Убийственная красавица

Сэнди покачала головой.

— Наверное, нет.

— Да брось ты! Пошли.

— Я устала.

— Ничего ты не устала. Просто ты расстроилась из-за того, что Ян…

— Ничего я не расстроилась, — раздраженно перебила ее Сэнди, снова и снова повторяя про себя неожиданный комплимент Яна, как слова любимой песни. Что бы это значило? И значило ли что-то вообще? — Прости, но я не в настроении.

Рита сокрушенно взмахнула руками:

— Ладно, хорошо. Если передумаешь, ты знаешь, где нас можно найти.

— Желаю хорошо повеселиться! — Сэнди стояла и смотрела, как Рита садится в свою машину. Вокруг нее говорили, смеялись, хлопали двери, включались моторы.

— Спокойной ночи, — крикнул кто-то, и Сэнди обернулась на голос. Но, кто бы это ни сказал, он уже исчез в толпе, а когда Сэнди снова обернулась, Рита уже выруливала со стоянки. Подруга посигналила ей, выехав на дорогу, и Сэнди помахала в ответ рукой.

— Ты знаешь, где мы!

— Знаю, знаю, — спокойно повторила Сэнди, и ее слова прозвенели эхом во внезапно притихшей ночи. — Наконец-то одна, — пробормотала она, направляясь к своей машине. До нее не сразу дошло, что ее машина осталась не единственной на автостоянке, зато она сразу узнала старый черный «Меркурий». Но ведь Виктор Драммонд сказал, что мистер Липсман уже уехал, потому что плохо себя чувствовал. Что же здесь делает его машина?

— Гордон? — позвала она, медленно подходя к машине и осторожно озираясь по сторонам. — Гордон?

Тишина. Где-то вдали взвизгнули шины и раздался смех школьников. Она очень надеялась, что они будут следить за дорогой и не натворят глупостей, и молча возблагодарила звездное небо за то, что Кэл Гамильтон уже за решеткой и Торранс избавлен от кошмара. Хоть об этом теперь можно не волноваться.

Гордона, скорее всего, кто-нибудь подвез, решила она, подойдя к его машине и мельком взглянув в салон. Вполне разумно. Вряд ли он сам сел за руль, если ему было нехорошо. Плохо, конечно. Он слишком много и тяжело работал и имеет полное право сорваться. Время от времени всем необходимо срываться.

— Сэнди? — послышался вдруг чей-то шепот, такой тихий, что сперва Сэнди решила, что ей померещилось, но голос позвал снова. — Сэнди?

Сэнди резко повернула голову в направлении голоса. Кажется, он долетел из ярко-красных кустов гибискуса, окаймлявших противоположную сторону стоянки.

— Кто это? — спросила Сэнди, опасливо приближаясь.

— Помоги мне, — потребовал голос, долетевший к ней со слабым дуновением ветерка.

Сэнди обернулась и посмотрела на пустынную стоянку.

— Черт, — испуганно пробормотала она, борясь с искушением развернуться и убежать. Вот она, эта ситуация, когда глупая героиня фильма лезет, куда не надо, в то время как зрители кричат ей, чтобы она не ходила. Но она все равно упрямо идет и вытягивает шею, и в это время сумасшедший маньяк в хоккейной маске отрубает ей голову одним ударом мачете. «Не ходи, не ходи», — слышала она крик невидимых зрителей, подходя к кустам и раздвигая кроваво-красные бутоны.

— Сэнди, — послышалось снова.

— Мистер Липсман! — вскрикнула она при виде режиссера, валявшегося на земле.

— Помоги мне, пожалуйста. — И он попытался протянуть к ней руки, которые безрезультатно мельтешили в воздухе.

— Господи боже мой, Гордон. Что ты здесь делаешь? — Сэнди наклонилась, схватила его за руки и попыталась поднять, но потные ладони выскальзывали из ее рук, и Липсман все время падал обратно. Наконец он кое-как поднялся на ноги и пошел, пошатываясь, на цыпочках и взметнув руки в стороны, будто по канату. Неожиданно его качнуло, и он рухнул на Сэнди. Та уперлась каблуками в тротуар, одним усилием воли удержавшись на земле.

— Извини, — сказал Гордон, пытаясь расправить свой галстук в красную и золотую полоску.

— Ты в порядке?

— Не совсем. — И он ухватился за ветки гибискуса, чтобы не упасть. — Я тут решил немного прилечь, а потом не смог подняться. — И он рыгнул.

Воздух заполнил едкий запах виски.

