Страница 7 из 10
Однажды я видел его, что говорится, в действии. Это было еще в мои студенческие годы, когда Витгенштейн посетил Общество Джоуэтта[32]. Объявленная им тема носила название «Cogito, ergo sum»[33], – естественно, отсылка к известной фразе французского философа Рене Декарта: «Я мыслю, следовательно, я существую». Аудитория была забита до отказа. Публика ловила каждое слово великого гения. Но единственное, что я могу теперь вспомнить о его комментариях, так это то, что они не имели абсолютно никакой заметной связи с заявленной темой. И когда Витгенштейн закончил, со своего места поднялся почетный профессор Г. А. Причард и с явным недовольством спросил, что «господин Витгенштейн» (доктор философии из Кембриджа, очевидно, не получил такого же признания в Оксфорде!) думает о «Cogito, ergo sum». В ответ Витгенштейн поднял правую руку, коснулся указательным пальцем лба и сказал лишь: «Cogito, ergo sum. Это очень необычное высказывание». Я тогда еще подумал, и до сих пор так думаю, что наиболее подходящим ответом на слова Витгенштейна была бы перефразированная подпись к одной из иллюстраций Джеймса Тербера в книге «Мужчины, женщины и собаки»:[34] «Может, у вас и нет очарования, Лили, но вы загадочны».
В схватке с Льюисом
В аспирантуре у Гилберта Райла я осознал: он явно взял за принцип всегда отвечать напрямую, лицом к лицу, на любое возражение относительно его философских взглядов. Лично мне кажется – хотя Райл, безусловно, никогда не говорил об этом ни мне, ни, насколько я знаю, кому-либо другому, – что он следовал указанию, которое Платон в своем диалоге «Государство» приписывает Сократу: «Мы должны следовать за доказательствами, куда бы они ни вели». Помимо прочего, этот принцип требует, чтобы каждое возражение, сделанное одним человеком другому, разбиралось также между этими людьми. Этому принципу я и сам старался следовать всю свою жизнь, а она оказалась долгой, и споров в ней было очень много.
Этот принцип Сократа дал вдохновение группе “Socratic Club”, поистине бывшей центром интеллектуальной жизни Оксфорда в военное время. “Socratic Club” – позвольте мне именовать его «клубом», – был площадкой активных дебатов между атеистами и христианами, и я был постоянным участником этих собраний. С 1942 по 1954 год его строгим президентом был известный христианский писатель К. С. Льюис. Клуб собирался во время семестра, вечерами, по понедельникам, в комнате отдыха для студентов в колледже святой Хильды. В своем предисловии к первому выпуску журнала «Socratic Digest» Льюис процитировал призыв Сократа «следовать за доказательствами, куда бы они ни вели», и отметил, что эта «арена, специально отведенная для конфликта христиан и неверующих, является новинкой».
Многие из выдающихся атеистов Оксфорда скрестили шпаги с Льюисом и его коллегами-христианами. Несомненно, наиболее известной встречей стали знаменитые дебаты в феврале 1948 года между Льюисом и Элизабет Энском, убедившие Льюиса изменить третью главу в его книге «Чудо»[35]. Все еще помню, как я, возвращаясь с того удивительного спора вместе с небольшой группой друзей, шел позади Элизабет и ее компании. Она ликовала, как и ее спутники. Впереди них, в одиночестве, шагал Льюис, максимально ускоряя шаг, чтобы побыстрее укрыться в своих комнатах в Магдален-колледже, – от моста, по которому мы проходили, до него было совсем недалеко.
Хотя многие позже считали, что Льюиса исход этих дебатов деморализовал на всю жизнь, сама Энском думала иначе. «Встречу в “Socratic Club”, на которой я прочла свою работу, – писала она позднее, – некоторые из его друзей восприняли как ужасное и шокирующее событие, выбившее его из колеи. Но ни доктор Хавард[36] (у которого Льюис и я спустя несколько недель были на обеде), ни профессор Джек Беннетт не припоминают подобных переживаний со стороны Льюиса… Я склонна объяснять столь необычную оценку событий, данную некоторыми из его друзей… любопытным примером явления под названием “проекция”» [1].
