Страница 83 из 95
А Азель на него поглядывал, хозяйскую роль исполняя: чай наливая, аж до ночной темноты черный, водой горячей разбавляя да гостю вручая. А как вручил, утвердил руки на столе, переплел пальцы и глянул на Даньку с прищуром.
Вырос, возмужал тот, все больше обликом меняясь да приближаясь к нужному. Фигура из подростковой, угловатой в мужскую постепенно переливалась, как металл под ударами молота правильную форму принимает. Не мальчик уже – юноша. А голос все такой же звонкий и силой радостной наполненный, точно берег кто от ломкости взросления. Волосы из соломы в белизну уходить принялись, а глаза в синеву, что радовало и давало надежду на будущее.
– Вижу я, много вопросов накопилось у тебя. Задавай с главного.
Сжал Даня чашку фарфора до того тонкого, что чуть не ожегся, и выдохнул:
– Что с сестрой моей случилося?
Всем вопросам вопрос, главный и самый значительный, от которого душа болит. Все остальные за ним прячутся, опосля выйдут на свет, как этот решится.
Помолчал в задумчивости Азель, слова выбирая да взвешивая, а у самого точно огонь в глубине глаз черных горит, желтым пламенем переливается. Испугался бы раньше Данька дива такого, однако ж вырос уже, почти чертова дюжина лет сладилась, да и повидал за последние года столько, сколько не всякому взрослому мужику доведется, так что только заворожился чуток необычностью.
– Ведуньей теперь сестра твоя станет, если выдюжит.
Опешил Данька, оторопел, головой воздух боднул.
– Как – ведуньей?!
Вздохнул Азель глубоко да поудобнее устроился – объяснять случившееся.
– Видишь ли, Даня, ведьма, чью силу в горшочке ты схоронил, от черта ее получила. Но они не могут взять колдовскую силу из ниоткуда, вот и берут ее из мира, только искажают, проклинают, делают черной – под стать душе проклятой. Потому ведьма и умерла, когда ты ее силу очистил. А теперь эта сила досталась сестре твоей. Сможет с ней сдюжить – ведуньей станет. Не сможет…
Замолчал Азель, вдугрядь выбирая, перебирая слова точно камешки в отвале в надежде найти даже не змеевик, а малахит драгоценный.
– Не сможет – найдутся те, кто забрать пожелают.
– Как колдун? – осипшим голосом поинтересовался Даня, уже не чуя, остыла чашка или все также продолжает руки обжигать.
– Не совсем, – тонко улыбнулся черт. – Колдун желал себе забрать силу ведьминскую, темную, не догадываясь, что очистилась она. Зрил, что убил ты ведьму, а силу взять то ли не смог, то ли побоялся, вот и решил получить сам. И даже если бы получил, не смог бы воспользоваться.
– Значит, зазря он Степашку похищал и заимку заколдовывал? – Данька даже растерялся от неожиданности.
– Выходит – зря. Так что колдунов, силы жаждущих, Степаниде можно не опасаться. И если не сладит с даром новым – станет прежнею. И все.
Выдохнул Даня и на радостях чая хлебнул так рьяно, что чуть не закашлялся. Даж покраснел чуток – вот сраму-то было бы, скатерть забрызгать нечаянно.
– А теперь что? – поинтересовался и тишком на пальцы подул: слегка ожег-таки, впредь на будущее наука будет.
– Теперь Всемил будет двух будущих ведуний обучать.
Точно обухом новость по голове ударила, в еще большую растерянность и непонятливость вогнав. И Настасья Ильинична, и Степка, и обе не просто лекарки – ведуньи станут, науку тайную постигая. Хоть и радостно, что все обошлось, но и червоточинка зависти проклюнулась. Вроде и дадено самому Даньке много чего, однако ж его никто обучать не собирается, только травкам да делу лекарскому. Чуток даж горько стало от этого, вот и поторопился со следующим вопросом, горечь неправильную, ненужную убрать подальше.
– А колдун? Что с ним? Надо же поймать, чтобы не вредил боле?
– Верно, – кивнул Азель, не сводя с паренька взгляда огненного. – Через неделю Всемил объявится, вот и разберетесь с колдуном.
– Мы? – поразился Даня. – Вдвоем? Но я ж…
– Вы, – подтвердил черт, не давай возможности отступить назад или что другое выбрать. – Может не только вдвоем.
– Ух ты ж!
