Страница 14 из 17
По пути в Туркестан «калмыки» завезли посланников в г. Сауран, владельцем которого считался Кажи-султан. Этот правитель был одним из самых видных казахских батыров и принимал участие в большинстве нападений на русскую границу. Кажи-султан сразу же захотел встретиться с диковинными послами, а те в свою очередь также горячо желали обратиться с жалобой к какому-нибудь начальству. Но разговором остались не удовлетворены обе стороны.
Оказалось, что Кажи-султан, замышляя очередной набег, стал выспрашивать у казаков, как укреплена Тюмень. На такие неслыханные разговоры казаки решили дать отповедь в стиле послов могущественной державы, но татары не стали переводить Кажи-султану эту речь. Когда Ф. Скибини М. Трошин стали спрашивать Тауш-мергена и Уразая о причинах такого поведения, то получили следующий ответ: «Ныне вы не в Руси, узнаете де того, чего и во сие не видели?».
Теперь надежда оставалась только на хана, до ставки которого все-таки добрались до нитки обобранные посланцы. В Туркестане им удалось, наконец, встретиться и с предыдущими посланниками А. Неприпасовым и В. Кобяковым, которые рассказали им о двуличности сопровождающих их татар, в степи забывающих о всякой верности белому царю и начинающих себя считать подданными казахского хана. Кроме того, А. Неприпасов и В. Кобяков в стремлении получить долгожданную свободу незамедлительно устроили своим коллегам аудиенцию у казахского хана. Но и здесь российских послов ждало разочарование.
Несмотря на свой невзрачный вид, Ф. Скибин и М. Трошин продолжали действовать в соответствии с требованиями традиционной памятки, предписывающей российским послам общение с кочевыми ханами как с нижестоящей стороной. Кстати, Тауке-хан стал первым казахским правителем, который не именовался в российской документации «царем» в отличие от своего отца Джангира и деда Есима.
В самом начале аудиенции российские послы потребовали от хана выслушать «наказ» своего государя стоя и с обнаженной головой. Но Тауке посетовал на больные ноги и отказался снимать головной убор, отговорившись мусульманским обычаем, не позволяющим обнажать голову даже в мечети. Ф. Скибин и М. Трошин, продолжая настаивать на своем, в качестве довода сослались на пример самых авторитетных восточных монархов: турецкого султана и персидского шаха, – которые якобы именно таким образом проявляют уважение к посланиям российского царя. В ответ казахский хан невозмутимо заявил, что ни шах, ни султан примерами для подражания для него не являются.
Кое-как смирившись с такой манерой общения, послы подняли вопрос о набегах на русские территории, которые регулярно совершались то ли по приказу, то ли с ведома хана Тауке. Ф. Скибин и М. Трошин в категорической форме потребовали прекратить эти нападения, наказать всех виновных и выдать пленных, поскольку требование казахской стороны об освобождении Кильдея-мурзы было исполнено.
Хан ответил, что об этих нападениях он и ведать не ведает и, скорее всего, это дело рук негодников-каракалпаков, за действия которых он, к сожалению, никак отвечать не может. Такой наглой лжи русские явно не ожидали, поскольку причастность казахских батыров и ханов к грабежам на границе была общеизвестным фактом. Послам ничего не оставалось делать, как повторить свои требования, пригрозив возможностью военного вторжения в казахскую степь. После этих слов подали свой голос уже присутствовавшие на приеме батыры, деловито заявившие, что «естли де русские люди к ним войной придут, и то де им и лутче, что сами в холопи придут, им де будет не для чего самим в Русь войною и ходить».
Так новые российские посланники оказались в положении пленников, которых к тому же держали впроголодь. Как и следовало ожидать, эти меры не коснулись татар, находившихся в чести у самого хана Тауке и его окружения. Татары свободно ездили торговать в другие города и даже принимали участие в походах. В 1694 г. хан совершил поход на усилившееся в Мавераннахре племя китай-кипчаков и овладел двумя городками. В 1695 г. Тауке отправился в поход на Ташкент, однако взять его хану не удалось. Статус этого города (по крайней мере с XVI в.) был двояким. Он попеременно считался уделом то бухарского, то казахского ханов. На самом же деле городскими делами реально распоряжался совет знатных ташкентцев, в русских источниках на европейский манер называвшийся магистратом. Нередко, стараясь угодить обеим сторонам, ташкентское правительство платило подати и Бухаре, и Туркестану. По этой причине источники XVII–XVIII вв. очень часто противоречат друг другу и тем самым путают историков.
