Страница 5 из 7
Программа 12 шагов имеет отношение к сообществам АН и АА. Организации эти не коммерческие, это значит, что за членство в них никакая оплата не взимается. Помимо 12 шагов, существуют также 12 традиций сообщества. И вот в этих традициях сказано, что имя АА или АН не может быть использовано никакими сторонними организациями, т. е. никакая другая структура не может выступать от имени сообщества.
Мои наблюдения говорят о том, что большинство людей, которые работают в реабилитационных центрах, не являются членами сообщества. Они не имеют спонсоров и служения в структуре (ответственности). Я говорю это для того, чтобы показать разницу между центром и сообществом АА (АН).
Важно понять, что это разные системы. Одна из них – мировая организация, которая существует уже более 80 лет, имеет представительства почти в каждой стране мира и насчитывает количество участников, которое измеряется в миллионах.
Каждый же центр – это отдельный островок, который живет по тем правилам, что пишет его руководитель.
В связи с тем, что имя АА (АН) имеет положительную репутацию, реабилитационные центры предпочитают заявлять о том, что они используют элементы программы 12 шагов в своей терапии. При этом они слабо понимают, что из целого нельзя вырвать частное и заставить его работать на себя. Нельзя взять какие-то представления из концепции сообщества, изменить их под свои взгляды и полагать, что они будут работать подобным образом.
Например, реабилитационные центры берут у сообществ Анонимных Наркоманов первые 3 шага от их руководства и делают основными заданиями курса. Но 12 шагов работают в комплексе, как система, и не могут быть оторваны друг от друга.
Основатель сообщества Билл Уилсон подчеркнул принцип работы по шагам в главной книге АА следующим образом: «Все шаги должны быть сделаны за самый кратчайший промежуток времени. Трезвость возможна только при работе по всем 12 шагам одновременно».
Реабилитационные центры не только используют 12 шагов в нарушение традиций АА, но и искажают их изначальный смысл. Сотрудники организаций вырывают шаги из целого и трактуют их так, как понимают (изменяя изначальную суть). В то время как работать по 12 шагам возможно только в сообществе со спонсором.
Речь не идет о предрассудке. Дело в том, что сама основа 12 шагов построена на безвозмездной передаче опыта духовного роста тем зависимым, которые страдают. Любая коммерческая организация будет находиться в противоречии с ядром этой идеи.
Реабилитационный центр может знакомить своих пациентов с программой, указывать на нее как на решение, приглашать участников сообщества в группу для того, чтобы они рассказали о себе. Но когда центр заявляет, что использует программу 12 шагов, с уверенностью воспринимайте это как некомпетентность. Большая часть этих людей, действительно, верит в то, что они работают по 12 шагам, при этом не имея собственного спонсора в программе, будучи совершенно не знакомыми с этой системой.
Итак, вывод: есть два типа заведений – это коммерческие частные реабилитационные структуры и сообщество 12 шагов. Сообщество существует независимо от всего этого сектора, и если центр обладает желанием помочь своим пациентам в обретении трезвости, тогда он будет сотрудничать с АА или АН и направлять туда людей.
Возникает закономерный вопрос: зачем нужны тогда реабилитационные центры, если есть сообщество 12 шагов? И нужны ли они? Мое мнение – нужны. Но в компетентном виде.
Какова функция центра? Основное отличие центра от сообщества в том, что частные коммерческие организации работают с так называемыми немотивированными пациентами. В то время как для того, чтобы стать участником сообщества 12 шагов, необходимо сильное личностное желание изменить свою жизнь и отсутствие предубежденности, которая позволит не сдаться на начальном этапе.
Такое желание есть далеко не у каждого зависимого человека. Или оно действительно может быть, но какие-то собственные ложные представления мешают начать работать в сообществе. И тогда реабилитационный центр может настроить позицию больного в правильном направлении. Стабильная и фиксированная позиция с каким-то первоначальным периодом ремиссии дает больше шансов на выздоровление.