Ох, не зря Данька каждую встречу ждал с нетерпением – не только помощь от не-черта получал, но и столько всего, что жизнь меняло, узнавал, что только диву даваться оставалось. Вот и сейчас всхолонулась надежда увидеть еще кого-нибудь, умениями одаренного, посмотреть, познакомиться, узнать что новое, что поможет разгадать загадку зеркальца и пришедшего через него почти пять лет назад. Всего или целых – это смотря с какой стороны глянуть. Но жизнь у Дани другой обернулась, не той, что с рождения пророчили и что не слишком прельщала своей одинаковостью.
– Вот так, – вновь улыбнулся Азель. – И не огорчайся, что без науки остаешься. Не пришло пока твое время.
Смутился Даня – точно раскрытую книгу его читали, мысли некрасивые и неправильные выведывая и разъяснения давая. И благодарен вроде бы, и не слишком приятно подобное. Особенно когда таким понимающим взглядом смотрят, ну точно в душу.
– А когда… ну… придет? – словно нехотя поинтересовался Даня, чашку наполовину опорожненную вертя и глядя на бурунчики – лишь бы в глаза не смотреть.
– Через год придет.
Следовало бы добавить «если ничего не случиться», но не следовало еще больше пугать или раздумьями смущать, наоборот, уверенности в себе и в силах своих добавить. Вот и промолчал Азель, надеясь, что за следующий год ничего в плохую сторону не изменится. Да и приятно смотреть было, как обрадовался и засиял Данька.
– Вот тогда и поймешь, почему пока в травниках ходишь.
– А можно мне ну… – запнулся Даня стеснением, не желая навязывать свое общество. – Приходить иногда?
– Приходи, как пожелаешь. Только дверь не закрывай сомнениями своими – не сможешь ни прийти, ни я тебе помочь, если потребуется.
========== Глава 51. Часть первая ==========
Ох и ждал Данька в этот раз обещанного появления Всемила! Как никогда ранее не ждал, позабыв про неприязнь свою, страхи и сомнения. Все застило обещанное Азелем. Да и беспокойство за Степашку улеглось, не мешалось боле, лишь изредка проскальзывало во взглядах на сестру бросаемых да в желании не оставлять ее одну надолго. Не дай бог куда еще ввяжется, непутевая! Хоть и было сказано, что не потребуется боле она колдуну, но все ж хотелось присматривать. Ведь если оставить одну…
Да и сама Степка не противилась вечному пригляду, таскалась за братом точно хвостик, как бывалыча малая делала, а повзрослев – подзабыла. Токо у Настасьи Ильиничны без сомнений и страхов оставалась без брата. В доме у наставницы отпускал узелок тугой, внутренности крутящий, моглось выдыхаться и дышать с удовольствием. Особливо когда травница ступку деревянную, узорами странными изрезанную, открывала для запаху и духу летнего. Враз уходили от него и мысли дурные, и страхи весомые.
Вот так и жили. Да еще пришлось Даньке обещание выполнить – богачества свои показать. Долго думал, все ли сеструхе показывать да разъяснять, а опосля решился-таки. Раз уж станет ведуньей, пущай сразу привыкает к странностям всяким. Однако ж не привел Степку к схрону своему. Вытащил все подарки, что от лесных хозяев получил да от Азеля, и в укромном месте показал да рассказал что и как работает. Только зеркальце в схроне оставил – на всякий случай. Вдруг колдун проклятый через него узрит Степашку или его самого? Не желалось этого ну ни капельки.
Стешка от каждой вещи невиданной пищала, что пигалица мелкая, да все порывалась испробовать. Приходилось Дане осаживать прыгающую вокруг сеструху, вразумлять да наставлять, объяснять, что не гоже только из желания глупого требовать сказочного волшебства, что во всем мера да необходимость требуется. Не слушала, ох, не слушала его Степашка, половину, а то и больше мимо ушей пропускала, заставляя Даньку вздыхать сожалениями, что решился на рассказы да показы. Хоть и видела Стешка колдуна, однако ж не успела проникнуться разумением, лишь забоялася до дрожи. А из такого состояния как в правильное понимание выйти? Да никак. Страхот – он разум туманит да думать мешает. Вот и маялся опосля Данька мыслями о зряшности затеи своей. Но что сделано – то сделано, не переделать, не изменить, лишь поправить можно последствия, ежели не те будут.