Мы должны следовать за доказательствами, куда бы они ни вели.
Льюис, безусловно, был наиболее эффективным апологетом христианства в XX столетии, – по крайней мере во второй половине. Когда недавно на «Би-би-си» меня спросили, смог ли я полностью опровергнуть христианскую апологетику Льюиса, я ответил: «Нет. Я просто не считал, что были достаточные основания ей доверять. Но, безусловно, позже, когда я стал задумываться о богословских вопросах, мне показалось, что аргументы в пользу именно христианского откровения очень сильны, если вы вообще верите в какое-либо откровение».
А жизнь все ярче и светлей
Во время моего последнего семестра в Оксфорде вышла книга А. Дж. Айера «Язык, истина и логика» – и многие в “Socratic Club” уверились, что айеровскую логико-позитивистскую ересь (мнение, что все религиозные утверждения не имеют познавательного значения) необходимо опровергнуть. В своей «Теологии и фальсификации» – единственной работе, которую я прочел в “Socratic Club”, – я предложил, как мне в то время казалось, достаточное опровержение. Я верил, что одержал полную победу и в дальнейших спорах смысла нет.
Еще в Оксфорде я встретил Аннис Доннисон, мою будущую жену. Нас познакомила жена брата Аннис на собрании Лейбористского клуба. После знакомства с ней я уже не обращал внимания ни на кого из присутствующих. Когда собрание подошло к концу, мы договорились встретиться снова – я тогда в первый раз пригласил девушку на свидание. В то время наши социальные условия очень отличались. Я преподавал в Крайст-Черч, сугубо мужском колледже, а Аннис училась на первом курсе женского Сомервилл-колледжа, который, как и все женские колледжи Оксфорда в то время – и еще лет так десять с лишним, – просто-напросто исключал любую студентку, «вступившую в брак».
Моя будущая теща, разумеется, была обеспокоена тем, что взрослый академик встречается с ее дочерью, которая намного моложе. Она даже посоветовалась со своим сыном, моим будущим шурином. Он заверил ее, что я был, как она выразилась бы сама, «вроде как влюблен» и что мое сердце будет разбито, если меня лишат этих отношений. Думаю, он просто хотел, чтобы младшей сестре позволили самой распоряжаться своей жизнью, ибо знал, что она благоразумна и не склонна к поспешным решениям.
Хотя я уже давно отказался от веры отца, наставления родителейметодистов на мне отразились: я даже ни разу не пытался соблазнить Аннис до свадьбы, считая подобное поведение аморальным. И равно так же, как сын преподавателя, я и не думал убеждать Аннис выйти за меня до того, как она закончит колледж и получит ученую степень.
В конце сентября 1950 года я официально ушел с поста внештатного преподавателя в Крайст-Черч и первого октября того же года начал читать лекции по философии морали в Абердинском университете, в Шотландии.
За пределами Оксфорда
В течение тех лет, что я провел в Абердине, я посетил несколько бесед на радио, принял участие в паре-тройке радиопередач, спонсируемых «Третьей программой “Би-би-си”», – недавно созданной радиостанцией для «интеллектуальных снобов», – и побывал объектом нескольких психологических экспериментах. В Абердине нас много что привлекало: почти повсеместное дружелюбие; мощь и разнообразие направлений в сфере образования для взрослых; сам факт того, что Абердин не в Англии, а в Шотландии – а мы и правда не знали; и еще то, что там можно было вдоволь гулять у моря и в Кернгормских горах. Не думаю, что мы хоть раз упустили возможность пойти в очередной поход вместе с альпинистами из “Cairngorm Club”[37] – раз в месяц ходили точно.
32
Общество Джоуэтта (англ. Jowett Society) – форум для философских дискуссий в Оксфордском университете.
33
Cogito, ergo sum – Мыслю, следовательно, существую (лат.).
34
Thurber, James, Men, Women and Dogs.
35
Lewis C. S. Miracles.
36
Доктор Роберт Хавард – врач Клайва Стейплза Льюиса.
37
Cairngorm Club – один из старейших альпинистских клубов в Шотландии.