Страница 2 из 9
Любимая Хлоя… Она часто злится, она тоже осознает, что отчасти виновата в гибели мира. Тогда мы были двумя восемнадцатилетними дурочками. Сейчас уже понимаем, что, возможно, надо было принести кого-то в жертву. Но… Я не смогла быть палачом! Я столько раз вытаскивала Хлою из передряг, что не посмела просто смотреть на то, как ее убивают.
С тех пор мы неразлучны, мы буквально пропитаны друг другом. Но порой кажется, что в мире нет людей, которые больше ненавидят друг друга. Конечно, ведь я, по меньшей мере, убила мать Хлои. Она погибла из-за того первого урагана вместе со многими другими людьми. С большинством моих одноклассников, учителей, соседей, просто знакомых! А мы остались… Сейчас тот день отзывается только тупой болью. Десять лет — это достаточный срок, чтобы сердце оглохло.
— Нам надо добраться до ближайшего поселения. Топливо кончается. Или ты сможешь утащить нам пару канистр, если встретится подходящая фотка? Но я что-то сомневаюсь. Блин, сейчас бы найти фотку с первоклассными «косячками». Ладно, это ерунда. Скоро стемнеет, а фары зажигать — лишняя трата бензина, — скороговоркой выдыхает Хлоя, намереваясь остановиться.
Фотографий с канистрами бензина и правда не встречалось. Это ведь еще одна моя способность — перемещаться в момент времени, запечатленный на фото. Очень странная способность, но только благодаря этому мы и выживаем. И из-за нее все началось, когда я отказалась перемещаться в момент времени, где Нейтан убивает Хлою… Эта проклятая моя фотография с синей бабочкой. Такой же сине-бирюзовой, как глаза Хлои.
Такие насекомые, кстати, не водились у нас. Мне кажется, она и была первым предвестником всех этих событий. Временная аномалия. И я уничтожила возможность изменить прошлое через эту фотографию, разорвала ее перед лицом Хлои, а она-то тогда умоляла… вернуться ради города, позволить ей умереть. Невыносимо. Вот и к лучшему, что уничтожена с концами. Нет лишних сомнений, уже не думаешь, что существовал еще какой-то вариант. Поздно думать. На десять лет время не верну.
— Мы не можем остановиться в этих землях! — Я встрепенулась, когда узнала местность. Вроде бы другой дорогой ехали! Но нет же, снова попали на эту проклятую выжженную пустошь. По краям дороги сгоревший лес, где-то через пару миль наткнемся на заброшенный дом с обугленным фасадом. Места, как из фильма ужасов, особенно, ночью.
— Почему?
— Здесь какие-то жуткие мутанты, — признаюсь я, стараясь не вспоминать тех, кого мы видели в одной из развилок несостоявшегося будущего. Я их так и не рассмотрела, какие-то тени с черной кожей. Хлоя тогда истратила все патроны в этом заброшенным доме, который оказался вовсе не заброшенным. Но они все равно окружили ее и загрызли. Помню, как из ее шеи бил фонтан крови. Я кинулась через распахнутое окно во двор. Ее снова убили. Снова! И столько раз ее пытались убить или убивали, словно мироздание пытается избавиться от нее. Раз так, я сохраню ее назло законам Вселенной.
В который раз я видела смерть Хлои, и в который раз меня парализовал ужас. Не помню, как я отмотала время, но скачок вышел дня на два назад. Со мной такое случается от сильного стресса. С тех пор я надеялась, что мы объедем стороной этот лес и дом. Но, видно, судьба приводит в одни и те же места разными путями.
— Откуда ты знаешь?
— Мы уже были здесь, — сжав зубы, отвечаю я. Убеждаю себя, что Хлоя здесь, передо мной. Вот она, живая! А в сотнях версий мертвая или искалеченная. И только я одинаковая во всех этих мирах. Или не мирах, а бракованных пленках будущего. Я запуталась. Я фотограф, а не физик, поэтому мозг вскипает. Смешно и горько, что я совсем не понимаю природу своей силы.
— Блин! Удобно все-таки с тобой. И чем тогда все закончилось? — рассмеялась Хлоя, вдавливая педаль газа. Мы пронеслись мимо злополучного дома с мутантами. Или кто там? Может, просто одичавшие психи. Но уже легче, теперь-то они точно останутся в прошлом.
— Т-твоей смертью… — срывающимся голосом шепчу я. Обычно за таким тоном следовали слезы, но это раньше, в юности. Сейчас я не знаю, способны ли мы вообще плакать. Слишком много смертей и боли, чтобы воспринимать ее.