— Да ты пьян! — Сэнди попятилась, чтобы не чувствовать неприятного запаха, но это было уже бесполезно.

— Ты говоришь в точности как моя мать.

— Боже мой. — Сэнди снова оглянулась на пустую стоянку, надеясь хоть кого-нибудь увидеть, но тщетно. — Осторожнее, — сказала она, когда Гордон заковылял прямо на нее, с размаху опустив ей на плечо ладонь.

— Ты видела «Кэт»? — спросил он.

Сэнди не сразу сообразила, что он имеет в виду пьесу, а не кого-то из знакомых.

— Видела, это было потрясающе.

— Сногсшибательно. Просто сногсшибательно, — произнес он со своим поддельным британским акцентом. — А тебе так не кажется?

«Кто здесь сногсшибателен, так это ты», — подумала Сэнди.

— Ты сможешь устоять на ногах? — спросила она, желая как можно скорее избавиться от его руки на своем плече, пока она не придавила ее к земле.

— Конечно, разумеется. — Он убрал ладонь и покачнулся, сперва назад, потом вперед, как метроном. — Твоя дочь — просто открытие.

— Да, она играла здорово.

— Не просто здорово, — поправил Гордон. — Она — открытие!

— Да-да, открытие, согласна. — Сэнди беспомощно смотрела на пустынную улицу. — Ну и что мы будем с тобой делать, Гордон? — Ну почему она всегда во что-нибудь вляпывается? Почему не пошла с Ритой и остальными в «Честерс»? Почему должна теперь отвечать за пьяного школьного режиссера?

— Это было непросто, — говорил Гордон. — Талантливые детишки, только ленивые. Не хотят работать. Хотят быть звездами. Все хотят быть звездами.

— Может, отвезти тебя домой?

Гордон взглянул на нее слегка озадаченно. Во всякому случае, Сэнди так показалось. Глаза у него были так скошены к переносице, что сказать наверняка было невозможно.

— Я и сам на машине, — сказал он, махнув куда-то в сторону и чуть при этом не упав.

— Да, только тебе нельзя сейчас за руль. Пошли. — Она взяла его за локоть и повела, как слепого. — Придется, видно, тебя подвезти.

— Правда? Как мило с твоей стороны.

«А что мне еще остается», — думала Сэнди, медленно подводя его к своей машине и помогая забраться на переднее сиденье.

— Сказать по правде, я действительно неважно себя чувствую, — произнес он, будто поведал ей какую-то страшную непристойную тайну.

— Только не говори, что тебя сейчас стошнит.

— Очень надеюсь, что нет. Мама была бы в ярости. — И он визгливо, по-бабьи, загоготал, разбрызгав в воздухе невидимые капли виски. — Хотя мамы уже нет. — И снова загоготал.

О господи, думала Сэнди, садясь за руль и включая зажигание.

— Если почувствуешь, что тебя тошнит, дай мне знать — я приторможу.

— Мама всегда советовала мне в таких случаях глубоко дышать.

— Хороший совет.

— А еще вытирать ноги и прилично себя вести.

— Конечно, нужно вытирать ноги и прилично себя вести, — согласилась Сэнди, как с маленьким, выводя со стоянки свою белую «кэмри» и пытаясь припомнить, как лучше всего добраться до дома Гордона Липсмана.

«На углу поверните направо. Потом прямо до Цитрусовой рощи», — вспомнила она слова Далилы.

— Как ты там? — спросила она через минуту, заметив, что голова Гордона склонилась набок.

— Пытаюсь глубоко дышать, — сказал он откровенную ложь.

Господи, только бы его не стошнило в моей машине, думала Сэнди, на углу свернув вправо. Они доехали без происшествий до Цитрусовой рощи, пока она снова не повернула направо. Если ей не изменяет память, то где-то через полмили нужно повернуть налево.

— Куда это мы едем? — внезапно спросил Гордон, резко выпрямляясь и осматриваясь, хотя было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

— Я везу тебя домой, — напомнила ему Сэнди.

— Может, ты меня к себе домой отвезешь? — предложил он, отвратительно осклабившись.

— Нет, этого я не могу сделать.

— Почему? Я разве не нравлюсь тебе, Сэнди?

Сэнди решила, что лучше всего не вступать в этот разговор.

— Сейчас направо, Гордон? — Меньше всего — помимо того, чтобы флиртовать с мужчиной, который внушал ей отвращение, — ей хотелось бы сейчас заблудиться. Она вспомнила, как они ехали здесь с Далилой в прошлый раз, и содрогнулась при одном воспоминании об их ужасной находке.