Страница 11 из 15
***
Он пришел в себя утром следующего дня, так сказал внутренний календарь, которому Сумеречный обычно доверял. Но после вчерашнего что угодно могло сбиться. Сознание возвращалось медленно, словно отходило от долгой заморозки. Он даже не сразу сообразил, где находится, помня, что накануне выходил в лесную глушь за врата королевства. Ныне же вокруг вновь царствовал запах древесины, сквозь листья сочился свет рассвета, раскрашивая пятнышками узкую кровать и темно-зеленый плащ, которым был укрыт странник.
Эльф попытался пошевелиться, но тело немедленно отозвалось всевозможными оттенками боли, точно его долго избивали ногами, да еще все раны после поединка с Нуадой проявились. Но для него не плоть — лишь видимость, где боролись два начала, сосуд для тьмы и света. И накануне едва не победила тьма, отчего все пронизывали отголоски бури. Но в душе воцарился временный покой, перемирие, разум прояснялся, как после бреда тяжелой лихорадки.
У окна тесной комнаты с низким потолком — явно не для дорогих гостей — обнаружился сам владыка Трандуил, который, скрестив степенно руки, глядел куда-то вдаль, придаваясь размышлениям.
— Что случилось? — приподнялся Сумеречный, но едва снова не рухнул плашмя, замер, отгоняя разноцветных мух, которые плясали перед глазами.
«Так, хватит! Ты неуязвимый или кто?» — шутливо подбадривал самого себя Эльф, хотя после иных приступов тьмы он порой пребывал вне понимания времени и происходящего неделями. Выходило, что не такой уж неуязвимый он оказался. Но не в этот раз, нельзя!
Еще существовал короткий шанс, хотя нить все яснее превращалась с беспощадную стрелу, стальную и неподатливую. Он прибыл в Средиземье, надеясь, что Трандуил позволит открыть портал. Самая лучшая версия, в которой орков Саурона сокрушала Золотая Армия, а эльфам удавалось договориться с людьми о вечном мире. Но выходило, что Сумеречный жестоко обманывал Нуаду обещаниями новых земель. Значит, мятежный принц лучше понимал, как вероломен и несправедлив мир, точно всегда хочет существовать только ценой наибольших жертв, даже если сознает: проще договориться, не обмануть, не делать зла друг другу. Но нет… Никогда. Этой версии больше не существовало, ее отзвуки колыхались тонкими струнами разрубленной арфы.
— Снова твое проклятье, полагаю, — невозмутимо ответил король, не потрудившись обернуться, однако он все-таки пришел.
— На этот раз это был голос Саурона, я уверен, — мрачно отрапортовал Эльф, растирая затекшие плечи, ища взглядом свой верный бурый доспех из кожи Ледяного Дракона, того самого, который пал от меча юного воина после тренировок Трандуила. Не кольчуга, а память о том, какими они все когда-то были, благородными, смелыми. Но теперь король отрицал очевидное, врага у ворот, строго оборвав:
— Лучше не будем об этом больше.
— Что ж. Я должен сказать «спасибо» за помощь, — пробормотал Сумеречный Эльф, надевая доспех, пристегивая за спину ножны, проверяя меч. На месте, не расплавился, родимый, единственный, кто по-хорошему не менялся.
— Благодари принца, он возвращался из дозора и обнаружил тебя, — слегка поморщился Трандуил. — Уговорил не бросать на пороге. Я бы не потрудился тебе помогать.
— Леголас всегда был добрее тебя, владыка, — улыбнулся тепло Эльф, мысленно благодаря принца за милосердие. Кажется, его даже услышали, так как донесся короткий дружеский ответ. Жаль, что с ним так и не удалось поговорить, только с его оглохшим для просьб и предсказаний отцом.
— Возможно… Возможно, — протянул король, но торопливо и жестко добавил: — Может быть, потому что он на своем веку еще не навидался того, что пришлось мне.
— Навидается, — вздохнул собеседник, видя страшные битвы, горную крепость, осажденную орками — одну, другую. Всполохи пожарища, туши лошадей, трупы людей. И среди этого хаоса стремительную легкую фигуру принца с верным луком и стрелами. Только себя не заметил в этом аду, не слышал песни своего меча. Он не имел права вмешиваться в историю и этого мира. Почти всегда в стороне. Стражей покарали за то, что они пытались сделать счастливыми всех и сразу без права выбора; заковали в кандалы всезнания без права вмешательства.
