Голод Рехи

— Похоже, у нас немало общего. Расскажешь, как и у кого научилась приручать ящеров? — с интересом продолжал Ларт.

— Расскажу! Значит, ты и есть тот самый всадник Ветра? — с плохо скрываемым восхищением спрашивала Санара. Рехи заметил, как на ее острых скулах заиграл румянец. Похоже, она всегда восторгалась королем полукровок и желала походить на него. В лучших его проявлениях. Все верно, в Надежде оставалось лишь лучшие черты, худшие каждый переступивший околицу деревни оставлял за воротам. В это поверил Рехи, сделав первый шаг следом за Санарой.

Хотя внутри его встретили ряды неприметных закопченных лачуг, выстроенные из руин неизвестного старого города. В центре высилась уцелевшая колокольня, подобная той, на зов которой однажды пошел Рехи. Наверняка там, на самой вершине, тлели фрески забытых семарглов. И правильно их забыли, если они никому не помогли. Уцелевшие жители несчастного мира помогали друг другу сами. Рехи задумчиво поглядел вдаль. Отвлек его тонкий голосок:

— Ты правда видел во снах прошлое? Страж!

За край изорванной туники дергала рыжеволосая девочка, ровесница Инде.

— Не называйте меня Стражем. Просто Рехи, — неловко замялся он.

— Рехи! Ты знаешь о прошлом мире? Правда? — тараторила нежданная собеседница.

— Правда, — сдержанно кивал он. Воспоминания о снах прошлого будили не самые приятные чувства, застревавшие комом в желудке.

— Правда-правда? Как здорово! Тогда ты расскажешь все-все нам! — радостно смеялась девочка, бойко хватая за руку и таща за собой в сторону двора и загона, вокруг которого стоял невысокий забор, сложенный из каменного мусора.

— Не отвлекай Стража… То есть Рехи, — смутилась выскочившая на улицу из лачуги женщина, наверное, мать непоседы.

— Ничего страшного, — неуверенно отозвался он. Девочка же подвела к загону, в котором копошились животные. От них исходил волнующий запах теплой крови. Такой же, как от людей. Вот, что позволяло всем вновь существовать вместе. Хрупкий баланс последней деревни. Последней Надежды.

— Значит, вот этих зовут свиньями, а вот этих курами? Да? — беззаботно тараторила девочка, не замечая, что задерживает процессию.

— Да, все верно, — кивал Рехи.

— Мы кормим их ящерами. У них теплая кровь!

— И поэтому мы можем не есть друг друга. Мы живем все вместе! — радостно подхватил подоспевший к ней мальчик, расцветавшей клыкастой улыбкой маленького эльфа. И девочка совсем не боялась его, они беззаботно смеялись, глядя друг на друга.

— Вместе, потому что больше никого и не осталось… За хребтом лава, Бастион пал. А за красными сумерками Великий Разлом, — вздохнула подошедшая мать девочки. — Вот все и идут. Сейчас ты с нами, Страж. Значит, у нас появилась надежда. Вы извините, что моя дочь отвлекла.

— Да я не Страж. Не восхваляйте так. Я просто эльф, — запротестовал Рехи.

— Как скажешь, Страж, — кивнула покорно женщина. Похоже, его слава разносилась по пустоши даже после поражения Саата и падения культа. А он и не догадывался.

— Видишь? Видишь, Рехи! Здесь и эльфы, и люди! И мы не пьем человеческую кровь! — радовалась Санара, гордо ведя вперед, прямо к башне, на вершине которой не осталось заунывного колокола. Только мерцали растрескавшиеся фрески с изображением семарглов.

— Здесь мы и живем с Лойэ и Наттом.

— Да уж, подходящее место для королев, — заметил Ларт, пока Рехи осматривался. — Мне и не снился такой дворец.

— Это дозорная башня, а не дворец, — осадила его Санара, рассмеявшись.

Нижний ярус колокольни оказался просторным, по стенам деловито растянулись сундуки и корзины. Шкуры мохнатых ящеров в углу образовывали аккуратное подобие спальни. Излишеств, как в шатре Ларта, Рехи не обнаружил, не считая большого количества разнообразного оружия.

— Говорят, ты знаешь, как его починить? — спросила Санара. Ларт уверенно кивнул ей и довольно сощурился.

Рехи же стоял, и вновь его охватывала растерянность. Он выжидающе вертел головой, но предметы теряли четкость очертаний. В полумраке не различались силуэты, не мелькали тени.

