гордона Липсмана прижались к ее собственным. Она треснулась затылком о боковое окно, выпустила руль, и машину резко занесло влево. Сэнди инстинктивно надавила на тормоз, машина накренилась над обочиной, немного покружилась и, наконец, встала.
— Ты что творишь, черт побери! — закричала она, ударив Гордона по рукам и пытаясь отстраниться.
— Ай! — вскрикнул он, оттолкнув ее руки и снова прилипнув к ее губам, будто приклеившись.
— Гордон, ради бога, слезь с меня.
— Сиди спокойно! Все нормально.
— Нет, не нормально. Ты что, спятил? — Ей все же удалось оттолкнуть его от себя на расстояние вытянутой руки. Он упал на пассажирское окно, громко и тяжело дыша. Потом быстро сделал несколько глубоких вдохов, так что Сэнди перепугалась, что его сейчас вырвет прямо на нее.
Но он только крикнул:
— Поцелуй меня, Кэт! — и снова на нее набросился.
Это было бы смешно, если б не было так омерзительно.
— Да что ж это такое, — гневно крикнула Сэнди, едва успев увернуться от его скользких, но цепких, как пиявки, губ. — Прекрати! Прекрати сейчас же. — И только когда она влепила ему пощечину, он оставил настойчивые попытки целоваться.
— В чем дело? — спросил он, пытаясь сконцентрировать взгляд.
— Это ты скажи: в чем дело?
— Откуда мне знать? — злобно огрызнулся он. — Ты только что говорила, как тебе одиноко, а сейчас…
— Ничего такого я тебе не говорила, это ты сказал, что мне одиноко.
— Ты поделилась со мной насчет развода, рассказала про свою семью…
— Ничего подобного.
— А кто рассказывал мне про брата в Калифорнии?
— Боже мой! Я всего лишь поддерживала разговор.
— Ты предложила довезти меня до дома.
— Хотела помочь.
— Я тебе нравлюсь.
— Нисколько, идиот!
— Я видел, как ты посматривала на меня.
— Что? — Она, наверное, сходит с ума. — Что ты несешь?
— Ты делала двусмысленные намеки.
— Я делала тебе двусмысленные намеки? Какая нелепость!
Сэнди попыталась осмыслить только что услышанное. Неужели она и вправду сбила его с толку и ее действия можно было истолковать подобным образом? Неужели она и вправду надеется вразумить человека, который буквально пятнадцать минут назад валялся пьяным в кустах гибискуса?
— Послушай, если это действительно так…
— Так.
— Значит, ты составил обо мне неверное представление. Извини. — Господи, неужели она действительно извиняется, как извинялась месяц назад перед Уиллом Бейкером? Уиллу Бейкеру хотя бы было чем оправдать свое возмутительное поведение, а Гордону Липсману? Она что, действительно недостаточно ясно изъясняется?
— Может, поедем все-таки? — спросил Гордон.
50
Бродвейский мюзикл по мотивам оперы Дж. Пуччино «Богема».