— М-м-м, хорошо, что не твоей! А то кто бы столько раз спасал мой зад. — Хлоя хлопнула меня по плечу. — Могла бы предупредить раньше. Порой мне кажется, что ты и половины не рассказываешь из того, что видела.
— Так и есть, — зачем-то признаюсь я. — Знаешь… Я уже совершенно запуталась, в каком времени я живу. И… Что это вообще? Параллельные миры с параллельными Хлоями или временные петли? Я даже не знаю, как все это называется, потому что я не ученый, а только фотограф-недоучка.
— Да, такие дела. Но я-то везде есть? Правда? — Хлоя улыбается, кажется, все так же искренне, но одновременно с нескрываемым эгоизмом. Она никогда не любила людей, так что ей, наверное, легче. А, может, я откровенно предвзято к ней отношусь. Я злюсь на нее снова. Порой мне кажется, что ей наплевать на меня. Хотя для нее время течет по-человечески. Только я порой пропадаю и возникаю то в неожиданном месте, то с неожиданным предметом в руке. Не стоит злиться, Макс, ведь Хлоя всегда была такой. Еще ей нелегко пришлось. Да и сама ты слишком странная для тех, у кого нормальное восприятие времени.
— Точно, ты везде одинаково невыносимая Хлоя! — примирительно улыбаюсь я, как в старые времена, когда мы в доме ее родителей играли в пиратов или когда уже после моего возвращения в Аракдия Бей мы дурачились в ее комнате. Это были сладкие минуты затишья перед катастрофой.
— Вот и отлично. Так, добудь-ка нам воды. Жалко, что никто не фоткал канистры с бензином. Вот фоток еды сколько хочешь. — Хлоя достает из бардачка затертую бездарную фотку из чьей-то ванной комнаты. Удобнее не придумать! У меня канистра в одной руке, в другой — фотография. Достаточно сконцентрироваться — и я снова в прошлом, в том далеком утраченном прошлом. Порой мне хочется остаться там навечно, застыть в повторяющемся моменте фотографии. И желательно — с Хлоей.
Хоть вечность проживать в одном и том же замкнутом пространстве. Но с уничтожением карточки исчезает и фрагмент прошлого. Или же нет? Я опять ничего не знаю, ответов никто не даст.
У меня простое задание: открыть тайком кран и набрать канистру. Я справляюсь быстро, Хлоя даже не замечает, когда я снова возвращаюсь. Я тоже почти не замечаю, это легкое путешествие. Контроль над силой возрос, так что «погрузиться» в фото просто. Для Хлои не прошло и минуты, она продолжает разговор, и я ей отвечаю:
— Да, только это спасает нас от голода и жажды. В отличие от остальных.
— Мне наплевать на остальных, если честно. И давно наплевать. У нас есть мы. А остальные… Если после ураганов они устроили войну, значит, такой у нас замечательный мир. Может быть, на этой разрушенной пустыне однажды возведут что-то новое. Нет, я давно считала, что разрушение подчистую — единственное лечение для этого мира. Только тогда может вырасти что-то новое. Спасибо, Макс, ты помогла осуществить мою мечту!
Хлоя говорит отрывисто, как-то неприятно лающе. Прорывается ее тяга к анархии, но я-то знаю, что она так не думает. Я-то знаю, что она все еще винит меня в смерти матери, да и во всем. И вряд ли она считает, будто на этой пустыне хоть кто-то сумеет что-то возвести. Мир обречен, мы обе это понимаем.
— Хлоя… Ты сама веришь в то, что говоришь? Хлоя… Да ты маньяк какой-то! — невольно вырывается у меня. И очень зря.
— Да пошла ты! — огрызается Хлоя. — Как бы я ни мечтала что-то изменить, что-то разрушить, но у меня не было для этого никаких сил! Зато ты! Ты у нас особенная.
Она еще завидует мне, как будто не из-за меня случился этот хаос. Никто не знает об этом, только Хлоя. Она имеет право на этот гнев. Но у меня не всегда хватает сил его выдерживать.
— Будто мне этого так хотелось! Надо было тебя бросить там, не вмешиваться! — срываюсь я.
Что я говорю? Я желаю ей смерти? Ты с ума сошла, Макс! Нет, я говорю совсем не то. Мы можем опять дико поссориться, а то и подраться, как недавно. Не стоит. Я тогда ей соврала после перемотки, откуда на мне ссадины и синяки; сказала, что в одной из временных веток мы в яму попали после пробоя колеса. И Хлоя, та же Хлоя, что в другом времени била меня по лицу, вырывая волосы, в этом варианте миролюбиво попросила помочь с проверкой передней шины. Как же часто я ей лгу! Все вокруг — ложь. Мы обе на пределе. Две затерянные в пустыне женщины.