Страница 11 из 17
Именно в общем контексте названных выше факторов и обстоятельств и следует рассматривать современный этап эволюции модели ГРЭП в Китае, нашедший отражение в политических решениях и институциональных инициативах «четвертого» (2002–2012) и «пятого» (2012 – н/в) поколений высших руководителей КНР. Так, новые акценты в интерпретации и модернизации долговременной рыночной программы Дэн Сяопина проявились в официальных документах XVI, XVII и XVIII съездов КПК (состоявшихся соответственно в 2002, 2007 и 2012 гг.), постановлениях пленумов ЦК партии, сессий ВСНП, как и в предшествующих и/или сопутствующих их работах известных китайских ученых.
В частности, дэнсяопиновская установка на неравномерное развитие («очередность в обогащении» и т. п.) подверглась заметной корректировке уже в «Постановлении ЦК КПК по некоторым вопросам совершенствования системы социалистической рыночной экономики» (2003)[20], в тексте которого прозвучавшая на XIV съезде идея сбалансированного развития, «всестороннего» строительства «среднезажиточного общества» (сяокан) была конкретизирована в концепции пяти сфер «единого планирования»: города и села, передовых и отставших регионов, экономики и общества, человека и природы, внутреннего развития и внешней открытости[21].
Осознание высшим руководством КНР в лице Ху Цзиньтао[22] необходимости урегулирования острых диспропорций, возникших в процессе быстрого экономического роста в указанных сферах китайского общества, послужило, на наш взгляд, главной предпосылкой закрепления им на XVII съезде КПК (2007 г.) так называемого научного подхода к развитию (или научного взгляда, научной концепции развития – кэ-сюэ фачжань гуань) в качестве основного теоретико-методологического принципа КПК[23].
«Научный подход» к развитию общества в современной китайской интерпретации, во-первых, отнюдь не означает какого-либо отказа от идей Дэн Сяопина как «антинаучных», но является лишь признанием их односторонней реализации, явного перегиба в росте производительных сил «во что бы то ни стало», несвоевременности в «урегулировании» издержек и диспропорций данного роста, подводящих общество к «критической черте», когда неравномерность развития, социальная, межрегиональная и прочая дифференциация из стимула и драйвера роста по сути превращается в его тормоз, в фактор социальной и политической нестабильности и даже вполне реальной угрозы существующему общественно-экономическому строю.
Во-вторых, «научная концепция развития» – это проведение четкой грани между экономическим ростом как таковым, измеряемым, в частности, динамикой такого макропоказателя, как ВВП, с одной стороны, и общественным развитием в целом как сложным, многоуровневым и комплексным процессом, отражаемым целой гаммой экономических, социальных, культурно-цивилизационных и прочих показателей – с другой.
Примечательно в этой связи, что ведущие китайские ученые-экономисты ныне начинают рассматривать экономический рост (включая его темпы и структурные параметры) отнюдь не как некую фетишизированную самоцель, но как необходимую составляющую и производную функцию социального развития[24].
В-третьих, «научный подход» – это комплексный, ретроспективный подход к развитию социума как объективному мировому явлению, длительному общественному процессу, сбалансированному по своим пространственно-временным и прочим структурным составляющим, уровням общественных отношений, внутренним и внешним факторам.
В-четвертых, это естественная антикризисная мера, ответ Китая на вызовы мирового финансово-экономического кризиса, связанные, в частности, с заметным сокращением внешнего спроса на традиционные товары китайского экспорта – трудоемкие и относительно невысокотехнологичные.
В-пятых, это осознание китайскими реформаторами острой необходимости глубинной структурной перестройки промышленной политики, значимости развития человеческого капитала, подъема до передового мирового уровня социальной сферы, включая соответствующее развитие систем образования, здравоохранения и социального обеспечения.
Наконец, в-шестых, «научная концепция развития» – это отражение дальнейшего сдвига в менталитете китайских руководителей в сторону деполитизации оценок реалий глобальной и национальной экономик, к методологии беспристрастного системного анализа общественных явлений и процессов, происходящих в современном мире и в Китае в частности.
Дополнив «теорию Дэн Сяопина» и «идеи тройного представительства» в целом, «научная концепция развития» в 2000-2010-е гг., таким образом, стала неотъемлемой составной частью единой теоретико-методологической и идеологической платформы строительства «социализма с китайской спецификой» и, в частности, модели государственного регулирования «социалистической рыночной экономики» в годы недавно завершенной 12-й и текущей 13-й пятилеток (соответственно 2011–2015 и 2016–2020 гг.).