— А где же… Лойэ? — спросил он шепотом и заметил, что Ларт с Санарой и Инде куда-то ушли, оставив его в одиночестве. Замешательство напоминало странный сон. Время застывало на вдохе, пылинки замирали в воздухе. Секунды раскрывались цветами бесконечности. И прошлое распалось отслоившейся фреской, когда из-за спины донесся мягкий низкий голос:

— Рехи…

Шершавые ладони ребячливо закрыли глаза. Так они иногда играли. Когда-то очень-очень давно. Так давно, что уже забылись эти милые забавы. Рехи медленно погладил ладонь, поднес пальцы к губам и поцеловал поочередно каждый. Он не видел Лойэ, но ее забытый аромат окутывал его, ощущаясь невероятно отчетливо в темноте сомкнутых век. Эти ладони! Эти пальцы! Рехи задрожал всем телом, он порывисто развернулся и обнял Лойэ, но не разглядел ее, потому что ясность взгляда похитили слезы радости.

— Рехи, — прошептала Лойэ, и потянулась к нему, непривычно кроткая и нежная. Ее губы были соленые и холодные. И в коротких поцелуях затерялась вечность.

— Я дома, родная. Я дома! — твердил он, а потом за корзиной послышалось копошение, по полу нестройно затопали маленькие ножки.

— Папа! Папа! — нетвердым, но звонким голосом воскликнул крепкий мальчик.

— Натт! — обомлел Рехи. — Как ты вырос!

— Папа! — казалось, наслаждаясь новым выученным словом, отозвался Натт, но тут же застенчиво прильнул к ногам Лойэ, отворачиваясь. Похоже, Лойэ решила представить возвращение потерянного отца как забавную игру, чтобы не пугать ребенка.

— Что же ты, Натт? Это твой папа. Мы все ждали его! — уговаривала она сына и подняла его, чтобы передать на руки Рехи. На этот раз заметно потяжелевший малыш не расплакался, только заинтригованно улыбнулся, отвернулся и засунул в рот большой палец.

— Ты узнаешь меня? — неуверенно спросил Рехи, ставя сына на ноги и наклоняясь к нему. — Ты помнишь меня?

Натт все так же задумчиво сосал большой палец. Похоже, встреча с незнакомцем поразила его, а мамина веселая игра больше не выручала от непонимания. Вряд ли мальчик сохранил в нетвердой памяти младенца образ странного дяди в балахоне злых жрецов. Конечно, не сохранил.

— Может, и помнит. Я рассказывала ему о тебе каждый день! Он ждал тебя, как и я. Наверняка ждал! — повторяла воодушевленно Лойэ, садясь рядом.

— Да, и ты научила его слову, которое он еще не понимает, — вздохнул Рехи, продолжая смотреть на Натта. Он сам не верил в эту встречу, ощущая такую же растерянность, как и ребенок.

— Ну как ты, Натт? Расскажешь что-нибудь? — неуверенно спрашивал Рехи, осторожно дотрагиваясь до плеча сына. Тот засмущался еще больше, но уже не искал защиты у матери. Значит, не боялся.

— Вы скоро узнаете друг друга! — обнадежила Лойэ. — Видишь, Натт? Твой папа вернулся. Мы будем жить теперь все вместе.

— И тетя Сана? Тетя с нами? — неуверенно спросил Натт с тайной тревогой. Похоже, в своем воображении он опасался, что пришедший незнакомец заберет у него второго самого близкого человека, которого он знал с рождения. Не отца, а Санару. Ревность кольнула Рехи над сердцем, но тут же стихла: не они выбирали такую судьбу, так уж распорядилась воля пустоши. Хотя сами тоже натворили дел, но прошлое осталось за воротами Надежды. Рехи больше никого не судил.

— Да, конечно. Санара никуда не уйдет. А еще к нам вернулась старшая сестричка Инде. Вам будет весело, — пообещала Лойэ. На лице ее играла та же невыразимая полуулыбка, как в день встречи в подземельях Бастиона. Натт заулыбался, Лойэ отпустила его, и малыш резво побежал, растопырив руки, на улицу. В дверях его шутливо сгребла в охапку Санара:

— Куда это ты собрался, непоседа? Ух, поймаю я тебя! Ух, закружу!

И она подхватывала его, подняв над землей. Натт звонко смеялся, растопыривая руки, как крылья. И радость сына наполняла душу Рехи немыслимым покоем, заставляя наконец поверить: он дошел до цели. Он вернулся домой.