Немотивированные пациенты и интервенция
Современные реалии наркомании таковы, что среднестатистический пациент никакого желания изменить свою жизнь не имеет, за редким исключением. Почему?
Причина в том, что возраст среднестатистического наркомана резко упал с появлением на рынке синтетических наркотиков. Возраст лиц, страдающих солевой зависимостью, находится в промежутке от 16 до 25 лет. Ко всему прочему срок их жизни резко сократился. Если раньше наркоман вполне себе жил по 10–15, а то и больше лет в зависимости, при этом сохраняя логическое мышление, то сейчас это не так. Современные наркотики быстро убивают. Срок жизни такого наркомана – от 6 до 18 месяцев (в среднем). Накладываем на это вероятный возраст и получаем гремучую смесь.
А что такое ранний возраст? Это отсутствие жизненного опыта, который позволяет оценить ситуацию. С учетом того, что JWH (синтетический наркотик) и его производное разрушают человека на новом уровне, на уровне биологическом, то через какое-то время адекватности там никакой не остается. При такой ситуации наркоман просто не успевает прийти к осознанию последствий от употребления. Поэтому тот факт, что этих ребят помещают в коммерческие организации, где у них появляется какой-то шанс остановиться и послушать правильные вещи, вполне верный.
Сюда и относим все другие формы зависимости, включая алкоголизм, где человек по каким-то причинам не может осознать наличие последствий.
Таким образом, первое отличие реабилитации от сообщества АА (АН), которое я подчеркиваю, – возможность работать с теми, кто не готов.
Бывают ли ситуации, когда стоит подождать и дать человеку самому прийти к последствиям? Бывают. Причем такие ситуации всегда более эффективны с точки зрения выздоровления. Но коммерческие организации хотят зарабатывать, и война за клиентов там довольно жесткая, поэтому никто вам об этом не скажет. Этот процесс должен контролировать адекватный специалист, который понимает, что делает, т. к. современные наркотики выдают высокий процент смертности, тут нужно быть очень аккуратным. Каждый случай индивидуален, и произвести верную оценку может только тот, кто заинтересован в первую очередь в том, чтобы пациент выздоровел, а не принес прибыль. Также он должен обладать необходимым опытом.
Известно множество случаев, когда ранняя отправка пациента в центр давала отрицательный результат, т. е. человека отправляли до того момента, когда он обрел готовность, и это лишь уменьшало его шансы изменить жизнь.
Такие случаи в основном касаются так называемых срывников. Это ребята, которые уже проходили курс реабилитации. И повторные отправки без готовности от них изменить свою жизнь, скорее всего, будут менее эффективны, а то и вредны.
Я полагаю, что первый раз отправлять зависимого в центр можно при любой позиции. Но если не сработало с первого раза (человек не осознал последствия, и терапия не дала желаемого эффекта), в дальнейшем нужно работать в условиях города как минимум до момента, пока он не изменит мнение. Необходимо довести человека до состояния: «Я больше так не могу. Я не знаю, что делать. Я согласен на все что угодно, чтобы это закончилось». Такая позиция описывается в 12 шагах, в первом из них. Далее стоит смотреть по ситуации, вероятно, такой человек сможет выздоравливать и без центра.
Как вызвать эту позицию? Существуют общие представления, и они основаны на том, чтобы столкнуть зависимого человека с последствиями. Они должны вызвать в нем такой уровень дискомфорта, при котором он переоценит то, что делает.
В процессе болезни зависимый человек раз за разом уменьшает уровень ответственности. Он выполняет все меньше и меньше функций. Со временем не выполняет ничего. Что делает семья? Когда он бросает одну свою обязанность, за него кто-то начинает выполнять ее. Бросает вторую – опять подхватывают и т. д. В итоге человек не делает абсолютно ничего, перестает выполнять функции сына, отца, мужа, жены, матери и т. д., при этом продолжая получать то, что не заслужил. Ну, к примеру, зависимый перестает работать или учиться, перестает быть членом семьи, закрываясь от нее, но все так же имеет доступ к вкусной еде, теплой кровати, чистой одежде.