Как заявлял в этой связи экс-премьер Госсовета КНР Цзян Цзэминь, выступая на 5-й сессии ВСНП 11-го созыва (март 2012 г.), «нам предстоит, высоко неся великое знамя социализма с китайской спецификой, руководствуясь теорией Дэн Сяопина и важными идеями «тройного представительства», углубленно претворяя в жизнь научную концепцию развития… усиливать и улучшать макрорегулирование и макроконтроль… ускоренно продвигать трансформацию форм экономического развития и урегулирование экономической структуры…обеспечивать ровное и относительно быстрое развитие экономики…поддерживать социальную гармонию и стабильность»1.
В свете рассмотренных выше особенностей указанной концепции современная модификация ГРЭП в КНР представляется прежде всего лишь частью (пусть и весьма важной!) общей системы воздействия государства на социально-экономическое развитие страны.
В этой связи возникает вполне естественный вопрос: уменьшается, остается неизменным или, напротив, увеличивается госрегулирование экономики и в целом воздействие государства на общественное развитие по мере перехода КНР от административно-централизованного к рыночному хозяйству? Изменяются ли и если да, то каким образом характер, формы и методы данного воздействия и регулирования? Этот вопрос – далеко не праздный. Ведь даже в весьма авторитетных учебниках мировой экономики утверждается, что в последние десятилетия в мировом хозяйстве наметились тенденции к уменьшению госрегулирования экономики, называемые «либерализацией экономической деятельности», или «дерегулированием» (см., в частности: [103, с. 53–54]).
Подобные общие утверждения, на наш взгляд, имеют односторонне монетаристские, а не кейнсианские идейно-теоретические «корни», опираются более на практику изучения развитых стран Запада, а не стран с формирующимися рынками, включая развивающиеся и переходные экономики Востока, в том числе экономику КНР.
Действительно, еще в 1990-е гг. российскими китаеведами, в частности В.В. Карлусовым, было показано, что «эволюционное разгосударствление отношений собственности, как свидетельствует реформенная практика КНР и Тайваня, отнюдь не равнозначно какому-либо принципиальному ослаблению общей экономической роли государства. Меняя приоритеты целеполагания, последнее, однако, не только не утрачивает, но и по ряду позиций и параметров в обновленном виде усиливает (выделено нами. – А. К.) некоторые из своих традиционных и приобретает ряд новых функций в качестве:
– инициатора системно-рыночной модернизации экономики и всего общества;
– создателя базовых условий развития переходного процесса (основ рыночной инфраструктуры, соответствующей правовой базы, благоприятного инвестиционного климата, сильного мотивационного механизма предпринимательства и т. д.);
20
Принятом 3-м пленумом ЦК КПК 16-го созыва в октябре указанного года.
21
Для справки: профессор Пекинского педагогического университета, директор Института экономики и управления ресурсами Ли Сяоси дал следующее пояснение пяти сферам «единого планирования». В области развития города и села потребность в «едином планировании» связана с отставанием сельского хозяйства и замедленным ростом доходов крестьян как сдерживающими экономический рост факторами. В сфере регионального развития новый курс должен позволить правительству лучше координировать решение региональных проблем Китая, ускорить освоение западных районов и возрождение старых промышленных баз на северо-востоке страны. В отношении неравномерности социального и экономического развития «единое планирование» должно помочь добиться повышения качества экономического роста, за счет чего преодолеть отставание реформ в социальной сфере, в частности социального обеспечения, образования и здравоохранения. Четвертая и пятая сферы «единого планирования» связаны с повышением внимания государства к проблемам экологии и признанием остроты проблем, возникших в ходе интеграции Китая в мировую экономику и в связи с длительной ориентацией на приоритет внешних рынков в ущерб внутреннему. – См.: Бэйцзин жи-бао. 2003. 15 нояб.
22
Генеральный секретарь ЦК КПК в период 2002–2012 гг.
23
Впервые «научная концепция развития» была упомянута в материалах 3-го пленума ЦК КПК 16 созыва (октябрь 2003).
24
Например, профессор Института государственного управления Пекинского университета Чжан Гою уже в 2007 г. по этому поводу заключал, что «вопрос качества роста состоит в том, чтобы каждый его процентный пункт действительно обладал реальной отдачей, действительно играл роль стимулятора социального развития Китая и прогресса человечества, а не отражал слепую погоню за показателями роста ВВП, за малополезными, но внешне «престижными» проектами или проектами, осуществляемыми для того, чтобы понравиться вышестоящему начальству и т. д. Вопрос устойчивости роста – в том, чтобы каждый его этап закладывал базу для последующего роста с позиций ресурсного обеспечения, защиты окружающей среды, упорядочения структур и институтов. В частности, речь идет об увеличении производства энергии, экономном природопользовании, институциональном реформировании и т. д.». – См.: Цзинцзи яньцзю. 2007. № 7. С. 12.