— Звучит как угроза от такого провидца, как ты, — сверкнул глазами Трандуил, перебивая. Улавливалось его намерение при любой удобной возможности схватиться за меч. Без оружия он к гостю не приближался.
— …и все же не ожесточится. Дойдет до самой последней битвы с войсками Саурона, переживет ее, но не ожесточится, — завершил фразу Сумеречный.
Эльф кротко склонил голову, улыбнувшись. Он радовался, что сын Трандуила во всем отличался от опального жестокого наследника Балора.
Владыка Лихолесья с надеждой почти улыбнулся, хотя сдержанный король редко выражал эмоции. В его сердце вдруг расцвело тихое спокойствие, точно из него выдернули терновую колючку: он слишком боялся потерять еще и сына, потому избегал войн, порой не приходя на помощь, когда его звали. Но что-то изменилось, точно растаял лед. Этому предсказанию король поверил.
— Что ж, не буду злоупотреблять вашей добротой, — засобирался в путь Сумеречный, надвигая капюшон на лицо. — Хотя жаль, что я не получил никакого совета от того, кого считал мудрее себя.
Он без разговоров переступил порог комнаты, рассчитывая пройтись по лесу, чтобы обдумать, остались ли еще хоть какие-то варианты, «белые пятна». Казалось, что еще последний шанс не упущен, он мерцал, как огонек на болоте: то ли вел к сохранению баланса и жизней близнецов, то ли в трясину напрасной борьбы за то, что уже давно упущено.
Однако остановил спокойный голос Трандуила:
— Если Нуада и Нуала настолько связаны, как ты говоришь, тогда не было бы разумнее предупредить того, кто более склонен тебя выслушать?
Эльф резко остановился, его разум прорезала яркая молния, он обернулся:
— Нуала… Но что она сделает?
Трандуил развел руками:
— Ты же предлагаешь вести с ними переговоры. Ты же Знающий, — но король вновь отвернулся, приказывая: — Теперь уходи. На воротах мы обнаружили следы когтей… Уходи, нам не нужна твоя тьма.
— Тьма в вашем мире, — отвечал Эльф. — Не только во мне. И грядут времена, когда придется либо выйти против нее, либо погибнуть без борьбы.
Но он растворился в воздухе, спеша обратно в мир той Земли, где эльфы прятались в гнилостных подземельях. Обнаружился тот самый «последний шанс»: если не брат, то сестра, что обладала последним осколком Короны, могла бы еще что-то изменить.
Средиземье растаяло в туманной дымке перемещения между порталами. «Мне нельзя появляться в этом мире, пока не уничтожено кольцо, а то, чего доброго, поддамся его воле, и стану слугой Саурона. Безумие», — пришел к разумному выводу, почему не имеет права вмешиваться Эльф. Светлые короли гнали его, зато демоны мчались со своими искушениями из всех черных дыр. Не стоило подкидывать им возможного союзника. Он с неприязнью вспоминал собственный образ, виденный накануне. Сверхчеловек… Как же! Все, что «сверх», то во вред. Знания должны спасать страждущих, а не давать власть. Спасти бы хоть кого-то…
========== 3. Нуала ==========
С совершенно белыми безбровыми лицами, светлыми волосами и желтыми глазами, они напоминали полярных сов или сипух. Только лицо Нуады перечеркивал ритуальный шрам, и губы у него были черные. Нуала же казалась беззащитным цветком белой лилии с розовыми лепестками сомкнутых маленьких губ; луноликая хрупкая красавица. Пусть ее необычный образ не восприняли бы простые люди, слишком подверженные влияниям моды и предрассудков, для Сумеречного она оставалась все эти годы прекраснейшим созданием. Но даже ее не щадило время, проведенное в катакомбах, среди металлов людей. Неподверженная тлену старости, она, тем не менее, уже не выглядела юной девочкой. Должно быть, это тяжесть прожитых столетий оставила свой отпечаток на слишком знакомом лице, на которое Эльф в давние времена засматривался украдкой, всячески скрывая свой интерес и одновременно трепет. Он побывал на службе у двоих королей эльфов, но в царстве Трандуила его не пленила ни одна утонченная красавица, пусть они больше напоминали обычных людей, за исключением заостренных ушей.