Российские посланники тем временем неустанно просили отпустить их на родину. Только после смерти А. Неприпасова в феврале 1695 г. Тауке наконец сжалился над иноземцами. Однако, несмотря на разрешение покинуть Туркестан, возвращаться по прямой дороге было опасно, поскольку казахи неоднократно угрожали убить посланников, а гарантировать беспрепятственный проезд Тауке не мог. С многочисленными приключениями посланникам пришлось добираться на родину кружным путем через Бухару, Хиву и калмыцкие улусы.
Тем временем казахский хан решил еще раз испытать свои силы в борьбе с джунгарами. Казалось, что политическая ситуация, сложившаяся в Джунгарском ханстве, вполне благоприятствует началу военных действий. В июне 1696 г. джунгарский хунтайджи Галдан-Бошокту в битве на р. Толы был наголову разгромлен китайцами. После этого поражения большая часть подданных оставила своего правителя и перешла на сторону нового претендента на престол – Цэван-Рабдана. В марте 1697 г. Галдан-Бошокту покончил жизнь самоубийством.
Новый правитель Джунгарии едва ли не с первых дней своего воцарения попытался установить добрососедские взаимоотношения с Казахским ханством, но в этом не преуспел. Гибель отца, многолетний плен сына, отосланного в Тибет, разрушенные сырдарьинские города и, наконец, религиозное противостояние привели к тому, что Тауке начал ненавидеть джунгар и сделал все, чтобы начать новую войну.
Вот что сообщал сам Цэван-Рабдан в письме к цинскому императору Сюанье (Канси): «1) что войну имеет он, Раптан, с хазаками поневоле; 2) что прежде сего сын хана хазацкого Текея был в полону у Галдана, и Галданом отослан к Далай Ламе; 3) что по том Текей просил его, Цэван Раптана, о сыне своем, чтобы от Далай Ламы высвободил его и к нему доставил. По прозбе сей он, Цеван Раптан, исполнил, и сына к нему, Текею, отослал с 500 человек, но он в благодарность все оных 500 человек перерубил, и еще по том убил моего князя, а князеву жену с детьми и с людьми, всего более ста кибиток, увез к себе; 4) что он, Текей, чинил нападение на Цеван Раптанова шурина, Аюки Ханова сына на дороге, который вез к нему, Цеван Раптану, в замужество сестру свою, и 5) что он перехватил к себе несколько российских купцов, кои от него, Цеван Раптана, следовали назад в Россию».
В исторической науке существуют различные оценки этих событий. Самый авторитетный исследователь истории Джунгарского ханства И. Я. Златкин отмечал по этому поводу: «…Нет оснований верить как в благородство и бескорыстие Цэван Рабдана, так и Тауке. Несомненно, что оба хана имели основание обвинять друг друга в поступках, подобным тем, о которых писал джунгарский хан в письме к Сюань Е».
Данное высказывание И. Я. Златкина представляется не очень корректным. Подобные выводы просто были составлены в общем духе советской исторической науки, где Джунгарское ханство рассматривалось только в образе хищника и паразита. Потому будет уместнее согласиться с мнением калмыцкого исследователя А. Г. Митирова, что в данном случае «Тавкя поступил совершенно неадекватно». Тем более, что это мнение подтверждает интересный дополнительный материал, который содержится в устных казахских источниках.
Сам А. Г. Митиров, кстати, замечает: «Никто из исследователей не довел до конца изучение конфликта Цеван-Рабтана с Тавкя, но мы знаем, что дочь Аюки-хана – Сетер-Джан стала женой джунгарского хана и была с ним до конца». М. Тынышбаев в своей книге «История Казахского народа» приводит следующее интересное предание. Однажды к найманскому батыру Алдияру прибыл для заключения мирного договора сам джунгарский хунтайджи. Но хан Тауке оказался против этого мира и решил, воспользовавшись случаем, убить ненавистного джунгарина. Однако Алдияр, проявив верность данному слову, выступил против собственного хана и отбил нападение. Причем в ходе боя с нукерами хана Тауке был даже убит младший брат Алдияра – Майлан. В благодарность за это «хунтайджи», приехав на родину, повелел освободить всех найманов, находившихся в джунгарском плену.